«особого»
| Вид материала | Документы |
- А. Горяшко Биостанция особого назначения, 171.9kb.
- Nterface. Впрочем, если для Вас это открытие, то дальше читать особого смысла нет, 140.5kb.
- 1. Наклоняйте голову вправо, влево, вперед и назад выполняйте наклоны без особого напряжения, 183.22kb.
- Самбурская А. Птица особого полета : [об истории создания «Чайки» рассказывает, 83.47kb.
- I место и роль психодиагностики в системе научного знания, 518.62kb.
- Вопросы к экзаменационному зачету по дисциплине: «Политология», 34.64kb.
- -, 362.51kb.
- Законотворчество, 255.33kb.
- Владимира Путина "Быть сильными: гарантия национальной безопасности", 43.91kb.
- Законодательное собрание красноярского края, 90.4kb.
Марк Уральский
Камни из глубины вод
ОСОБЕННОСТИ ПОДВОДНОЙ КАМНЕДОБЫВАЮЩЕЙ ТЕХНОЛОГИИ
С «гениями» дискутировать бесполезно, особенно, когда они вышли в «классики». Из непросвечивающей глубины своей задвинутости не поймут, не ответят и не снизойдут. В эпоху постмодерна, впрочем, «классики» строгого стиля не выдерживают. Встречаются даже отдельные особи, которым никакой закон не писан. Например, жаждущие «особого» дискурса, т. е. убежденные в том, что лучше разговаривать с теми, кто тебе никогда не ответит, чем терять время на общение с современниками-вырожденцами. Или же те счастливые страдальцы, в чьих душах запечатлена бинарная — пространственно-временная — оторванность от некогда заповеданной почвы и судьбы.
И то, и другое в определенной степени относится к автору романа «Камни из глубины вод», в начале девяностых годов, теперь уже прошлого века, переместившемуся из Москвы, с повсеместно лопавшимся в ней пузырями земли, в готический Кёльн, по улицам которого, если верить Нине Садур, бродят заколдованные средневековые принцы и принцессы.
Из Кёльна начала нового тысячелетия большое не только видится на расстоянье, но и просветляется — для пытливого взгляда, конечно. Сквозь толщу летейских вод Марк Уральский углядел, по его мнению самое лучшее и интересное — камни, что лежали на дне «общества развитого социализма», — те самые, что торжественно объявляются нынче «нашим культурным достоянием». Речь идет о художниках-нонконформистах, которые вкупе с литературным андеграундом 60-х — 80-х годов — образуют самое яркое и значительное в духовном отношении явление русской культуры второй половины ХХ столетия. Впрочем, именно духовную основу этого явления мы, восприемники Великого Прошлого, выражаясь по-сталински брутально, просрали. Ибо глыба российской неподцензурной духовности, которую всем миром — то весело, во хмелю, то надсадно, матерясь и постанывая с похмелья — катили «гении» андеграунда на российский Олимп, низринулась вниз, и с высоты Воробьевых гор нынче смотрится не то чтобы совсем уж на территории громадной лужниковской ярмарки, но явно неподалеку от оной.
Однако это уже комментарий на злобу дня, к Марку Уральскому прямого отношения не имеющий.
Что же касается романа «Камни из глубины вод», то здесь все построено на пересечении зрительских ракурсов и проекций во времени и пространстве, на вспоминание-прочувствование-осмысление тех событий, которые были да сплыли, и тех людей, которые их зачинали, вних участвовали и которых уж нет. Собственно, это энциклопедия подвод-ной добывающей технологии, со всеми ее особенностями. Или же попытка выступить в данном всеобъемлющем жанре.
Со страниц романа нисходят к нам живые, здоровые, полные творческих амбиций «гении» андеграунда: кумир московских панков Василий Яковлевич Ситников, «Васька-Фонарщик» или попросту «Васька» — создатель независимой Академии Художеств и подпольного арт-базара, Евгений Леонидович Кропивницкий — «патриарх андеграунда», он же «дед», его сын «абстрактивист», — как тогда говорили, Лев Кропивницкий, одним из первых в стране начавший писать абстрактные или нефигуративные, — как сейчас говорят, картины. И Генрих Сапгир, и Игорь Холин, и Василий Ситников, и щуплый мамонт русского авангарда Алексей Крученых, и «смогист» Леонид Губанов, и Анатолий Зверев, и Александр Харитонов, и Венедикт Ерофеев, и Владимир Яковлев. Все они — особо почитаемые «музейные экспонаты», но на страницах романа живут в полной мере: не только творят «прекрасное и вечное», но и хитрят, озорничают, а то и безобразничают. Есть там и ныне здравствующие. В колоритном образе Савелия Демухина, без труда распознается фигура «заслуженного нонконформиста СССР» Владимира Николаевича Немухина. Рядом с ним выступает Всевлод Некрасов, на тот момент еще не ушедший в глухую оборону, и не развращенный еще искусами эмиграции, перестройки и политбеспросвета Эдуард Лимонов, и молодой Оскар Рабин в уютной московской «хрущебе» — еще не в Париже, но уже и не в бараке, и массовик-затейник Анатолий Брусиловский («Брусок»), и многие другие, забытые и незабвенные.
Следует отметить, что при всей документальности и реальности персонажей, — это не вполне нон-фикшн. И даже — далеко не вполне. Присутствие в романе авторского про извола позволяет решить важнейшую задачу, стоящую перед каждым уважающим себя художником, — продуцирование такой правды искусства, которая заткнула бы за пояс правду жизни. При этом между этими двумя правдами нет никакого антагонизма. Ска жем, непросто поверить в то, что Василий Яковлевич Ситников прыгал, как белка, с балко на на балкон на уровне девятого этажа. Но если бы кто-то и решился на столь от-чаянный аттракцион, то это был бы именно он, а не Анатолий Зверев и уж тем более не Евгений Леонидович Кропивницкий.
Вполне понятно, что многими «оперсонаженными» людьми такая художественная игра будет воспринята в штыки. А кое-кто, возможно, попытается внушить автору — и не только вербально, — что он неправ. Что же, всяк автор, вторгающийся в область реального быта, имеет определенный шанс быть битым.
Что же касается формы сопряжения друг с другом «Камней», бережно извлеченных Марком Уральским из глубины вод, то она отчетливо постмодернистская. Автор сложил мозаичное полотно из цитат, реплик, историй, элементов собственной биографии, которое столь же динамично, как и ныне забытая детская игрушка, называющаяся калейдоскопом. Поворачивай потихоньку трубочку, посматривай в глазок и изумляйся великолепным узорам, являемым тебе Ее Величеством Случайностью. Вот так ее милостями к нам возвраща ется память, и мы становимся очевидцами чудного времени, которое нынче величают «эпо хой второго русского авангарда».
Владимир Тучков