Авторское кино в оценке современной кинокритики
Дипломная работа - Журналистика
Другие дипломы по предмету Журналистика
?ая мистика концентрирует своё внимание на эстетической стороне произведения, он вскрывает его мифологические параллели, что становится для него ключом к постижению идейной составляющей фильма. Критик обращает своё внимание на следующие моменты: действие фильма составляет семь дней, что аналогично количеству дней творения по Библии; кадр со спящим отцом напоминает картину Мантеньи Мёртвый Христос, что служит предвестником финала; фрагмент, когда отец везёт сыновей в лодке на таинственный остров, выглядит так будто это Харон-перевозчик, трудящийся на загробных реках, что Плахов интерпретирует как предвестие мрачных событий на острове. Саундтрэк, операторская работа, цвет вызывают в сознании критика мистическое, почти религиозное восприятие природы. На его взгляд, такой колорит способствует усилению мистической атмосферы фильма, ощущения трагизма бытия. В связи с такими ассоциациями реалистическая история трактуется как миф, притча. Плахов проводит аналогию со Христом. Отец своим появлением в жизни сыновей, а во многом своей смертью позволил им пройти своего рода воскрешение, инициации, очищение. [43].
В другом ключе декодирует рассказанную режиссёром историю Л. Виноградов в статье От трагедии - к прощению и любви. Он понимает её на бытовом уровне, уровне человеческих взаимоотношений. Критик абстрагируется от мифологического восприятия картины и в своём анализе не выходит за пределы конкретной истории, в своём анализе он последовательно следует за развитием сюжетного действия. Автор подробно разбирает мотивы поведения героев, выявляет причинно-следственные связи поступков персонажей. Он объясняет всё произошедшее с точки зрения любви. А точнее её отсутствия, неумения её проявить, непонимания её определяющего значения в жизни каждого человека. Так, именно потому, что отец лишён дара любви, душевности, нежности и привык всё решать авторитарным способом, с позиции силы, Иван, младший сын, отторгает, не признаёт его, конфликтует с ним. Отец для него чужак, который не имеет право себя с ним так вести. Только пограничная ситуация, когда Иван в истерике выплёскивает все свои чувства наружу, когда возникает угроза его жизнь, заставила отца пробудиться. Только с этого момента в его словах начинает чувствоваться любовь, которой так не хватало ребёнку всё это время. Но конфликт был слишком категоричным, всё действие фильма предсказывало трагический исход. Отец погибает. Но значение его смерти автор усматривает в том, что она смогла пробудить в сердцах подростков обнажённую любовь, очистить их. В этом для критика заключается свет этого фильма - торжество жизни над смертью. [11].
Дискуссию о сущности искусства, художественного в критическом сообществе вызвало произведение датчанина Ларса фон Триера Догвиль. Олег Аронсон в рецензии Высокомерие и волшебство выступает в позиции над картиной, не как зритель, поглощённый действием, со своим видением режиссёрской концепции, а как искусствовед, сторонний наблюдатель за процессами создания и восприятия картины. Поэтому в своём анализе он не вдаётся в частные проявления, а изображает общую концепцию, фундамент фильма. Трактовки произведения, наделение его какими-либо смыслами критик оставляет за своим читателем. Он лишь показывает, чем они могут определяться. Эта позиция связана не только с его деликатностью и ненавязчивостью, но и, как он считает, с задумкой фон Триера. Художественная форма киноработы характеризуется незавершённостью, тем самым способствует завершению фильма, авторского замысла уже непосредственно в зрительском восприятии. Таким образом, ключ к пониманию скандальной репутации Догвиля, его почитания одними и отвержения другими согласно Аронсону лежит в его эстетике, представляющей собой цепь провокаций. Среди них в рецензии обозначены следующие: изобразительная абстрактность, условность, театральность зрелища; сюжетные перипетии, задевающие моральные стереотипы, что соответствует жанру film noir; апелляции к левому искусству, например, к брехтовской традиции; шокирующий финальный монтажный штык. Как утверждает рецензент, такого рода провокации смещают восприятие из социальной сферы в эстетическую. Все они лишены содержания и потому он видит в них лишь знаки искусства. Так, Аронсон показывает, что театральность ещё со времён Кокто и Паньоля стала непременной составляющей кинообраза, кинозрелищем, правилами игры. Как формальный приём она бессодержательна. Потому возможность обсуждать театральную содержательность обессмысливается. Критик делает вывод, что Догвиль - вариация на тему искусство для искусства как произведение искусства более важен, чем социальное высказывание в нём. Хотя вместе с тем и допускает, что структура фильма в форме многогранной провокативности разъединяет аудиторию в соответствии с разделяемыми ценностями. Для кого-то более значимой является эстетика, для кого-то - этика. Зрители наделяют тот или иной пласт соответствующим смыслом. Но Аронсону эти интерпретации представляются ложными, поскольку он уверен, что провокации задуманы как риторические уловки. [4].
Елена Петровская в рецензии О силе монтажа и бедности посыла в процессе анализа фильма приходит к тем же выводам, что и Аронсон. Однако у неё они вызывают негативные эмоции. Она не считает, что художественное произведение может, имеет право исчерпываться концепцией искусство для искусства. Пытаясь постичь философскую, идейную п