Проблема соотношения внутренних и внешних факторов римской политики
Информация - История
Другие материалы по предмету История
принадлежит также то, что мы захватили у неприятелей (Inst.II .65). Так как вражеская земля завоёвывалась римлянами, то формально она переходила в категорию вещей omniam communes, т.е. принадлежащих всем.
Эти формально-правовые аспекты, вероятно, являлись дополнительным обоснованием законности требований народа о равных правах на получение пользы от эксплуатации провинций. Право распоряжаться ими народ делегировал сенату, а вот пользование и выгода должны были распределяться по справедливости.
Чисто формально для отношения государства к провинциям можно даже употребить термин detentio, что означает фактическая власть над вещью без намерения обладать ею исключительно для себя. Действительно, и фактически и юридически, провинция стала делом общенародным или вещью общественной.
Таким образом, провинции периода Римской республики можно трактовать как своеобразную форму коллективной собственности квиритов.
С завоёванными странами обращались как с частной собственностью, по отношению к ним применялось jus utendi et abutendi (право пользования и распоряжения), они действительно превратились в praedia populi romani (поместья римского народа). Раньше они были почти собственностью немногих нобилей. Теперь же - у римлян, как у древних народов вообще, частная собственность в целом проявляет себя по отношению к толпе в качестве общественной собственности: либо в виде затрат на поддержание внешнего блеска республики, либо в виде учреждений, имеющих характер роскоши и служащих всеобщему благу (бань и т.д.) . Однако должно было пройти какое-то время, чтобы Сенека смог чётко сформулировать мысль, выражающую уже устоявшееся новое восприятие вещей: каждый человек имеет право на долю общего блага, из которого каждому даётся его часть (De clem. П.6). Лозунг, пусть во многом декларативный, salus populi - suprema lex, всё-таки до какой-то степени давил на сознание политиков, вынужденных демонстрировать заботу о народе. Несовершенство римской полисной системы замедляло переход к провинциям, но он был неизбежен.
Следует отметить несколько пунктов, расположенных в порядке значимости. Более действенными были внутренние причины: 1) дискредитация и падение политики иностранной клиентелы; 2) социальная борьба за получение равных прибылей от эксплуатации покорённых; 3) чисто финансовая заинтересованность государства и народа в провинциях: налоги, земли, откупа; 4) соответствие провинциального устройства интересам почти всех квиритов; 5) осознание необходимости и психологическая привычка к провинции как новому типу отношений с побеждёнными; 6) желание надёжно укрепиться; 7) стратегическая необходимость, создание опорных пунктов для дальнейшей экспансии.
Короче, сложный комплекс, который пробил себе путь в долгой борьбе. Такое мнение имеет не меньше прав на существование, чем теории, объясняющие медлительность перехода к провинциям исключительно инертностью мышления римлян (она - фактор этнопсихологический, хотя более корректным определением было бы не инертность, а традиционализм). Попытка решить столь сложную проблему с позиций только идеологических, идейных, не касаясь таких важных факторов, как особенности ментальное™ квиритов, специфика политической, социально-экономической жизни Рима, своеобразия его государственного устройства, - выглядит неубедительно.
Вышеперечисленные семь пунктов и сам процесс исторического развития подвели к необходимости принять провинциальную систему. Более развитое общество отличается более сложной структурой, и без изменения самой структуры невозможно дальнейшее развитие. Надо было создать единую государственную, экономическую, военную систему, привязать покорённые народы к Риму. Система государств-клиентов не отвечала интересам формирующейся военно-территориальной державы. Оставался один путь - включение. Оно не означало немедленного органичного слияния. Предпосылки к нему появились, но провинции ещё долго оставались лишь объектами грабежа, поверхностного обдирания, а не развития и создания прибыльной хозяйственно-экономической системы. Уже в 140 г. македоняне жаловались на притеснения претора Юлия Силана (Liv. Per. LIV; Val.Max. V.8.3). В 114 г. - на консула Порция Катона (Vell.Paterc. И.8.1). По справедливому мнению Т.Моммзена, римское владычество над провинциями все больше вырождалось в мелочный и близорукий эгоиз. Можно согласиться с общим выводом Д.Д.Сергеева -бесстыдное разорение провинций магистратами несло вред не столько покорённым народам, сколько имени и нравам Рима. Идеологического, культурного и этнического единства державы долго не было.
Сказывались пережитки полисной системы, которую пытались обходить, нарушать, изменять. А нужна была коренная ломка, не приспособление. Для ведения успешных войн и управления завоёванными территориями требовалась чёткая централизация, единоначалие, жёсткий контроль над управлением провинциями, невозможные при полисной структуре.
Несоответствие сильной державы с её примитивной организацией, не отвечающей новым условиям, и привело в конечном счёте к переходу к Империи. Неслучайно лишь в ранней империи удалось достичь внутреннего единства дерэ/савы, но уже на имперских принципах.
Монархия - республика - империя. Таков был путь исторического развития Древнего Рима. Рим вёл войны, войны вели к развитию Рима, усложняя его внутренние проблемы и стимулируя политическую активность всё более и более широких слоев населения.
римский политика экономик?/p>