Общечеловеческая трагедия позднего прозрения в романе М. Салтыкова-Щедрина "Господа Головлёвы"
Дипломная работа - Литература
Другие дипломы по предмету Литература
ть жизнь по своему желанию (если взглянуть шире - воображать себя бессмертным), совершенно игнорируя законы жизни настоящей. К этому и стремится Иудушка, и это стремление ясно изобличает в нем мертвеца, живого призрака. С этого времени любые отношения Порфирия Головлева с живыми людьми могут быть рассмотрены как чисто условные, вплоть до момента прозрения. …в кабинете, один на один с самим собою, он чувствовал себя полным хозяином, имеющим возможность праздномыслить, сколько душе угодно. (…) Это был…запой праздномыслия. Запершись в кабинете и засевши за письменный стол, он с утра до вечера изнывал над фантастической работой: строил всевозможные несбыточные предположения, учитывал самого себя, разговаривал с воображаемыми собеседниками и создавал целые сцены, в которых первая случайно взбредшая на ум личность являлась действующим лицом. В этом омуте фантастических действий и образов главную роль играла какая-то болезненная жажда стяжания. Хотя Порфирий Владимирыч и всегда вообще был мелочен и наклонен к кляузе, но, благодаря его практической нелепости, никаких прямых выгод лично для него от этих наклонностей не получалось. (…) Теперь эти свойства всецело перенеслись на отвлеченную, фантастическую почву, где уже не имелось места ни для отпора, ни для оправданий (…) и где, следовательно, он мог свободно опутывать целый мир сетью кляуз, притеснений и обид. Он любил мысленно вымучить, разорить, обездолить, пососать кровь. (…) Мстил живым, мстил мертвым. (…) Существование его получило такую полноту и независимость, что ему ничего не оставалось желать. Весь мир был у его ног, разумеется, тот немудреный мир, который был доступен его скудному миросозерцанию. (…) Ничем не ограничиваемое воображение создает мнимую действительность, которая…претворяется в конкретную, почти осязаемую. Это - не вера, не убеждение, а именно умственное распутство, экстаз. (…) Порфирий Владимирыч был счастлив. Он плотно запирал окна и двери, чтоб не слышать, спускал шторы, чтоб не видеть. Все обычные жизненные отправления, которые прямо не соприкасались с миром его фантазии, он делал на скорую руку, почти с отвращением. (…) Утром он спешил встать как можно раньше, чтобы сейчас же приняться за работу. (…) Он свободно отдался своему одиночеству, так что даже не видал, как прошло лето.
Период сознательного самообмана в абсолютном одиночестве для Порфирия Головлева длится на протяжении приблизительно восьми месяцев. Затем отрезок времени, на протяжении которого герой пытается удержать себя в привычной ему обстановке, сменяется периодом душевных терзаний и жестокого самоанализа, который предваряет прозрение героя в предсмертный час.
2.5 Последние дни и часы жизни - апофеоз трагического прозрения. Роль светлого человека в прозрении героя
Трагическая кульминация для обоих героев наступает тогда, когда становится ясна причина нравственных страданий. До этого момента Иван Ильич и Иудушка ощущают лишь гнетущую тяжесть и не могут отдать себе отчета в том, откуда она взялась. Иван Ильич, мучаясь от страха смерти, не понимает, за что ему выпало это страдание, считая свою жизнь совершенной, то есть не заслуживающей расплаты: Так что ж это? Зачем? Не может быть. Не может быть, чтоб так бессмысленна, гадка была жизнь? (…) Может быть, я жил не так, как должно? - приходило ему вдруг в голову. Но как же не так, когда я делал все как следует? - говорил он себе и тотчас же отгонял от себя это единственное разрешение всей загадки жизни и смерти как что-то совершенно невозможное. (…) Но хоть бы понять, зачем это? (…) Объяснить бы можно было, если бы сказать, что я жил не так, как надо. Но этого-то уже невозможно признать, - говорил он сам себе, вспоминая всю законность, правильность и приличие своей жизни. Что же касается Иудушки, то он и вовсе старается не думать о причине своих страданий и прячется от них в призрачном, созданном самим для себя мире.
Когда герой начинает понимать, отчего он страдает, тогда и наступает начало прозрения. Поскольку прозрение героя представляет собой переворот всей его жизни, то можно говорить о трагическом контрасте как основе схемы прозрения. Контраст начинается внезапно, как только герой подходит к критической черте на своем пути. Переступив эту черту (границы которой не всегда ясно очерчены), герой перестает быть слепцом и резко меняется. В это же время исчезает авторская сатира.
Однако герой не сможет перейти за черту без определенного внешнего фактора. Как было сказано выше, прозрение героя является результатом сильного потрясения в определенный момент жизни, в данном случае - перед самой смертью. Но может ли это потрясение быть рождено внутренним миром героя, то есть прямо вытекать из предыдущих нравственных перемен? Мы полагаем, что решающее потрясение может прийти только извне, потому что те слепые комильфо, которые относятся к разряду безнадежных, не способны изменить в своем сознании привычное представление о жизни без воздействия со стороны. Требуется какой-то особенный фактор, катализатор, особое условие, при котором происходит решающий поворот героя от тьмы к свету. Это условие, на наш взгляд, и является ключом к перерождению героя.
Если говорить о прозрениях вообще, как поздних, так и своевременных, то они почти всегда происходят под влиянием других людей, т.е. событий, в которых фигурирует человек (один или несколько), оказывающий на героя решающее воздействие. В данном случае это такой человек, который несет в себе частицу света, пус?/p>