Общечеловеческая трагедия позднего прозрения в романе М. Салтыкова-Щедрина "Господа Головлёвы"
Дипломная работа - Литература
Другие дипломы по предмету Литература
озможным воскресение человека.
Далее начинается второй эпизод, в котором показано сразу несколько решающих штрихов в картине позднего прозрения. Во-первых, это ослепительная вспышка искренних человеческих чувств (ее сила словно компенсирует былое отсутствие подобных моментов). Порфирий Владимирыч в очередной раз выслушал рассказ Анниньки о том, как покончила с собой ее сестра и как она, Аннинька, побоялась умереть вместе с ней и влачит бессмысленное существование. Без сомнения, в это мгновение Порфирий Головлев ощутил предельную близость положения племянницы с собственным положением. И Порфирия Головлева захлестнула волна сострадания. Он встал и несколько раз в видимом волнении прошелся взад и вперед по комнате. Наконец подошел к Анниньке и погладил ее по голове.
Бедная ты! Бедная ты моя! - произнес он тихо. Поразительна в устах Порфирия Головлева эта человеческая фраза, если вспомнить, что до сих пор представляла собой речь героя. Е. Покусаев отмечает: Только на последних страницах герой романа заговорил настоящим человеческим языком. Его слова исполнены боли и горечи, неподдельного волнения. Исчезло пустословие, с его блудливой уклончивостью и фамильярностью, с его сюсюкающей елейностью. Не только речь, но и действия Порфирия Головлева в этот миг изменяются: раньше он прикасался к племяннице единственно с похотливыми намерениями. Неудивительно, что на Анниньку это прикосновение производит потрясающее впечатление: Сначала она изумилась, но постепенно лицо ее начало искажаться, и вдруг целый поток истерических, ужасных рыданий вырвался из ее груди.
Мы полагаем, что именно в эту минуту она возводится в образ светлого человека, потому что из ее уст звучит вопрос, обращенный в самую глубь души Порфирия Головлева, вопрос, заданный в последней надежде на то, что в кровопивце осталось что-то человеческое: Дядя! Вы добрый? Скажите, вы добрый? - почти криком кричала она. Прерывающимся голосом, среди слез и рыданий, твердила она свой вопрос, тот самый, который она предложила еще в тот день, когда…окончательно воротилась для водворения в Головлеве, и на который он в то время дал такой нелепый ответ.
Вы добрый? Скажите! Ответьте! Вы добрый?
Действительно, один раз Аннинька уже пыталась обратиться к Иудушке как к человеку, пыталась коснуться его души. Но в первый раз попытка осталась втуне: Иудушка ответил ей тогда в обычной своей манере, не обнаруживая ни тени живого сочувствия: Ну, добрый, добрый! Ну, говори! Хочется чего-нибудь? Закусочки? Чайку, кофейку? Требуй! Сама распорядись! Теперь же Порфирий Владимирыч не дает никакого ответа. Это, как нам кажется, происходит потому, что вопрос наполнился для него смыслом, и, задумавшись над ним, Головлев не счел себя добрым. Это был миг самооценки, миг, когда Головлев не пытался увернуться от правды и не ответил да, хотя бы и в утешение племяннице.
На наш взгляд, вполне допустимо назвать Анниньку светлым человеком, если учитывать условия и особенности ее поведения в финале романа. Воздействие Анниньки на Порфирия Головлева будет той особой сюжетной связью, наличие которой мы предполагали выше.
Есть еще одно мнение, согласно которому вышеозначенная фраза приобретает в романе очень глубокое значение.
Н. Никитина в своей статье Роман Господа Головлёвы М.Е. Салтыкова-Щедрина - продолжение диалога с Тургеневым указывает на тесную связь романа с творчеством Тургенева, оказавшее немалое влияние на молодого Салтыкова-Щедрина. Исследователь утверждает, что Щедрин вывел источник трагизма для романа Господа Головлевы, глубоко проникнувшись настроением финала тургеневской статьи Гамлет и Дон-Кихот. Слово добрый становится определяющим эпитетом, и трагедия Порфирия Головлева - в несоответствии этому эпитету и, главное, признании этого в самом конце жизни. Это и есть основа трагического контраста. Вот что сообщает автор статьи:
Присутствие Тургенева заметно ощущается в романе Салтыкова. Наиболее явственно это присутствие обозначается в финальной сцене романа, где писатель повествует о последних днях Иудушки Головлева. Показывая конец Иудушки. Салтыков снова встает на позиции Тургенева. Обращаясь к его речи-статье Гамлет и Дон-Кихот (1860).(…)Салтыков дал тонкий и убедительный психологический рисунок этого образа, на его примере показал, сколь бесполезна и бессмысленна та роль, которой всю жизнь посвятил Иудушка Головлев. Но творческая задача Салтыкова была бы не вполне им достигнута, если бы он, показав это, не вызвал у читателя сочувствие к своему герою, жизнь которого прошла так бесплодно и безрадостно. Этого прежде всего требовал масштаб созданного им образа: ведь Иудушка Головлев - последний представитель выморочного дворянского рода, за судьбу которого он чувствует себя ответственным. Иудушка - злодей, но в то же время он - и жертва веками сложившихся нравственных устоев русского дворянства. Поэтому для Салтыкова было важно показать как совершенное им зло, так и его запоздалое раскаяние. Впервые решая для себя эту непростую задачу, Салтыков обратился за помощью к Тургеневу, который осуществил это в своей речи-статье Гамлет и Дон-Кихот. Тургенев утверждал здесь, сколь зыбки границы подлинно трагического и комического в литературе, сближая образ шекспировского Гамлета и с сервантесовским Дон-Кихотом. (…)Специально остановился Тургенев на кончине Дон-Кихота, утвержд