Общечеловеческая трагедия позднего прозрения в романе М. Салтыкова-Щедрина "Господа Головлёвы"
Дипломная работа - Литература
Другие дипломы по предмету Литература
?нение и разрешение. Это те самые два чувства, с которыми герой прожил все время от начала катастрофы и до решающей минуты прозрения. Бегство от действительности, попытки не думать о смерти, судорожное цепляние за жизнь - это старания слепого комильфо предотвратить трагедию, и эти старания тоже трагичны, потому что заведомо безуспешны. Трагичен и внезапный переворот в душе, благодаря которому появляется тяга к прозрению. И теперь, в преддверии исхода, эти два чувства борются в душе Ивана Ильича. Борьба мучительна для самого героя, потому что не он властен над этими чувствами, а они над ним. Первое удерживает его во тьме, а второе обещает свет. Все три дня, в продолжение которых для него не было времени, он барахтался в том черном мешке, в который просовывала его невидимая непреодолимая сила. Он бился, как бьется в руках палача приговоренный к смерти, зная, что он не может спастись; и с каждой минутой он чувствовал, что, несмотря на все усилия борьбы, он ближе и ближе становился к тому, что ужасало его. Он чувствовал, что мученье его и в том, что он всовывается в эту черную дыру, и еще больше в том, что он не может пролезть в нее. Пролезть же ему мешает признанье того, что жизнь его была хорошая. Это-то оправдание своей жизни цепляло и не пускало его вперед и больше всего мучило его.
И неожиданно - так же, как и на первом этапе, - к слепому комильфо приходит озарение, которое наступает благодаря светлому человеку. Иван Ильич, находясь в бреду, не видит этого человека, но чувствует переход к свету как действие неведомой силы: Вдруг какая-то сила толкнула его в грудь, в бок, еще сильнее сдавила ему дыхание, он провалился в дыру, и там, в конце дыры, засветилось что-то. С ним сделалось то, что бывало с ним в вагоне железной дороги, когда думаешь, что едешь вперед, а едешь назад, и вдруг узнаешь настоящее направление.
Теперь светлым человеком оказывается Вася. Его вид пробуждает в душе героя светлое, простое человеческое чувство - жалость, и он понимает, что единственно верное то, которое можно сделать, - это поскорее избавить всех от тягостной картины своего умирания. Весь путь от слепоты к прозрению Иван Ильич прошел во время движения к смерти, и конечной точкой, где уже не было места лжи и притворству, стала сама смерть, вернее, тот свет, которым она просияла. Здесь, на наш взгляд, кроется еще одна ключевая мысль, выявляющая сущность любого прозрения: оно происходит благодаря вспышкам человечности, проникающей в душу героя извне. Эти вспышки, как узелки, расположены на всем пути Ивана Ильича. Каждая из этих точек оказывается маленьким просветом во мраке одиночества, а в конце они превращаются в свет.
Это было в конце третьего дня, за час до его смерти. В это самое время гимназистик тихонько прокрался к отцу и подошел к его постели. Умирающий все кричал отчаянно и кидал руками. Рука его попала на голову гимназистика. Гимназистик схватил ее, прижал к губам и заплакал. В это самое время Иван Ильич провалился, увидал свет, и ему открылось, что жизнь его была не то, что надо, но что это еще можно поправить. Он спросил себя: что же то, и затих, прислушиваясь. Тут он почувствовал, что руку его целует кто-то. Он открыл глаза и взглянул на сына. Ему стало жалко его. (…) Да, я мучаю их, - подумал он. - Им жалко, но им лучше будет, когда я умру. (…) И вдруг ему стало ясно, что то, что томило его и не выходило, что вдруг все выходит сразу, и с двух сторон, с десяти сторон, со всех сторон. Жалко их, надо сделать, чтобы им не больно было. Избавить их и самому избавиться от этих страданий. Как хорошо и как просто, - подумал он.(…) - А смерть? Где она? Он искал своего прежнего привычного страха смерти и не находил его. Где она? Какая смерть? Страха никакого не было, потому что и смерти не было. Вместо смерти был свет.
Так вот что! - вдруг вслух проговорил он. - Какая радость!
(…) Кончена смерть, - сказал он себе. - Ее нет больше.
Он втянул в себя воздух, остановился на половине вздоха, потянулся и умер.
Прозрение Порфирия Головлева происходит приблизительно тем же образом, что и у героя повести Толстого.
Трагический путь слепого комильфо Порфирия Головлева подходит к развязке, истекает период самообмана. К тому времени, когда одиночество Иудушки достигает предела, в Головлево приезжает его племянница Аннинька, - доживать последние дни, как некогда Степка-балбес. Общение с племянницей выводит Порфирия Головлева как на первый, так и на второй этап прозрения.
Образ Анниньки разработан в романе не менее детально, чем образы Иудушки или Арины Петровны, и не менее подробно изображена психологическая картина ее прозрения. Анниньку, как и прочих Головлевых, автор называет жертвами злополучного фатума, тяготевшего над всей семьей, и, очевидно, будучи не в силах противостоять судьбе, героиня повторяет схему жизненного пути всех Головлевых. Трагедия Анниньки заключалась в том, что у героини была возможность начать новую жизнь, но героине из-за своей слабохарактерности не хватило нравственных сил для обновления. Судя по тому, какое место занимает в романе образ Анниньки, мы предполагаем, что история ее может послужить типичным примером трагедии поздно очнувшегося слепца, потому что, рассказывая историю этой героини, Салтыков-Щедрин излагает свои взгляды на механизм прозрения слепых комильфо, а также на то, существует ли для них возможность возрождения: Бывают минуты, когда человек, который дотоле только существовал, вдруг начинает понимать, что он не только воистину живет, но что в ег?/p>