Неомифологизм в структуре романов В. Пелевина
Дипломная работа - Литература
Другие дипломы по предмету Литература
?олчака, под чьим началом служил барон. Возможно даже, что исторический Чапаев, разворачивая боевые действия против армии Колчака, столкнулся в свое время и с Унгерном.
Внутренняя Монголия, обладающая безусловно четкой географической локацией, в тексте романа выполняет также функцию одной из ипостасей внутреннего мира человека, становится некоей областью, осознание наличия и пребывание в которой устанавливают гармонию в отношении человека к внешней реальности. Правомерно установить здесь аналогию с буддийской (дзен-буддийской) нирваной.
Согласно этой посылке, барон Юнгерн, как и Чапаев, соотносится с хранителями дхармы; знаком этого выглядит Орден Октябрьской Звезды, только с самого начала вызывающий своим названием у читателя ассоциацию с Октябрьской Революцией (контаминация известных Ордена Октябрьской революции и Ордена Красной звезды). Смысл названия этой детали не проясняется В.Пелевиным (возможно, функция подобного названия и сводится лишь к этой ассоциации). Дается же он, как подразумевается в романе, за особые достижения по практической помощи ученикам в обретении гармонии с миром и как венец нирваны.
Таким образом, В.Пелевин вводит в структуру романа прямые параллели с буддийской мифологией, и это отнюдь не становится еще одним примером демонстрации возможностей мифологизации чего-либо современным сознанием.
Фольклорные фигуры чапаевского цикла становятся персонажами дзен-буддистской притчи: Чапаев, как уже было сказано, хранителем дхармы, мастером дзена со свойственной восточным мудрецам эксцентричной манерой преподношения истины, Петр его учеником (вспомним диалоги персонажей нескольких главок романа Жизнь насекомых и учительство второго я протагониста, осуществляемого по практически тождественной схеме).
Дзеновские коаны вопросы без ответа, призванные остановить безвольное брожение мысли по наезженной колее логичных, а значит, поверхностных решений, являются для В.Пелевина средством в просвещении не только протагониста, но и читателя, если, конечно, считать подобные сентенции действительно буддийской пропедевтикой (как полагает, к примеру, тот же С.Корнев, а также Б.Парамонов: сансара и карма самому Пелевину подчас интереснее литературы):
Все, что мы видим, находится в нашем сознании, Петька. Поэтому сказать, что наше сознание находится где-то, нельзя. Мы находимся нигде просто потому, что нет такого места, про которое можно было бы сказать, что мы в нем находимся. Вот поэтому мы нигде[С.145].
Это постулирование существования лишь буддийской пустоты и многое другое позволило А.Генису дать следующую дефиницию: Первый в России настоящий дзен-буддистский роман.
В принципе, истории литературы известны примеры более открытого пропагандирования буддийских идей через иллюстрирование к примеру повесть Сиддхартха Германа Гессе из обусловленного интересом к соответствующей философской системе сборника Путь внутрь. Для пропаганды мировоззрения буддиста использовано в этом случае непосредственное описание собственно жизни и деяний легендарного Сиддхартхы Гаутамы.
В.Пелевину отчасти свойственна нонселекция как нарушение связности повествования созданием эффекта хаоса, фрагментированием текста, членением реальности на отдельные отрезки. С помощью этого приема автор помогает читателю воспринимать мир лишенным цельности, детерминированности и, в конечном итоге, смысла. Хронотоп романа Чапаев и Пустота характеризуется фрагментированием пространства (и времени) на цепочку локализованных отрезков, что должно, по мысли автора, указывать реципиенту на неистинность и лишенность всякого смысла нашей реальности, разложенной на эти отрезки.
Пелевинская же концепция пустоты как альтернативы реальному миру находит корни в буддийской мифологии, и здесь будет правомерно обратиться к этой, казалось бы, чисто идейной стороне проблемы.
Махаяна (большая колесница) религиозная школа буддизма, поздняя, наиболее популярная, наименее радикальная, в противоположность хинаяне (малой колеснице), проповедующая идеал спасения всех живущих существ, абсолютизирующая буддийскую идею архата человека, достигшего нирваны, но не успокоившегося на этом и стремящегося помочь на этом поприще другим до единственной цели человека. Школа шунья-вады махьямиков философская школа буддизма постулирует, и это требуется подчеркнуть, отсутствие объективной реальности как таковой (все шуньята, т.е. пустота).
Мадхавачарья, один из теоретиков школы, приводит следующую систему доказательств: субъект, объект и сам процесс познания взаимосвязаны. Таким образом, реальность одного из них зависит от реальности двух остальных, ложными оказываются все, если ложен хотя бы один. А так как Вселенная лишена реальности (шунья), следовательно, и познающий ее субъект также является шуньятой пустотой. Что и постулирует Чапаев герой романа В.Пелевина, уже сошедший в свою нирвану, но помогающий Петру в достижении этой цели.
Существование вне нирваны всегда есть страдание, такова первая истина Гаутамы. Нирвана же это не полное прекращение существования, это прекращение цепи перерождений, всякого страдания, состояние безмятежности, невозмутимости и бесстрастного самообладания и избавления от любого переживания, доставляющего страдания. Существуют четыре разновидности, стадии уходящего