Религиозное осмысление романа Достоевского "Преступление и наказание"
Дипломная работа - Литература
Другие дипломы по предмету Литература
. 5, с. 178]. Реакция Раскольникова на это могла бы показаться неожиданной, если бы прежде мы не увидели в нём нового человека - Раскольников злобно говорит: А доведите до последствий; что вы давеча проповедовали, и выйдет, что людей можно резать [Т. 5, с. 179]. Раскольников, озлясь, как будто противоречит сам себе и почти сразу после этого вновь стремится к одиночеству: Я никого, никого теперь не боюсь! Прочь от меня! Я один хочу быть, один, один, один! [Т. 5, с. 183]. В этом стремлении, уже знакомом ему, нам видится, что Раскольников подсознательно возвращается к мучающей его мысли - идее, а невольно подталкивает его к этому Лужин, излагая такую близкую Раскольникову теорию. Однако сам Раскольников не может согласиться с теорией Лужина, поскольку видит в ней только стремление к личному возвышению: А правда ль, что вы, всего больше рады тому, что она нищая … потому что выгоднее брать жену из нищеты, чтоб потом над ней властвовать … и попрекать тем, что она вами облагодетельствована? [Т. 5, с. 181 ]. Его же собственная теория построена на законах природы. В разговоре с Порфирием Петровичем Раскольников говорит: По закону природы люди разделяются вообще на два разряда, на низший (обыкновенных), т. е., так сказать, на материал, служащий единственно для зарождения себе подобных, и собственно на людей, т. е. имеющих дар или талант сказать в среде своей новое слово … Второй разряд, все преступают закон, разрушители … Если ему надо для своей идеи перешагнуть хотя бы и через труп, через кровь, то внутри себя, по совести, может, по-моему, дать себе разрешение перешагнуть через кровь - смотря, впрочем, по идее и по размерам её - это заметьте [Т. 5, с. 192]. Раскольников не может причислить Лужина к людям второго разряда, поскольку не видит в нём носителя нового слова, тогда как сам Лужин причисляет себя именно к таким: По моему же личному взгляду, если хотите, даже нечто и сделано: распространены новые, полезные мысли, распространены некоторые новые, полезные сочинения … искоренено и осмеяно много вредных предубеждений … Одним словом, мы безвозвратно отрезали себя от прошедшего, а это, по-моему, уж дело-с… [Т. 5, с. 179]. О том, от чего безвозвратно отрезали себя, Лужин тоже упоминает: Если мне, например, до сих пор говорили: возлюби, и я возлюблял … выходило то, что я рвал кафтан пополам, делился с ближним, и оба мы оставались наполовину голы … [Т. 5, с. 179]. Таким образом, ясно, что Лужин прямо отвергает Божественную заповедь, видя в ней вредное предубеждение. Сознание Раскольникова после разговора с Лужиным приходит в состояние полубезумия: он знает, что более не сможет один переживать сделанное и в то же время испытывает новый прилив гордости. Эти противоречащие чувства ведут его из дома: Он не знал, да и не думал о том, куда идти; он знал одно: что всё это надо кончить сегодня же, за один раз, сейчас же; что домой он иначе не воротится, потому что не хочет так жить. Как кончить? Чем кончить? Об этом он не имел и понятия, да и думать не хотел. Он отгонял мысль; мысль терзала его. Он только чувствовал и знал, что надо, чтобы всё переменилось, так или этак, хоть как бы то ни было, повторял он с отчаянною, неподвижною самоуверенностью и решимостью [Т. 5, с. 183]. Раскольников вновь и вновь вступает в диалог с самим собой - вопросы появляются в его воспалённом сознании, но он не хочет искать на них ответов, как будто подсознательно рассчитывая на промысел или судьбу. Герой руководствуется в данном случае чувствами, отталкивая от себя мысль, сопротивляясь её настойчивым попыткам вновь овладеть им (мысль терзала его). Всё его движение в этот момент - это движение к людям: его почему-то тянуло со всеми заговаривать [Т. 5, с. 185], он неожиданно заговаривает с прохожим об уличном пении, пытается выяснить имя мещанина, торговавшего на углу Сенной, где он впервые увидел Лизавету, подсознание ведёт Раскольникова к местам, напоминающим об убийстве, он идёт туда, где раньше он бывал, чтобы тошнее было [Т. 5, с. 186]. Поэтому, если поначалу представляется, что у Раскольникова появилось интуитивное желание быть с людьми, то постепенно становится ясно, что он так же интуитивно стремится пережить те гадкие мгновения, которые усугубляли его отвращение к окружающему и утверждали его в его теории. Помня о полифонической природе романа, мы понимаем, что всё происходящее в пространстве, окружающем Раскольникова, мы видим глазами Раскольникова, слышим его слухом, воспринимаем через его сознание, поэтому важно, что Раскольникову хочется спуститься в распивочную, то есть туда, откуда доносятся звуки, ассоциативно вызывающие в сознании образ шабаша или преисподни: пьяное пение, стук, гам, хохот и визг, стук каблуков от чьёго-то отчаянного отплясывания; усиливаются эти ассоциации тем, что распивочная находится под домом - в неё нужно спускаться, она как бы - в подземном мире. Спускаясь туда, он словно тянется в место, ожидающее его, и как будто в подтверждение тому, что его здесь ждали, звучит вопрос одной из женщин: Не зайдёте ли, милый барин? [Т. 5, с. 187]. Именно теперь окончательно оформляется понимание того, почему Раскольников не смог оставаться в одиночестве после визита Лужина, - с одной стороны, ему необходимо говорить о содеянном (кровь кричит в нём, как сказала его квартирная хозяйка); с другой, - необходимо убедиться в своей необычности, доказать самому себе, что теория Лужина, построенная и?/p>