Практика сюрреализма
Статья - Культура и искусство
Другие статьи по предмету Культура и искусство
»фавит, переписанный Арагоном и названный Самоубийство украшает Вечное движение. Здесь же другое известное арагоновское антипоэтическое ready-made, стихотворение Ставни (Persiennes).
Persienne persienne Persienne
Persienne persienne persienne
persienne persienne persienne persienne
persienne persienne Persienne persienne
persienne persienne Persienne
Persienne Persienne
Persienne?
В финале сборника стихотворение Arriere-pensee, которое выглядит так
Arriere
Pensee
Но смысл Вечного движения не только в бессмысленной, озорной игре, в отрицании. Смысл в иронии, в сферу которой все заметнее включается и я поэта, тот самый Луи, изо рта которого так легко вылетают кузнечики, тогда как ожидаются сюрреалистические откровения. Смысл в сатирических интонациях, например, монолога Солнце Аустерлица (с такими заключительными строчками: Идеалом для нас будет смех мой безумный и мое безумие, а солнцем зубы мои) или фривольных куплетов Песни Президента Республики.
Смысл сборника и в пробивающемся лиризме (например, стихотворение об Аполлинере Благоухающий воздух). Смысл в нагнетающихся тонах неуверенности, разочарования, печали. Я лгу и я ем, сообщает поэт о своих занятиях в стихотворении Поэзия. В стихотворении Вид времени (из Вечного движения) доминирует несвойственная периоду Огня радости горечь. Там возникает облик человека, который полумертвый, полусонный влачит свои дни, теряя время, убивая время. Утешением для него служит мысль о том, что однажды наступит смерть и не придется более говорить с собою по ночам, слушая жалобы камина. Замыкается стихотворение коротким, как приговор, словом глупец.
В посвященном Бретону стихотворении Путь бунта все первоначально опирается на категорическое отрицание, с которого начинается каждая строка. Подбор отрицаемых понятий таков, что не остается сомнений в том, что бунт Арагона абсолютен, в духе авангардистской тотальности. Тут все от солонки до семьи и бога. Но во второй строфе категорическому нет противопоставляется столь же категорическое да. Утверждаемых ценностей меньше к ним относятся я и желание с соответствующим антуражем.
Вот это да все более уверенно заявляет о себе в поэзии Арагона. Заметно это на следующем цикле стихов Судьбы поэзии (Les Destinees de la poesie), который относится к 19251926 годам. Здесь воцаряется любовь, но не в виде сюрреалистического желания, а в виде нормального, вдохновляющего поэта чувства. Надо обратить внимание на обилие нормализующихся поэтических форм в этом сборнике, стихов с рифмой, традиционной строфикой, песенными ритмами. Заметно, что поэзия вытесняет дадаистскую и кубо-футуристскую прозу. Ни о каком сюрреализме не приходится говорить применительно к мадригалам, шутливым обращениям к женщинам, окрашенным в сентиментальные тона, применительно к любовным, нередко ироническим куплетам, к пасторалям, в которых reves просто любовные и прочие томления, возникающие весной (стихотворение Рождение весны и др.).
В Судьбах поэзии немало стихотворений шутливых. Арагон воспевает рыцарей в Поэме плаща и шпаги, но попутно оповещает, что уже давно метро не ходит. Святой Себастьян, выдернув стрелы из своего тела, ищет галстук (я его сюда засунул, уверяет святой). Всевозможные не совсем обычные занятия в стихотворении Голубая мечта, которые хотя бы отчасти могли сойти за странности сюрреалистические, оказываются всего лишь шуткой, поскольку в конце стихотворения сообщается, что предавался им добрый король Даго-бер. Арагон в шутливых тонах рисует авангардистские развлечения (стихотворение Сила, посвященное М. Дюшану), пишет несерьезные обращения к соратникам (К сливам, адресовано Бенжамену Пере). В Добром мартовском пиве непочтительно изображен папаша министр финансов на фоне его дочки-сирены.
Арагон все время сворачивает к живому, неподдельному чувству любви, покидая колею дадаисгского нигилизма и не закрепляясь в колее сюрреалистической зауми, хотя во все эти направления его в те годы явно влекло. Абстрактные и причудливые картины в сборнике Судьбы поэзии чаще читаются как поэтические, метафорические картины чувства, чем как картины сюрре-альности. Нередко эти картины шуточные, розыгрыши. Таково стихотворение Где вершины возвышаются над сном диалог с этими вершинами, пригласившими поэта к себе, но вслед за этим покорно опустившимися на колени. Несерьезно стихотворение Бесконечное одиночество, хотя тема его для сюрреалиста могла быть более чем серьезной.
Наиболее сюрреалистичны два больших заключительных стихотворения цикла Судьбы поэзии. Ад переполняет зал может быть прочитано как буквальное воспроизведение (подобно Утреннему подъему) момента пробуждения, начала освобождения от ночных кошмаров (меня преследуют графины... и т. п.), выхода к дню, еще затуманенному рожденными (в подсознании порывами, желаниями и грезами. Второе Голод человека гораздо более нарочито, поэт явно сочиняет небылицы, отдаваясь как обычно игре образов и звуков, свободно по дадаистской традиции обращаясь при этом с языком.
. . . Fooolle о folle a midi
Scie аи del aussi si LE SOLEIL
Roule zero hors des nuages
Crie aigu le