Неомифологизм в структуре романов В. Пелевина
Дипломная работа - Литература
Другие дипломы по предмету Литература
?ся. Государство начинает проявлять себя как фактор непроницаемости и шума для идеологии коммуникационной прозрачности, которая идет в паре с коммерциализацией знаний.
Нарратор В.Пелевина внушает, что постепенно становится очевидным, отвращение к мифам в целом, идя путем педалирования известных советских мифологем, то есть коллективных представлений о советской эпохе. Вторично актуализуя однажды утвержденную интертекстуальную связь, художник как бы сам верифицирует ее (лишь частным случаем такого рода автоверификации будут эксплицированные в письмах, дневниках, автобиографиях и автометатекстах указания писателя на значимость для него тех или иных источников).
В.Пелевин распознает богатый преинтертекст в комплексе, который можно назвать мифом о советском мифе в состоянии на последний год существования Советского Союза, и в основном на этом преинтертексте структурует предметный мир, космос советского покорения космоса.
В данном случае, по терминологии И.П.Смирнова, имеет место конструктивная интертекстуальность, т.е. В.Пелевин открывает параллелизм современных ему текстов, речевых практик, рефлексирующих на советской идеологии, мифологии, не составлявших четко очерченный когерентный преинтертекст, расшифровывает их глубинное семантическое родство. Установив сходство его источников в плане содержания, автор строит из них систему внутри собственного произведения.
Это создание мифа о мифе, метамифологии, метаметарассказа и служит той эмпирической реальностью, в хронотопе которой действует протагонист и по отношению к которой испытывает все те сложные и меняющиеся ощущения, что становятся предметом изображения для повествователя в романе.
1.3 Полифонизм метарассказов в романе Жизнь насекомых
Жизнь насекомых, второй роман В.Пелевина, ставит целью изображение как можно более широкого поля, тезауруса современных мифов, в основном социальных и индивидуальных, то есть тех, которые составляют индивидуальную картину мира объективной реальности.
В период создания романа писатель еще считался относящимся к направлению, призванному обновить фантастическую литературу. Оно стало называться турбореализм, и то, что выходило из-под пера его адептов, напоминало некоторым критикам сюрреальные в своей стерильности картины Дейнеки. Соответствующие тексты, отличались тем, что реалистическое описание объективно существующего мира постоянно соседствовало с одним-единственным фантастическим допущением. Помимо В.Пелевина, к направлению в начале 90х гг. относили А.Лазарчука и А.Столярова, в конце 90х П.Крусанова.
Позже В.Пелевин отошел от турбореализма (который декларативно прекратил существование к 1996г., когда А.Лазарчук и А.Столяров начали создавать коммерческие сериалы), но обративший на себя наше внимание роман был создан как раз на основе одного-единственного фантастического допущения: люди это одновременно и насекомые. Кто для кого. В зависимости от момента времени. По отношению к людям насекомые играют двойную роль. Они меньше всего похожи на человека, но чаще других живут с ним. К тому же они близки нам своей многочисленностью, так мотивирует выбор метафоры А.Генис.
Композиционно текст поделен на нумерованные и номинированные главки, включающие небольшие рассказы или части более продолжительных повествований, протягивающихся через весь роман. Заголовки главок создают определенный культурный контекст, к поискам параллелей, впрочем, не обязывающий.
Ставший же популярным после Жизни насекомых В.Пелевин плодит о себе слухи и создает благоприятную почву для появления материалов, подобных статье Ф.О. Кто автор текстов, подписанных: В.Пелевин?
Ф.О. перечисляет вешки, которые делают очевидным следующее: В.Пелевин плод коллективного творчества: отсутствие стиля, отсутствие авторского, то есть неповторимого, языка; гипертрофированная асексуальность; беспредельная нагруженность текстов явными или скрытыми цитатами и т.д. и т.п.. Целью творчества становится, таким образом, стремление убедить в своем существовании и воплотиться в физическое тело (хочется верить: в оригинальное, а не позаимствованное). Как мы видим, перед нами фантасмагоричное предположение о несуществовании какого-либо конкретного писателя по фамилии Пелевин.
Да все вторично в сочинениях моих, все, что хотите видеть в них вторичного: и метафизика тебе, и сшитые места, бесцветность слога, и компьютерность, и плагиат презренный, иронизирует за В.Пелевина критик И.Зотов. Кроме игры с мифом о нереальности писателя по фамилии Пелевин, Зотов одним из первых формулирует основные претензии к автору достаточно популярных текстов, претензии, которые с еще большей настойчивостью будут предъявлены к романам Чапаев и Пустота и GenerationП (другая из ранних критичных оценок сводится к следующему: язык текстов В.Пелевина, по утверждению Д.Бавильского, достаточно безобразен. В пример приводится синтагма, использованная в повести Принц Госплана: И вдруг увидел какого-то старика в одежде шейха, с черной шляпой на голове).
В случае с Жизнью насекомых все дело в изображении максимально возможного количества индивидуальных мифосистем, обращение в подобной ситуации к множественности индивидуальных языков, полифонизму семантиче?/p>