Русские заимствования в польских мемуарных текстах 40-х годов XX века
Дипломная работа - Иностранные языки
Другие дипломы по предмету Иностранные языки
?ция и сейчас еще противодействует различным, наплывающим главным образом извне словообразовательным тенденциям, если они не соответствуют тому, что обычно называется духом языка и что представляет собой не что иное, как известную подсознательную приверженность к древним языковым навыкам. Это относится, например, к сложным словам, которые в условиях современности, особенно в области техники, хотя и кажутся весьма удобными и желательными, но ощущаются все же польскими массами как неудобные и "тяжелые", очевидно, потому, что праславянская языковая традиция передала нам сравнительно мало таких образований.
Подводя итог, можно сказать, что праславянское наследие было и остается самым производительным элементом построения польской лексики, его стержневым устоем, вокруг которого группируются не только более новые собственные словообразования, но и всевозможные чужеземные элементы; последние в течение столетий, по мере культурного сближения с другими народами, проникали и проникают в язык, воздействуя прежде всего на его лексику и в значительно меньшей степени на его грамматической строй.
Древнейшая волна таких чужеземных проникновений в язык относится еще к эпохе праславянской общности, и польский язык унаследовал их вместе со всем праславянским словарным фондом. Это было естественным отражением тех культурных отношений, которые в различные периоды связывали праславянское население с другими племенами. Так как наиболее тесным и длительным было соприкосновение праславян с германцами, то в этом древнейшем слое чужеземных заимствований и оказывается наибольшее количество германских элементов, преимущественно готского происхождения. Сюда относятся такие польские слова, как ksiadz (первоначально wladca, ср. нем. Konig), pieniadz (нем. Pfennig), szelag (англ. shilling), mosiadz (нем. Messing), старопольск. szlom (helm), miecz, kupic (нем. kaufen), skot (нем. Schatz "сокровище", перенесенное у славян на "скот"), izba (старопольск. istba, ср. нем. Stube), tyn, lek, szklo, kociel, lew, wielblad, osiel и др. Своим значением они свидетельствуют о тех отношениях, которые соединяли славян с германцами: это были отношения военные и торговые, а отсюда и заимствованные названия оружия, товаров и платежных средств, причем эти две области не всегда можно было точно разграничить. Торговля часто связывалась с разбоем, а потому, например, нем. hansa "союз, дружина (купеческая)" превратилось в устах славян в слово chasa "разбой", которое в этом значении существовало в польском языке еще в XV в. (вместе с производным chasba "грабеж"), а в сербском - в слово хуса, откуда хусар "разбойник" (отсюда венгерское название тяжелой и легкой конницы, заимствованное, в свою очередь, поляками в форме husarz).
Связи славян с другими соседними племенами были менее тесными, а потому праславянский язык сохранил от них меньше заимствованных слов. Все же мы можем назвать несколько слов иранского происхождения, заимствованных у скифов или сарматов, например: kur, socha, topor, и несколько больше слов латано-греческого происхождения: wino, koleda (лат. calendae), pogan(in) (от лат. paganus), cesarz (лат. caesar), korab (от греч. ???????), воспринятых, очевидно, в связи с теми торговыми сношениями, которые приводили римских и греческих купцов через славянские территории к Балтийскому морю и Днепру.
Мы не будем вдаваться здесь в более детальное рассмотрение вопросов, связанных с этими заимствованиями, тем более что, с точки зрения польского языка, все они, хотя по происхождению и чужеземные, целиком входят в праславянское наследие: все эти слова были в то время уже усвоены и настолько переработаны по принципам славянской фонетики, что в рамках польского языка внешне ничем не отличаются от исконно праславянского словарного состава. И только углубленный научный анализ может показать, что эти слова являются заимствованиями из чужих языков, этимологически не связанными с исконно праславянским словотворчеством.
2.1.2 Развитие польского языка в XIV и XV вв.
В связи с тем, что польский язык в своем развитии не знает ни перерывов, ни скачков, то провести четкие границы между отдельными периодами его истории не представляется возможным. Происходящие в нем из поколения в поколение изменения являются результатом постепенных перемен в общественно-культурной жизни коллектива, который данным языком пользуется, и находятся поэтому в тесной зависимости от культурной и политической истории народа. Укрепление политических отношений в Польше в первой половине XIV в. после объединения ее под властью "адислава Локотка и в еще большей степени в период блистательного правления Казимира Великого создало на долгое время благоприятные условия для развития и углубления просвещения и роста духовной культуры общества. Это должно было, естественно, оказать большое влияние на развитие польского языка, хотя он и не был тогда еще всесторонним орудием духовной жизни. Перевес в течение долгого времени был на стороне латыни, которая лишь медленно уступала в некоторых областях место живому народному языку.
Те изменения, которые параллельно усилению пульса культурной жизни неизбежно происходили в языке общества и особенно в языке образованных слоев, не могли быть, однако, быстрыми и, тем более, не могли сразу же проявиться во внешней его оболочке, в письменности. В последней продолжали пользоваться латынью, и лишь в небольших текстах, предназначенных для менее образованных слоев, не владевших латынью, допускался народный язык. В связи с этим язык народных масс, редко применявшийся в письменной речи и