Проза И.В. Киреевского в контексте философско-эстетических воззрений русского славянофильства
Дипломная работа - Литература
Другие дипломы по предмету Литература
?око пропагандируется в изданиях московских друзей Пушкина.
Сцена в Чудовом монастыре в особенности ошеломила (Погодин) слушателей трагедии. Почему именно эта сцена - частичный ответ мы находим в печатных откликах Веневитинова, Шевырева, Киреевского: каждый из критиков подчеркивал мастерство драматурга, сумевшего в тесных пределах небольшой сцены глубоко выявить дух века, характеры Пимена и Григория, обозначить завязку действия и при этом добиться образцовой внутренней слаженности, завершенности сцены, представшей в общей структуре драмы как некое самостоятельное целое, многими идейными мотивами и сюжетными нитями связанное с ее общей концепцией и художественной системой.
С. П. Шевырев высветил главное в образе Пимена, поняв его как русский национальный характер, и заметил, что в разговоре с Григорием изображена вся жизнь его. Эту мысль выразил и Киреевский, причем не следуя за Шевыревым, как считает Ю. В. Манн, а независимо от него и раньше. Мы увидим это, сравнивая романный замысел Владимира с пушкинской трагедией.
Б. П. Городецкий обратил внимание на то, что было важным и для Шевырева и Киреевского: у Пушкина летописец дан не в статике современного его монашеского состояния, а в логике жизненного пути, которая и приводит его к осмыслению прошлого и настоящего в правдивом сказании.
Логика жизни Пимена складывается под воздействием силы обстоятельств. Воспитанный во всех предрассудках времени Ивана Грозного, он сознает неправедность кровавых действий опричнины, жестоких противоречий царствования Грозного и уходит в монастырь. В этом сказалось свойственное его эпохе понимание лучшего, его собственное нравственное стремление к лучшему. Тихое царствование Федора, сложившего с себя тяжкие державные печали, кажется Пимену соответствующим его внутренним устремлениям к душевному покою и к духовному сосредоточению. Но покоя нет, он нарушен невиданным святотатством - убийством законного наследника Иоаннова рода по наущению правителя Годунова. Путь лучшего теперь - это моральное осуждение, непризнание и разоблачение убийцы и похитителя престола. Летописный труд понимается Пименом как гражданское служение потомкам, как долг и завет, который он призван исполнить.
Совершенно очевидно, что герой романного замысла в Царицынской ночи - это человек пименовского склада. Поиск пути к лучшему, прямое сопряжение внутренних дум с одной главенствующей думой о судьбе отечества, невозможность при Борисе соотнести эту думу с именем царя - все это наследует и развивает далее герой романного замысла. На последнем этапе пути этих героев не расходятся, но обретают различные формы.
Трудно установить и соотнести возраст Пимена и человека, не названного историей. Оба в молодости жили при дворе Грозного и могли быть ровесниками. С другой стороны, с образом старца, каким показан Пимен, не очень вяжется возможность его участия в освобождении Кремля, даже если считать, что жизненный путь романного героя завершается не в 1612 г., когда пал самозванец и Кремль был очищен от поляков. В изложении Владимира время не конкретизировано, события как бы вставлены одно в другое: за освобождением Кремля видится освобождение всей России, так же как за Борисовым царством - все Смутное время, от его порождения в последние годы царствования Ивана Грозного до 1613 г.
Судя по всему, герой романа моложе Пимена: он видит уже не только Бориса, но и Лжедмитрия на российском престоле. Последствия преступления Бориса для него становятся виднее в их истоках и в перспективе, стремительно развертывающейся на глазах в неотвратимых бедствиях Смуты. Его душа отягчена двойной ненавистью - к цареубийце, похитившему престол, и к самозванцу, ставшему убийцей наследника Годунова. Конечно, и Пимен мог стать свидетелем этой настоящей беды Московскому государству, и он мог оказаться среди монахов, осаждавших вместе с другими сословиями укрепившегося в Кремле самозванца, или дождаться войска Пожарского.
Осмысляя факты истории, мотивы Карамзина и опираясь на художественный опыт Пушкина, автор Царицынской ночи, по мнению критиков, привел своего героя к участию в борьбе за честь отечества, поруганную в период Смутного времени. Раскрывая возможность последствий пушкинской трагедии, он намечает переход народа от загадочного безмолвия к самостоятельному решению судеб отечества. Финал романного сюжета свидетельствует о том, что Киреевский глубоко постиг финал пушкинской трагедии с ее мотивом безмолвия народа в период царства Борисова. [30, 54].
Пимен в своей келье в летописном повествовании обрел право сказать правду, которую он, прежде всего, адресует потомкам, надеясь передать продолжение своего труда преемнику. Откровенность и страстность данной им Борису характеристики в разговоре с Григорием этим и объясняется. Здесь, в летописи, народное мнение уже обретало голос.
Замысел романа примечателен и самим предметом, и характером его изложения. Хотя он охватывает время от последнего периода царствования Грозного до избрания Михаила Романова, имя этого царя не названо, ибо по существу речь идет об особом состоянии государства, издавна получившем в национальном самосознании определение Смутного времени, об отношении народа к государственной власти, воплощенной в царском сане, и к отечеству. Владимир развивает свой замысел не столько в фабульном отношении, сколько в конц