Проза И.В. Киреевского в контексте философско-эстетических воззрений русского славянофильства
Дипломная работа - Литература
Другие дипломы по предмету Литература
·личная к своему составу и внешним отношениям. Обладавшая особой нравственной и умственной атмосферой, культурная общность представляла собой совокупность духовных и бытовых связей тех слоев русской интеллигенции, которые находились в авангарде образованности первой трети века. Эта группа не вполне совпадает с кругом Пушкина или с кругом любомудров - она шире их и включает не только ведущих деятелей эпохи, но и их окружение и посредников их литературных и дружеских связей (таковы, например, З. Волконская, Елагины, К. Павлова, С. Соболевский, С. Шевырев, А. Кошелев, Свербеевы и др.). В этой связи исследователь совершенно справедливо относит И. Киреевского к числу самых ярких и типичных представителей пушкинской эпохи. [28, 36]. Вместе с тем Киреевский в современных исследованиях рассматривается как звено, связавшее пушкинскую эпоху с эпохой Гоголя и Белинского и с дальнейшими этапами развития русской литературы.
Собственно художественные произведения Киреевского немногочисленны: несколько стихотворений, написанных в соавторстве с Языковым; прозаический фрагмент Царицынская ночь (1827), отрывки из незавершенного романа Две жизни (ок. 1831), утопическая повесть Остров (1838) и волшебная сказка Опал. Последнее сочинение написано в декабре 1830 г., спустя месяц после возвращения писателя из Германии в Москву. В нем отчетливо отразились и философские интересы автора.
.1 Воплощение категории исторического рода в прозаическом фрагменте Царицынская ночь (1827)
В Материалах для биографии И. В. Киреевского, составленных Н. А. Елагиным, которыми открывается первое полное собрание сочинений Ивана Киреевского, изданное его ближайшим другом А. И. Кошелевым, читателей ожидало любопытное известие: В начале 1827 года, когда в Москве возобновились литературные вечера княгини З. А. Волконской, на которых бывал Киреевский, князь Вяземский успел взять с него слово написать что-нибудь для прочтения, и он написал Царицынскую ночь. Это был первый литературный опыт Киреевского, сделавшийся известным многочисленному кругу слушателей. [30, 45]. Кошелев впервые опубликовал это небольшое произведение уже после смерти автора (ум. в 1856 г.).
Однако это во многих отношениях примечательное произведение осталось без должного внимания исследователей творческого наследия писателя, как современных, так и дореволюционных. В научно-критической литературе мы найдем редкие упоминания о нем, сделанные вскользь, и то лишь в качестве примера первого известного произведения молодого автора.
Царицынская ночь не вошла ни в издание, подготовленное Ю. В. Манном (1979), ни в сборник, составленный В. А. Котельниковым (1984). Причина этого, видимо, заключается в том, что Царицынская ночь воспринимается обычно вне контекста творчества Киреевского, с одной стороны, и без соотнесения с философско-эстетическими концепциями 1820-х годов - с другой. Известно, что первые опыты писателя намечают те проблемы, мотивы, образы, которым предстоит так или иначе развиваться в его сознании и творчестве. По установившейся прочно традиции таким первым литературным выступлением Киреевского считается его статья Нечто о характере поэзии Пушкина (1828) - принципиально важная не только для истории восприятия творчества Пушкина, но и для оценки направления и значения литературно-эстетических воззрений Киреевского. С этой точки зрения еще больший исследовательский интерес представляет действительно первое произведение Киреевского - Царицынская ночь.
Прежде всего, необходимо ответить на вопрос: какова жанровая природа этого произведения? Если мы обратимся к суждениям исследователей на этот счет, то обнаружим пестроту и приблизительность в определении жанра данного юношеского произведения: Это был небольшой беллетристический очерк романтического характера [15, 4]; он написал небольшой беллетристический очерк [16, 13]; Очаровательный рассказик в две страницы [11, 14]; отрывок этот - обычный для прозы любомудров диалог [11, 17]; рассказ со стихами весьма слабый [3, 36]; очерк [14, 6]; литературно-философский очерк. [2, 289]. Последнее определение кажется наиболее соответствующим реальному содержанию и форме Царицынской ночи.
Внешняя, очерковая описательность Царицынской ночи подчинена естественному развитию изображаемых событий. Прогулка в Царицыно четырех друзей позволяет автору нарисовать несколько живописных картин. Друзья проезжают мимо царицынских прудов; затем их взору открывается недостроенный дворец; они продолжают прогулку в лодке по глади пруда и причаливают к тому месту, где был приготовлен ужин. Пейзажные зарисовки - самые скупые, в пределах необходимости обозначить местность, с минимальным числом эмоционально-оценочных эпитетов. Тем не менее, эмоциональная окраска вполне ощутима: она не просто уравновешивает рациональную суть разговоров молодых друзей - сами предметы, занимающие их, эмоционально-поэтичны. Открывшийся вид Царицына меняет настроение: Невольно изменили они быстрый бег лошадей своих на медленный шаг Шумные разговоры умолкли, и тихие мысли сами собой пошли разгадывать прошлую жизнь отечества. В молчании у Владимира рождается поэтический замысел романа. Вельский размышляет о высокой поэзии архитектурных замыслов Баженова. Сердечный разго