Памятники рязанской письменности ХІІ—XIV вв.: историографические предпосылки и аспекты изучения
Дипломная работа - Литература
Другие дипломы по предмету Литература
?ности графики и орфографии Рязанской кормчей исследовательница выделяет, с одной стороны, влияние оригинала, а с другой стороны, - традиции. Учитывается и вероятная принадлежность писцов к разным школам письма, а также переходный характер XIII века. Главным тезисом Э.Д. Блохиной по поводу истории южнославянских и русского переводов Кормчей, отразившихся в палеографических особенностях Рязанского списка 1284 г., является следующий вывод: ...мы предположили, что из Болгарии на Русь (в Киев) был прислан болгарский список Кормчей книги, в основе которого лежал сербский оригинал. В Киеве он был переписан, и этот русский образец доставлен в Рязань. Отсюда - такое сплетение в Рязанской кормчей русских, болгарских и сербских особенностей письма и языка.
При взгляде на проблему выяснения особенностей древнейшего протографа русской редакции Кормчей с точки зрения Я.Н. Щапова, полагающего, что болгарский список Кормчей попал в Рязань, неизбежно возникает следующий вопрос. Почему в Рязани оказался болгарский оригинал? Ведь выработку официального русского перевода Кормчей должна была взять на себя киевская митрополия.
На наш взгляд, возможны два более или менее приблизительных варианта ответа: либо в Киеве перевод и выработка русской редакции текста действительно не были еще осуществлены, что маловероятно, либо в Рязани могли запросить киевскую редакцию Кормчей и, одновременно, болгарский оригинал для сверки. Но не исключен и третий, более сложный вариант гипотетического построения: именно в Рязань с киевским или южнославянским справщиком-писцом(ми) была отправлена часть материалов, в том числе, и болгарский список - для переписки, сверки и возвращения подлинников в максимально короткий срок обратно в Киев. Нельзя исключить того, что в Киевской митрополии к этому времени еще не была завершена работа по выработке окончательно текста русской редакции Кормчей, но уже существовал первоначальный вариант, о чем, если это так, в Рязани не могли не знать.
Мнение Я.Н. Щапова достаточно категорично, поскольку из его наблюдений объективно может вытекать вывод о наличии в Рязани книжников такой квалификации, которая позволяла им осуществить самостоятельный оригинальный перевод Кормчей, исходя из приписки, за уникально короткий срок. К такому выводу приводит анализ одного из положений монографии автора, посвященной всему комплексу древних кормчих, как памятников византийского и южнославянского правового наследия на Руси. По его ключевой гипотезе о присылке в Рязань болгарского списка Кормчей 1262 г. иначе рассматривать творческие возможности книжников, трудившихся в Рязани в 1284 году, трудно. Для такого направления мысли имеются основания в том случае, если придерживаться представления, что в древнейший период отличия в национальных особенностях церковно-славянского языка были менее значительны и не имели определяющего значения. В этом случае нужно обратить внимание на мнение И.Н. Данилевского о причине включения в Список русских городов дальних и ближних (1375-1381 гг.) не только собственно русских, но и болгарских, валашских, польских и литовских городов: Представление автора "Списка" о единстве русских, украинцев, белорусов, молдаван и болгар (при всей условности употребления современных этнонимов для XIV в.) могло базироваться на том, что все они употребляли один и тот же письменный язык: "болгаре, басане, словене, сербяне, русь во всех сих един язык". Возможно и то, что в рассматриваемых записях о присылке Кормчей в Киев речь идет о редакции 1260-х гг. южнославянской кормчей книги, болгарский список которой появился на Руси после 1262 года. В таком случае вероятность присылки этого самого списка в Рязань в 1284 году в какой-то степени возрастает, но в любом случае нельзя отвергать вероятность наличия собственного списка Кормчей в Киеве.
Л.В. Столярова предполагает несогласованность элементов даты (круг солнца, круг луны, индикт) в выходной записи в Рязанской кормчей, полагая, что круг солнца должен быть больше круга луны, а не наоборот (в тексте читается: почахом ноября 1, а кончахом декем(бря) 19 в лет(о) 6792, с(ол)н(е)чного круг(а) 5, а лунньного 13, закон [чи-? - Д. Г.] 9-е индикта въ 13. Кроме того, исследовательница полагает, что книга переписывалась в течение не 80 дней, что следует из приписки, а в течение 49 дней - ошибка вкралась именно в дату начала книгописных работ... вряд ли писец мог перепутать день окончания Кормчей, когда, вероятнее всего, составлялась публикуемая запись. На предположении об ошибочности чтения солнечного круга 5, а лунного 13 исследовательница делает следующий вывод: ...элементы даты (кроме числа года) были некритически скопированы автором записи 1284 г. из протографа Рязанской кормчей. Если этот протограф действительно был помечен 6789 (1281 г.) и другими соответствующими ему элементами даты (13-й круг солнца и 6-й круг луны), то получает подтверждение концепция о существовании промежуточного киевского списка Кормчей - копии болгарского оригинала 1262 г.. Однако, из приведенного построения Л.В. Столяровой совершенно неясно, почему дополнительные элементы при "некритическом копировании" были зачем-то переставлены местами, да еще с ошибкой (5-й круг солнца, вместо предполагаемого в случае некритической перестановки 6-го круга луны). Выявление некорректного построения Л. В. Столяровой в рассмотренном частном случае подтверждает критику ее более широких наблюдений, проведенную А.А. Туриловым (см.: Мошкова А.В., Турилов А.А. Плоды