Памятники рязанской письменности ХІІ—XIV вв.: историографические предпосылки и аспекты изучения
Дипломная работа - Литература
Другие дипломы по предмету Литература
? 1175 годами.
В настоящем исследовании наблюдения о знакомстве владимирской литературы XII в. со Сказанием о Борисе и Глебе приобретают особое значение. Нельзя не вспомнить об известных политических притязаниях Владимира на Рязань в это время.
Разработка имевшего определяющее значение именно в XII веке Борисоглебского культа могла быть немаловажным фактором в защите своих прав рязанскими князьями. В этом противостоянии рязанская книжно-литературная традиция, очевидно, более молодая, но, наверное, не менее яркая и продуктивная, могла использовать лучшие достижения владимирской литературы, несомненно, переосмысливая их. Подтверждением этому может служить факт бытования владимирских рукописей в Рязани в середине 70-х гг. XII века. Плоды этой творческой активности рязанских книжников дали себя знать, вероятно, к концу столетия. Многие признаки говорят за то, что Борисоглебский культ имел большое значение в Рязанской земле, в рязанской Борисо-Глебской епархии вплоть до времени утраты княжеством независимости (первая четверть XVI в.). Этот многовековой духовный опыт сразу исчезнуть из традиционного мировосприятия не мог, передав, может быть, какое-то своеобразное жизненное свойство последующему литературно-историческому, книжному творчеству.
Таким образом, известная смена политической и, следовательно, культовой парадигмы могла стать одним из основных импульсов последующего динамичного развития оригинальной рязанской литературы и письменной традиции в XVI веке.
Среди археологических находок, имеющих отношение к древнейшей рязанской книжной культуре, есть еще один род свидетельств. Большое значение имеют изученные А.Л. Монгайтом элементы украшения книг, которые были обнаружены археологом на территории первоначальной столицы Рязанского княжества. В первую очередь это медные застежки книжных переплетов, найденные в жилищах простого населения, ремесленников. Значительный интерес вызывает изысканное украшение массивной медной застежки книжного кодекса, где в композиции на фоне цветов изображено какое-то фантастическое животное, вероятно, лев с хвостом, распущенным на конце в виде распустившегося цветка или листа аканта. Перед зверем стоит чаша. Пряжка застежки позолоченная. Подобные львы изображены на болгарских матрицах (печатях?) (изображение книжной застежки даем в Приложении, ил. 1). Представляется очевидной возможность аналогии с медным украшением, вероятно, с близким по деталям композиции изображением льва, - на переплете Успенского сборника XII в., в котором читается древнейший список Сказания о Борисе и Глебе. По мнению археологов, исследовавших Старорязанское городище, на одном из фрагментов плинфы Борисоглебского собора имеется стилизованное изображение звериной личины, вероятно, львиной. Ученые находят аналогии этому рисунку в некоторых фигурах и масках львов церкви Покрова на Нерли. Есть смысл обратить внимание и на данные сфрагистики. Печать с ушком с изображением льва была найдена на Микулине городище. Вообще, лев являлся олицетворением идеи сильной власти, традиционным символом силы и могущества. По мнению В.П. Даркевича, семантика львов - чутких стражей, спящих с открытыми глазами, - еще раз связывает их с образом Дигениса - бдительного пограничника. Парные львы охраняли входы в храм... деревянные двери церкви св. Николая в Охриде, XIII в.. Известно, например, что вверху выходной миниатюры Остромирова Евангелия с изображением евангелиста Иоанна с учеником Прохором изображена фигура льва. Представляет интерес интерпретация этой художественной особенности А. Поппэ, который не исключает небесно-земную двойственность этой аллегории (лев как символ Христа и "Лев, то есть император Ромеев, иначе Греков" в символике византийского изложения). Старорязанская книжная застежка с изображением льва была помещена с обратной стороны роскошного переплета рукописи. Скорее всего, такая же застежка присутствовала и на лицевой стороне переплета.
Известно, что сходные изображения со львом обнаружены на рельефе портала собора в Юрьеве Польском. По мнению А.П. Смирнова этот мотив был принесен сюда булгарскими мастерами. Признавая, что общий мотив рязанской и булгарских находок имеет восточное происхождение, А.Л. Монгайт, однако, склоняется к мысли о том, что рассмотренный элемент рязанского книжного переплета был изготовлен русским мастером по восточным образцам. Необходимо признать, что мотив и образцы могли иметь указанное происхождение, но самостоятельная роль рязанского книжного мастера, его творческий подход к исполнению элемента в переплете книги, не должны вызывать сомнений. По наблюдениям О.А. Князевской и А.А. Турилова
изображение зверя в рельефной композиции на стене Георгиевского собора Юрьева-Польского очень близко одной из деталей на выходной миниатюре Федоровского Евангелия (Ярославский государственный музей-заповедник, № 15718) с изображением Федора Стратилата. На миниатюре изображен зверь семейства кошачьих: стоящий на задних лапах лев, леопард или гепард (пардус). На другой миниатюре Федоровского Евангелия с изображением евангелиста Иоанна Болослова и его ученика Прохора, по мнению А.И. Некрасова, главной фигурой, на которую обращено внимание художника, является не Иоанн, а Прохор. О.А. Князевская и А.А. Турилов полагают, что предположения исследователей о вероятных кандидатурах заказчиков книги в лице Федора Черного, князя Смоленского и Ярославского и р?/p>