Памятники рязанской письменности ХІІ—XIV вв.: историографические предпосылки и аспекты изучения
Дипломная работа - Литература
Другие дипломы по предмету Литература
умента в монастырь. На ней изображен деисус с предстоящими Иаковом (патроном князя Олега Ивановича) и игуменом Ольгова монастыря Арсением. Около коленопреклоненной фигуры Арсения, простирающего руки к Спасу, есть приписка: "а се грешный чернець Арьсении". По поводу особенностей и качества рязанской миниатюры Г.И. Вздорное высказывает следующее суждение: Это изображение живого человека и притом не святого, поэтому вокруг его головы нет нимба. Миниатюра исполнена в примитивном стиле. ...Колорит выдержан в зеленовато-коричневых тонах, оживленных красной и черной красками. Лица и одежды моделированы слабо и воспринимаются как плоские поверхности. Это приводит исследователя к мысли о том, что рязанская живопись второй половины XIV в. имела исключительно местное значение. Однако, нельзя не признать, что в факте украшения документа делопроизводственного характера миниатюрой заметны признаки оригинальной местной традиции, возможно традиции книжной миниатюры, связанной с Ольговым монастырем.
Рязанские рукописные книги времени правления князя Олега Ивановича Рязанского (1338-1402), дошедшие до нас, немногочисленны. В Рязани, вероятно, была создана Лествица второй половины XIV века, хранящаяся в ГИМ. В 1390 году в Солотчинском монастыре Рождества Богородицы были, переписаны Пандекты Никона Черногорца, хранящиеся в БАН.
Вздорнов считает, что эти памятники не прибавляют ничего нового к нашим скудным знаниям об искусстве Рязани. Тем не менее, в рамках настоящего исследования древние рязанские рукописи, в том числе список четьей книги, представляют немалый интерес.
Лествица Иоанна Лествичника написана уставом в 2 столбца на пергамене, на 259 лл. Кодекс сильно поврежден, являет пример использования тератологического орнамента в украшениях к тексту. На листе 1 сохранился фрагмент сложной тератологической заставки и несколько других орнаментальных мотивов. На листах I об., 6 об. и 132 об. имеются тератологические заставки в красках. В рукописи встречаются инициалы чудовищного стиля в красках, а также киноварные заголовки и заглавные буквы.
При описании настоящей рукописи А.В. Горский и К.И. Невоструев обратили внимание на записи, языковые особенности, орфографию и особенности перевода. Мнение археографов, опиравшихся на греческое печатное издание Лествицы, об использованном в рукописном тексте переводе с греческого весьма категорично: Перевод вообще темен и маловразумителен, во многих местах и совсем неверен. ...Тексты Священного Писания переводчик сам перелагает.... Но далее сами же ученые замечают, что, к примеру, в настоящем переводе, в отличие от печатного греческого издания и русского перевода с этого издания, имеется более точное и полное чтение: Без опущенной в Греческом издании, а отсюда и в Русском переводе, мысли о примирении вражды трапезою любви не понято, почему в слове о памятозлобии говорится об опасности от трапез. Можно предположить, что раннему переводчику или книгописцу был известен более полный по содержанию, чем печатный текст, рукописный греческий список Лествицы Иоанна Лествичника (может быть не совсем исправный). В орфографии настоящего списка Лествицы второй половины XIV в. было отмечено: русское правописание, отсутствие юсов, правильное употребление е и я, наличие определенного набора акцентных знаков, стабильное написание еры в виде ы.
На листе 253 имеется запись уставом, почерком писца (имя, очевидно, затерто): г(оспод)и, помози ра.... На листах 3-13 читается запись 1661 г. патриарха Никона, свидетельствующая о его книжном вкладе в Воскресенский Ново-Иерусалимский монастырь. По предположению А.А. Покровского, в конце XVII века вместе с другими древними рукописями этого монастыря Лествица была взята в Москву в патриаршую ризницу.
На первом и последнем листах представляет интерес идентичные по содержанию записи полууставом XV века: от великого князя Фед(о)ра
Ольгович(а). Впервые А.В. Горский и К.И. Невоструев предположили, что это, должно быть, великий князь Федор Олегович Рязанский [сын великого князя Олега Ивановича Рязанского, правил княжеством с 1402 по 1427 гг.]. Очевидно, князю Федору принадлежала не одна рассмотренная книга, поскольку он имел возможность расстаться с ней, поделившись с другим человеком, вероятно, также князем. Выдвинем гипотезу: к концу XIV - началу XV века рязанскими князьями могла быть собрана полноценная библиотека, достойная титула великих князей Рязанских. Начало ее пополнения, вероятнее всего, нужно приписать Олегу Ивановичу Рязанскому, в период правления которого Рязанское княжество достигло большого могущества.
Пандекты Никона Черногорца написаны полууставом на бумаге в 2 столбца, 303 + VI лл., некоторые листы написаны в XVIII в. взамен утраченных.
По мнению А.А. Турилова, вопрос о древнейшем переводе Пандектов Никона Черногорца имеет большое значение для истории межславянских культурных связей, так как эта компиляция послужила источником многих сборников на восточнославянской почве: достаточно назвать Пролог Константина Мокисийского 2-й редакции, Мерило Праведное, Златую Цепь, Измагард, не говоря уже о включении отдельных статей в сборники смешанного содержания. Рязанский список Пандектов конца XTV в., по наблюдению Г.И. Вздорнова, имеет продолжение. Им является другая рукописная книга из того же собрания Ф.А. Каликина, но последняя возникла в первой половине XV века. В рукописи Пандектов имеются киноварные заголовки, за