2/2004 = Дорогие читатели!

Вид материала

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10

2/2004

_{===============================================}

Дорогие читатели!

“Путинская Россия” - в этом номере журнала представлены аналитические материалы и комментарии германских и российских экспертов относительно перспектив развития страны; их оценки, конечно, неоднозначны. Этот феномен поражает меня давно: когда речь идет о России, то, послушав двух собеседников, начинаешь думать, что они говорят о двух разных странах. Один видит прежде всего рост экономической стабильности и новую ментальность, другой, напротив, твердит об отсутствии баланса властей и дефиците демократических свобод. Кто прав - оба или никто? Кто скажет нам, куда действительно движется страна во время второго президентского правления Путина?

Журнал, конечно, исчерпывающего ответа на этот вопрос не дает, зато он показывает, какими глазами смотрят на Россию из Германии - в равной степени и с надеждой, и с тревогой. Интерес к России велик, но пока не хватает столь необходимой уверенности в дальнейшем развитии российской демократии, не говоря уже о кредите доверия, которым располагают другие “соседи”, даже если у них тоже не все обстоит так, как должно бы быть.

Тем самым мы обрисовали основную задачу: сделать так, чтобы наши народы стали еще ближе друг другу. Дружеские встречи лидеров наших стран вносят свой немалый вклад в это дело, но не только они: фундамент сотрудничества расширяется и в ходе российско-германских культурных встреч 2003/2004, в него вовлекается все больше рядовых граждан. Конечно, на все требуется время; ведь и Москва не сразу строилась.

Поэтому по-прежнему актуальным остается сформулированный Федеральным министром иностранных дел Геншером в начале перестройки курс: нужно ловить партнера на слове. Президент Путин после своего переизбрания публично выразил свою точку зрения на будущее России как демократической страны с сильным гражданским обществом. Мы хотим, чтобы именно это стало критерием оценки его деятельности; мы хотим, чтобы не ослабевали усилия по все большей интеграции России в европейские и трансатлантические структуры.

И в заключении одно “техническое” замечание: этот номер журнала вышел в новом, несколько измененном (нам кажется, в лучшую сторону) формате. Надеюсь, Вы разделяете наше мнение; со своей стороны, мы всегда открыты для Ваших комментариев и предложений и будем рады учесть Ваши пожелания.

Корд Майер-Клодт,

руководитель Отдела печати и связей с общественностью

Германского Посольства в Москве

Анализы, эссе, точки зрения

Стр.

Александер Рар

Холодный мир. Путинская Россия и Запад 5

Надежды на быструю демократизацию России и ее интеграцию в западные структуры не сбылись; в ближайшие четыре года можно ожидать осложнения отношений между Москвой и Западом.

Дмитрий Данилов

Интересы России 17

При Путине внешняя политика России получила более четкую систему координат: она основывается на прагматизме, вытекающем из геополитического положения страны.

Фридберт Пфлюгер

Критика должна быть разрешена 25

При всей симпатии к России, необходимо применять к ней те же критерии, которых мы придерживаемся всегда и везде, и один из них - гласность и критическая оценка происходящего.

Яспер Вик

Партии в путинской России: движение вспять,

к однопартийной системе? 37

Сегодняшняя политическая ситуация в России не так однозначна, как полагают некоторые западные наблюдатели, поэтому особое значение для прорыва в деле создания многопартийной системы будет иметь определение правильного вектора развития к началу второго президентского срока В. Путина.

Роланд Гетц

Либеральная рыночная экономика в

авторитарном контексте 46

Для продолжения экономического роста России необходимо решить много проблем, в том числе положить конец бегству капитала за рубеж и уменьшить разницу в уровне доходов населения.

Аксель Лебан

Интриги и реформы 53

Первоначальная эйфория в отношении Путина, когда Запад видел в нем президента-реформатора, прошла. Нетранспарентность и непредсказуемость российской политики, неизбежные в силу взаимопереплетения многих видов интриг, очень осложняют поиск выразительных силовых проекций российской экономической политики.

Штеффани Шиффер, Йенс Зигерт

Гражданское общество без граждан 63

Строительство сильного государства в России не сопровождается созданием сильного гражданского общества. Тем не менее существуют различные гражданские инициативы, действующие в этом направлении, и им следует оказать всяческую поддержку.

Беате Медер-Меткальф

Бесконечная история? 73

Попытки Москвы урегулировать конфликт в Чечне закончились провалом, война в этой кавказской республике продолжается. Автор формулирует ряд предложений, которые, по ее мнению, могут вывести регион из кризиса.

Биргит Брауэр

Новые наследные княжества? 81

В пяти республиках Средней Азии смена власти способна породить хаос и беспорядки; чтобы этого не случилось, тамошние “патриархи” пытаются заранее обезопасить себя, выбирая наиболее подходящего наследника.

Андрей Пионтковский

2 0 0 4 89

Название статьи отсылает нас к известному роману Оруэлла, в таком же духе выдержан и сам текст: это злобно-саркастическая оценка системы “путинизма”.

Харальд Мюллер

Отход от односторонних действий? 92

Разработанная госсекретарем США Колином Пауэллом “стратегия партнерства” очень хороша на бумаге, на деле же существует колоссальный разрыв между теорией и практикой.

Карл-Рудольф Корте

Партийная демократия против демократии канцлера 101

Сегодня Мюнтеферинг, занимающий два поста - председателя СДПГ и ее фракции в Бундестаге, обладает в принципе большей властью и силой, чем Шредер: партийная демократия заметно прибавила в весе.

Норберт Вальтер

Оставаться в движении 105

И старые, и новые страны-члены ЕС относятся к расширению Союза с немалой долей скепсиса, однако если все будут выполнять взятые на себя обязательства, то при расширении ЕС не будет проигравших.

Джуди Батт

“Новые соседи” на Востоке 113

Вступление в ЕС новых членов, изменение внешних границ Евросоюза будет иметь серьезнейшие последствия для его “новых соседей”. Как сделать этот процесс наименее болезненным, что необходимо предпринять, чтобы минимизировать потери для населения, - об этом размышляет автор данной статьи.

книжная критика

Хенниг Шредер

Шаткая демократия. Трудный путь России в эпоху

модерна [M.Mommsen, Wer herrscht in Russland? Der Kreml und die Schatten der Macht, München 2003; M.Wiest, Russlands schwacher Föderalismus und Parlamentarismus. Der Föderationsrat, Münster 2003; A.Steen/V.Gel’man (Hrsg.), Elites and Democratic Development in Russia, London 2003; Deutsches Institut fьr Menschenrechte (Hrsg.),Russland auf dem Weg zum Rechtsstaat? Antworten aus der Zivilgesellschaft, Berlin 2003] 123

Юрген Турек

Разговор без обиняков [Hans-Werner Sinn, Ist Deutschland noch zu retten? Düsseldorf: Econ 2003] 127

АНАЛИЗы, эссе, точки зрения

Александер Рар,

директор программ

финансируемого Фондом им. Кербера отдела “Россия/СНГ” в Научно-исследовательском институте Германского Совета по внешней политике,

Берлин

Холодный мир

Путинская Россия и Запад

Мнения на Западе о путях развития России сильно расходятся. Зарубежное бизнес-сообщество приветствует новую стабильность в стране. Возврат к власти старых коммунистов, превращение России в мафиозное государство, где бал правят эгоистичные олигархи, распад ядерной державы на несколько мини-государств – все эти сценарии, которых так опасался Запад в середине 90-х годов, сегодня можно исключить. Не случайно Федеральный канцлер Герхард Шредер сказал год назад в Санкт-Петербурге, что “германо-российские отношения за последние сто лет еще никогда не были столь хорошими, как сейчас”(1).

Однако не все политические деятели и наблюдатели разделяют это мнение. В кругах Европарламента и Европейской Комиссии говорят, что отношения Запада с Россией “становятся все хуже”. Госсекретарь США Колин Пауэлл, интервью с которым некоторое время назад опубликовала российская газета “Известия”, назвал дефицит демократии в России фактом, “вызывающим беспокойство”. На недавнем 7-м форуме “ЕС – Россия”, проводившемся в Берлине Германским Советом по внешней политике, высокопоставленные западные и российские политические деятели и эксперты ругали друг друга как во времена “холодной войны”.

На первый взгляд, ухудшение общей политической атмосферы непонятно. Внутренняя ситуация за всю новейшую историю России еще никогда не была столь стабильной, темпы роста российской экономики – одни из самых высоких в мире, Москве удалось помириться со всеми соседями: она наладила партнерские отношения с США, ЕС, Китаем, Индией, Турцией, Израилем и арабским миром одновременно. Критика относительно дефицита демократии в России отвергается как западные поучения; Москва сама требует от Запада, чтобы он рассматривал развитие постсоветской России, исходя из иной временной перспективы: ведь Европа, в конце концов, тоже стала демократической не за десять лет.

Но Запад опасается, что Россия может совсем сойти с пути демократических преобразований. В 90-е годы Запад с готовностью оказал помощь экономически ослабленной России, потому что она ориентировалась в своем государственном строительстве на западную модель демократии. Сегодня российская экономика снова крепко стоит на ногах, ее менеджмент работает по западным стандартам, частная собственность полностью легализована, бюрократические барьеры снижены. Но среди российской элиты стремление к демократии ныне менее выражено, чем желание непременно вернуть стране статус великой державы. Огромные прибыли от экспорта энергоносителей вкладываются в энергетику, транспорт и вооружения. Проводя широкомасштабные военные учения, Россия демонстрирует вновь обретенную силу. Сильная, но в то же время авторитарная Россия вызывает на Западе, однако, страх перед возможной новой угрозой с Востока.

Первый президентский срок Путина начался в 2000 году со стремительного, почти экзальтированного сближения между Западом и Россией. После звонка Путина американскому Президенту Джорджу В. Бушу в связи с атаками террористов 11 сентября 2001 года Россия на какое-то время даже стала союзником Соединенных Штатов по антитеррористической коалиции. Второй же президентский срок Путина начинается с новых острых конфликтов интересов между Западом и Россией; из субъекта западной политики страна вновь превратилась в ее объект.

Исторический контраст

2004 год будет для России годом нескольких важных юбилеев. 15 лет назад в Восточной Европе свершились “бархатные революции”, в которые Москва не стала вмешиваться военными средствами, что сделало возможным распад Варшавского договора. 15 лет назад пала Берлинская стена и воссоединилась Германия – не без благоволения со стороны Москвы. 15 лет назад в Советском Союзе состоялись первые в российской истории свободные парламентские выборы, в результате которых демократы во главе с Борисом Ельциным нанесли смертельный удар по Коммунистической партии. 10 лет назад Ельцин подписал так называемое Соглашение о партнерстве и сотрудничестве с Европейским Союзом. Был заложен фундамент тесного сотрудничества между расширяющимся на Восток ЕС и демократической Россией. Второй десятилетний юбилей не столь приятен: в декабре 1994 года началась первая чеченская война.

Сравнение ситуации в тогдашней и нынешней России позволяет сделать весьма неоднозначные выводы. В конце 80-х – начале 90-х годов Россия пережила звездный час демократии. Во внутренней политике главную роль играли демократические силы, новая, либеральная Россия отреклась от своего тоталитарного прошлого. Были введены демократия и рыночная экономика, старый аппарат спецслужб был распущен. Части Советской Армии были выведены изо всех стран Восточной Европы и из новых независимых государств, бывших республик Советского Союза. И Михаил Горбачев, и его преемник в Кремле Ельцин решительно повернули страну лицом к Западу. Российские элиты не скрывали желания стать частью Запада. Сотрудничество Запада с Россией на глобальном уровне стало неотъемлемой составной частью складывающегося нового миропорядка.

А теперь? По сравнению с 90-ми годами Россия стала более стабильной страной, вновь накопившей ресурсы, которые постепенно открывают ей перспективу возвращения к статусу великой державы. От западных кредитов Россия больше не зависит.

Эта стабильность была достигнута в ущерб демократическому развитию. Думские выборы в декабре 2003 года ознаменовали новую смену эпох в российской истории: коммунисты и демократы были оттеснены в сторону, в парламенте сложилась новая однопартийная система, во всей стране утвердилась система “управляемой демократии”, в рамках которой на смену таким понятиям как “реформы” и “гражданское общество” пришли понятия “модернизация” и “национальный консенсус”. А скептики говорят о том, что во время второго президентсткого срока Путина может быть выстроена система “управляемой экономики”.

Нынешняя ситуация, вообще-то говоря, является логическим следствием национальной катастрофы 90-х годов. Либеральное развитие внутренней и внешней политики России закончилось не в эпоху Путина, а к концу первого президентского срока Ельцина. После насильственного разгона парламента в октябре 1993 года он выстроил для себя новую властную систему, в которой спецслужбы и военный комплекс вновь стали играть ведущую роль. Они ответственны как за развязывание первой чеченской войны, так и за отказ от прозападной внешней политики и за свертывание реформ. Но бывшие советские хозяйственники были просто не в состоянии осуществить необходимые экономические преобразования в стране.

Чтобы обеспечить свое переизбрание летом 1996 года, Ельцин заключил политический союз с хозяевами новых частных финансово-медийных групп, отблагодарив их за поддержку передачей в их распоряжение новых стратегических сырьевых баз и важных промышленных предприятий. В России возникла так называемая “олигархическая система”. От этого ни в малейшей степени не выиграли ни население, ни политика реформ, напротив: в 1998 году обрушилась вся экономика. Испуганный Ельцин отдал часть своей власти коммунистам, но и они не смогли преодолеть явления распада и экономические проблемы. Наконец, измотанному и ослабевшему Ельцину не осталось иного выхода, как отдать в конце 1999 года стабилизацию России на откуп спецслужбам.

Различия между политикой Ельцина и Путина разительны. Как по мановению волшебной палочки, Путин вновь поднял страну. С точки зрения россиян, его политика напоминает бесконечную череду побед. При нем российская экономика с 1999 года начала расти, прибавляя по 5% в год, его партия “Единая Россия” в 1999 году сразу же завоевала большинство мест в Государственной Думе, сам Путин вскоре победил на президентских выборах уже в первом туре. Российская армия снова завоевала сепаратистскую Чеченскую республику, ее новым президентом был избран бывший чеченский муфтий Ахмат Кадыров, которого отказываются признавать в ЕС, но который признан в арабском мире и в США.

Вскоре после своего избрания Президентом Путин разделил 89 республик и регионов России, дрейфовавших в разные стороны, на семь новых федеральных округов. Совет Федерации – палата регионов, которая при Ельцине активно отстаивала региональные интересы во взаимоотношениях с Центром, был подчинен Кремлю - как и почти все другие госучреждения страны. В то же время в России благодаря высоким мировым ценам на энергоносители, выгодным для нее как одного из крупнейших в мире экспортеров этих ресурсов, был отмечен экономический рост, который по своему положительному влиянию не знает аналогов в жизни ни одного из ныне живущих поколений россиян.

Тем временем Путин постепенно избавился от всех своих политических противников: сначала от олигархов Бориса Березовского и Владимира Гусинского, затем от руководства нефтяного концерна ЮКОС, глава которого Михаил Ходорковский встал в политическую оппозицию к Кремлю. Перед думскими и президентскими выборами 2003-2004 годов Путин, наконец, под бурные аплодисменты населения снял с постов последних представителей старого ельцинского режима: Премьер-министра Михаила Касьянова и главу своей Администрации Александра Волошина.

Путинская властная машина, ориентированная на максимальный контроль и успех, работала без сбоев. В результате выборов в Думу в декабре 2003 года партия Путина “Единая Россия” получила две трети мест, что позволило ей полностью контролировать законодательную власть. После победы на президентских выборах 14 марта 2004 года в руках Путина сосредоточилось не меньше власти, чем у большинства русских царей и генеральных секретарей; ему не надо больше бояться внутренней оппозиции. Его власть опирается – это трудно понять людям на Западе – на широкое одобрение со стороны населения, что придает ей необходимую легитимность в России.

С момента прихода к власти Путина несет вперед нескончаемая волна патриотизма. Большинство россиян хотят жить в однородном культурном пространстве, которому свойственны коллективизм и патриархальность, самобытные ценности и, следовательно, собственные национальные интересы. Следуя воле большинства, вполне можно было бы отменить демократические выборы, свободу печати, распустить парламент и партии. Большой поддержкой в народе пользуется внешняя политика Путина, приведшая к тому, что Россию в мировой политике уже больше не рассматривают как сторону, проигравшую “холодную войну”. В этой связи нельзя забывать, что многие в России все еще не полностью отошли от шока, вызванного неожиданным крушением империи, с которой они себя идентифицировали.

Разногласия с ЕС и США

В связи с заключенным в 1994 году между Европейским Союзом и Россией Соглашением о партнерстве и сотрудничестве возникли серьезные разногласия. Россия не соглашается на автоматическое распространение соглашения на новых членов ЕС, опасаясь больших экономических потерь в традиционной торговле со странами Центральной и Восточной Европы. Два года назад имела место схожая дискуссия между Брюсселем и Москвой по поводу введения виз при поездках российских граждан между будущим калининградским анклавом и основной территорией России. В расширении ЕС на Восток российские политики теперь видят больше проблем для страны, чем в расширении НАТО.

Официальная российская политика, очевидно, недооценила всей сложности проблем, возникающих в связи с расширением ЕС на Восток. Долгое время Европейский Союз был для России всего лишь выгодным рынком. А когда теперь Брюссель начал говорить с Москвой жестким языком политики, Кремль пришел в явное замешательство. Россия до сих пор серьезно не занималась выработкой собственной европейской политики в области внешних отношений и безопасности. Все более явное стремление ЕС к тому, чтобы осуществлять миротворческие операции не только на Балканах и в Африке, но также в Молдавии и на Южном Кавказе, наталкиваются на сопротивление Москвы.

Уже в самом начале второго президентского срока Путина возникнет конфликт двух противоположных групп интересов. С одной стороны, совместные усилия 25 стран Евросоюза будут направлены на то, чтобы экономически и политически теснее привязать к ЕС своих новых соседей, то есть ориентированные на Запад бывшие советские республики. Нельзя исключать, что США могли бы еще более усилить этот процесс идеей третьего расширения НАТО на Восток вплоть до Каспийского моря. С другой стороны, экономически окрепшая Россия считает, что она сейчас в состоянии проводить собственный реинтеграционный процесс на территории бывшего Советского Союза. Создание “общего экономического пространства” России, Украины, Казахстана и Белоруссии свидетельствует о начале этой политики. Если бы осуществились желания Москвы, то в рамках СНГ вскоре возник бы новый коллективный оборонный союз.

Правящие элиты СНГ хотели бы тесного сотрудничества с Западом, поскольку они боятся утратить свой суверенитет в противостоянии с Россией. С другой стороны, они опасаются, что слишком сильная ориентация на Запад заставит их развивать у себя демократию, что подорвало бы их авторитарные режимы. Кроме того, ЕС почти не направлял инвестиций в страны СНГ, в то время как российские фирмы за прошедшие годы скупили там многие стратегически важные отрасли промышленности. Во второй президентский срок Путина Россия не остановится перед тем, чтобы достигать своих реинтеграционных целей также с помощью экономического давления и санкций – как это было недавно в случае с прекращением подачи газа в Белоруссию.

Разногласия обостряются. Москва отказывается выполнять свои обязательства, принятые в конце 1999 года на саммите в Стамбуле, по выводу вооруженных сил и военных баз из Молдавии и Грузии. Что касается будущего Молдавии, то Москва в конце 2003 года неожиданно выдвинула собственный план создания конфедерации, реализация которого в последний момент была остановлена США и Евросоюзом. По этому плану она сохранила бы присутствие своих войск в Приднестровье, лишив при этом ЕС всякой возможности играть какую-либо роль в урегулировании тлеющего конфликта. Что же касается Грузии, то российский Министр обороны Сергей Иванов объявил в январе 2004 года: в краткосрочной перспективе российские войска из этой кавказской республики выводиться не будут.

На юге СНГ, таким образом, сталкиваются друг с другом российские великодержавные амбиции, европейские интересы безопасности и американские амбиции супердержавы, что не сулит ничего хорошего в будущем. О стратегическом сотрудничестве России и Запада в рамках антитеррористической коалиции речи уже не идет. Россия рассматривает сохранение присутствия американских войск в Центральной Азии, а также направление новых элитных частей США на Южный Кавказ, которым в будущем, возможно, предстоит охранять строительство стратегически важного нефтепровода из Баку через Грузию в Турцию, как вызов в свой адрес.

Россия надеялась на то, что благодаря безоговорочной поддержке Америки после 11 сентября 2001 года Соединенные Штаты снова будут относиться к ней как к равному партнеру в глобальной политике. Она хотела на равных формировать вместе с США политику на Ближнем и Среднем Востоке. После вступления в антитеррористический альянс Москва ожидала, кроме того, больших уступок со стороны Запада в том, что касается ее действий против боевиков и террористов в Чечне. Однако тема нарушений прав человека в Чечне снова стоит в повестке дня европейской политики в отношении России.

Политика сдерживания?

Суть конфликта касается будущего Европы. Россия не согласна с тем, что Европа – это только Евросоюз. Она требует, чтобы ей позволили участвовать в формировании будущего европейского континента, напоминая об исторической стабилизирующей роли, которую она играла в Европе со времен Петра Великого. В то время как Турция, имеющая подобные амбиции, одновременно проявляет готовность принять западный свод ценностей, Россия уже считает себя неотъемлемой частью Европы – со своей традиционной системой ценностей. В процессе расширения ЕС на Восток вдруг столкнулись друг с другом геополитические амбиции, две разных культуры, экономические интересы.

Весной 2003 года в рамках оси Берлин-Москва-Париж, направленной против войны в Ираке, Россия надеялась усилить свою роль в европейских делах и даже стать одним из лидеров Европы. Наверное, в этом пункте Москва все-таки переоценила свои возможности. Европейский Союз сам был шокирован глубиной раскола по иракскому вопросу. Но затем европейцы снова стали искать сближения с Америкой, “старые” европейцы постарались договориться с “новыми”; трансатлантический альянс и Евросоюз вскоре снова срослись в единое целое. В то же время Россия все больше теряла связь с европейскими процессами. Прежде всего антироссийская позиция новых стран-членов ЕС, бывших государств Варшавского договора, привнесенная ими теперь в Евросоюз, увеличила дистанцию между Россией и остальной Европой.

Одновременно Россия вновь рассорилась с США, что еще больше отдалило ее от Запада. С арестом Ходорковского, который незадолго до этого признался, что хотел через продажу ЮКОСа западным компаниям - “Экссон-Мобайл” или “Шеврону” - открыть американским нефтяным гигантам доступ к стратегическим запасам энергоносителей в Сибири, хваленый американо-российский энергетический альянс рассыпался в прах. С тех пор уже и речи не идет о том, чтобы российские поставки энергоносителей на Запад рассматривались как стратегическая альтернатива снабжению нефтью из зоны Персидского залива. За это консервативные американские политики требуют исключить Россию из “большой восьмерки”.

В ответ российские политические деятели угрожают выходом из Соглашения о партнерстве и сотрудничестве с ЕС и Договора об обычных вооруженных силах в Европе, прекращением любого сотрудничества с НАТО и ОБСЕ, а также отказом от участия в Совете Европы. Москва упорно отказывается подписывать Киотский протокол. Ответ Евросоюза может быть столь же резким: он может блокировать вступление России во Всемирную торговую организацию и лишить Россию статуса страны с рыночной экономикой.

Испытанные инструменты западной политики в отношении России, с успехом применявшиеся в 90-е годы, кажутся теперь тупыми и непригодными. Их “ремонт” является первостепенной задачей ближайших месяцев. Может быть, стоит – как осторожно размышляют в Германии и Франции – сформировать новый Совет безопасности “ЕС – Россия” на основе реформированной ОБСЕ и развивающейся по-новому Европейской политики безопасности и обороны (ЕПБО), или же Россия и Запад могли бы вернуться к конструктивному партнерству через укрепление Совета Безопасности ООН – это покажут первые месяцы после переизбрания Путина. Если же говорить о возврате к политике сдерживания по отношению к авторитарной и имперской России, то это потребует от западной политики совершенно новых структур, о которых до сих пор никто всерьез не думал.

Who lost Russia?

Надо смотреть правде в глаза: путинская политика открытости Западу, которую он проводил в 2000-2001 годах и которая была направлена на окончательное прекращение “холодной войны”, выстраивание четырех “общих пространств” между ЕС и Россией, широкое партнерство с США в области энергетики, привязку сибирского сырьевого потенциала к ЕС и соединение оборонного комплекса второй по мощи ядерной державы мира с возможностями Запада, находится под угрозой и стоит на развилке.

Напрашиваются параллели с Ельциным. Его первый президентский срок был также отмечен желанием российских элит стать частью Запада. Российское наступление захлебнулось из-за чрезмерных ожиданий с обеих сторон. Либерально настроенный Министр иностранных дел Андрей Козырев уступил место руководителю спецслужб Евгению Примакову – политика открытости Западу завершилась. Война НАТО в Косово и вторая чеченская война в России усилили взаимное отчуждение. После финансового краха 1998 года западные инвесторы в панике бежали с российского рынка.

Постигнет ли второй президентский срок Путина та же судьба? Вскоре, возможно, вновь разгорится дискуссия на тему “Who lost Russia?”, подобно той, что шла в Америке в конце эры Клинтона, возможно, вновь придется искать ответ на вопрос, почему провалилась уже вторая после распада СССР историческая попытка России “причалить” к Западу. Президентская предвыборная кампания в США еще более усилит критику России со стороны Запада. Из-за этого отношения между Вашингтоном и Москвой могут “забуксовать” еще, по крайней мере, на год. Евросоюз, который в аналогичной ситуации 2000 года взял в свои руки инициативу во взаимоотношениях с Россией, в настоящее время слишком занят последствиями собственного расширения. Кроме того, западноевропейцам в будущем придется согласовывать свою политику в отношении России с новыми государствами-членами, для которых, как известно, характерны настороженность в отношении России и даже определенная русофобия.

Для Запада российская трансформация утратила привлекательность. Спустя 15 лет после падения Берлинской стены надежды на быструю демократизацию России и открытие ее емкого и выгодного рынка не сбылись. Мечта об интеграции России в систему Запада в ближайшие двадцать лет не осуществится. Россия, которая модернизирует свою экономику и в то же время ничего не хочет знать о демократизации своих институтов и всего общества, воспринимается в Евросоюзе как непредсказуемая и чуждая страна – такую Россию Европейский Союз будет держать от себя на расстоянии.

Варианты для Запада

Решатся ли Соединенные Штаты и Европейский Союз на самом деле на то, чтобы заморозить партнерство с Россией из-за таких проблем как Чечня, Ходорковский и свобода слова? Или же нынешние конфликты будут использованы как повод для того, чтобы трезво проанализировать прежнее партнерство, как было подчеркнуто Европейской Комиссией в стратегическом документе от 9 февраля 2004 года (2)? Можно было бы, наверное, пересмотреть рамки и возможности партнерства, чтобы не прерывать необходимый диалог и с более уверенной в себе Россией, направив его – при всей обоснованности критики – в более реалистическое русло, обозначив более реалистичные временные окна.

Путин сам в достаточной мере прагматик, чтобы понимать: и радикальный поворот к Западу, и политика, ориентированная исключительно на великодержавные интересы России, имеют свои границы. Назначив в марте 2004 года специалиста по вопросам ВТО и ЕС Михаила Фрадкова новым Премьер-министром, Путин демонстративно расставил приоритеты своей политики на второй срок президентства. Россия намерена как можно быстрее интегрироваться в мировую экономику. Дальновидные политики в России знают, что без технологической поддержки Запада страна будет не в состоянии успешно завершить сложный процесс трансформации и что Россия сможет утвердиться как культурная нация только в рамках европейской цивилизации. Сегодня еще достаточно взаимного доверия, чтобы через экономику сделать первые интеграционные шаги навстречу друг другу. Когда станет ясно, что Россия со своим новым военным потенциалом не стремится к восстановлению Советского Союза, может быть сделан второй интеграционный шаг по выстраиванию партнерства в сфере безопасности.

Может быть, Россия слишком рано постучалась в дверь Евросоюза, еще занятого созданием собственных структур. Но может ли Запад позволить себе держать Россию на расстоянии от себя до тех пор, пока она не укрепит свои демократические институты, не построит гражданское общество и окончательно не откажется от авторитарной системы? Выталкивание России из Европы в Азию, во всяком случае, даст новую пищу силам реставрации старого режима в России. Политический разрыв Запада с Россией направит великую восточную державу в чуждое ей азиатское культурное пространство, лишив при этом Запад исторической возможности постоянно способствовать внутренней либерализации своего восточного соседа.

Несмотря на распространенные сейчас на Западе опасения, что ЕС может не выдержать нагрузки, связанной с его расширением на Восток, дальновидные политики понимают: европейский континент в долгосрочной перспективе можно будет стабилизировать только с помощью мирной, находящейся в тесном союзе с Западом России. Без России, в которой утвердились рыночная экономика и демократия, европейский континент вряд ли сможет жить в условиях стабильности и благосостояния.

Было бы ошибкой делать поспешные выводы о непредсказуемости России. Россия пока еще не нашла своего места в мировом сообществе после окончания “холодной войны”, она также еще не завершила поиск своей идентичности после почти восьми десятилетий коммунизма. Россия нуждается в более активной роли в процессах европейской интеграции, которую она сама для себя пока еще не определила. Президент Франции Жак Ширак, выступая 24 февраля 2004 года в Будапеште (3), попытался вступиться за Россию. Он сказал, что Европейский Союз должен учитывать интересы России и что его политика в отношении Москвы должна быть менее эгоистичной и менее бюрократической. В то же время Ширак защищал Путина не столь прямолинейно, как бывший Председатель Совета ЕС Сильвио Берлускони, который во время Римского саммита ЕС – Россия осенью 2003 года назвал ложью сообщения западных СМИ о Чечне и Ходорковском.

Следует ожидать, что Федеральный канцлер Шредер после переизбрания Путина тоже внесет новые позитивные ноты в свою политику в отношении России. Стратегическое партнерство между Россией и Западом должно оставаться неотъемлемой составной частью нового мирового порядка. Два с половиной года назад, выступая 25 сентября 2001 года в Германском Бундестаге (4), Путин со своей стороны объявил “холодную войну” окончательно завершенной и призвал Европейский Союз соединить “свои возможности с российскими человеческими, территориальными и природными ресурсами, а также с экономическим, культурным и оборонным потенциалом России”. До сих пор Путин не получил исторического ответа на свою историческую речь. Может ли Европа, может ли Запад вообще дать ему позитивный ответ? Или там считают, что сначала следует подождать завершения процесса трансформации в России? 15-я годовщина падения Берлинской стены могла бы стать для Шредера поводом, чтобы ответить России – желательно, не в духе продолжения дискуссии на тему “Who lost Russia?”.

Примечания:

1 Ср. приветствие Г.Шредера от 11.4.2003, .

2 Сообщение Комиссии Совету и Европейскому Парламенту, Отношения с Российской Федерацией, 9.2.2004, .

3 Ср. речь Ж.Ширака 24.2.2004 в Будапеште e.

fr/cgi-bin/auracom/aurweb/search/file?aur_file=discours/2004/0402

HO05.php>.

4 Речь опубликована в: IP, 10/2001, с. 135.

Дмитрий Данилов,

заведующий Отделом европейской безопасности,

Институт Европы Российской Академии Наук,

Москва

Интересы России

Прагматизм и поиск балансов

Во время президентства Владимира Путина внешняя политика России получила более четкую систему координат, став более последовательной и предсказуемой. Путин подтвердил ориентацию России на Европу, взял курс на сближение с Западом, разморозил отношения с НАТО и заменил аморфный курс интеграции в рамках СНГ укреплением конкретных связей с государствами Содружества.

Во внешней политике он провозгласил “прагматичный подход”, что, однако, вызвало новые вопросы. Прагматизмом можно назвать что угодно – например, попытку использовать в отношениях с Западом усиленное (в том числе военное) давление или “прагматичный” поиск новых стратегических партнеров в качестве альтернативы сотрудничеству с Западом. Все это можно было бы вполне себе представить, вспомнив о том, в каком кризисе оказались отношения между Россией и Западом после операции НАТО в Косово, юбилейного расширения альянса и начатой Путиным второй чеченской кампании. Существенным было и то обстоятельство, что сам Президент вышел из силовых структур, которые были ориентированы на “нейтрализацию” и “противодействие” и пережили глубокий кризис в результате ослабления страны при Борисе Ельцине и вследствие позиции Запада по отношению к России.

Сегодня можно утверждать, что прагматизм Путина означал поворот в политике. Новый Президент, который не мог игнорировать наследие Ельцина, сделал внешнюю политику более эффективной, разработав ясную стратегию. В первую очередь он деидеологизировал отношения с Западом. Многократно цитированный ответ Путина “Почему бы и нет?” на вопрос о том, могла бы Россия вступить в НАТО, был намного весомее, чем вся политическая риторика антинатовской группы, в которую входило большинство депутатов Государственной Думы.

Прагматизм означает также новый взгляд на цели внешней политики. Самое важное – это не умение с чем-то мириться, а способность обеспечивать благоприятные внешние условия для внутренней стабилизации и развития страны. Эту политическую цель Путин объявил, отвечая на упрек об односторонних уступках Западу после 11 сентября 2001 года. Разногласия с Западом по вопросам политики безопасности, которые для России имеют центральное значение, перестали быть определяющим фактором в их взаимоотношениях. Российский Президент призвал к тому, чтобы не драматизировать отказ США от Договора ПРО и прекратить старые споры, которые могут еще более осложнить двусторонние отношения, и без того пострадавшие, например, из-за расширения НАТО.

На смену “деструктивной логике” российско-западных отношений пришла гораздо более выгодная политика сотрудничества. Так, Министр обороны Сергей Иванов высказал мнение, что визит в Германию эмиссара чеченских сепаратистов Ахмеда Закаева не отразится на отношениях между Россией и Федеративной Республикой: “Реакции, на которую рассчитывали организаторы этой поездки, не будет”. Схожую позицию, хотя и по другому поводу, высказал и бывший министр иностранных дел Игорь Иванов: “Те, кто ожидает осложнений между Россией и США из-за ситуации в Грузии, заблуждается. Можете им сказать, что им на это не стоит рассчитывать”.

Но такой прагматизм не означает, что Россия готова платить любую цену за лояльность и партнерство Запада. Сам Путин сформулировал это довольно ясно: “Согласование позиций и компромиссных решений возможно, но не в ущерб интересам нашей страны и правам наших граждан”. Россия уже продемонстрировала свою способность в случае необходимости быть достаточно непреклонной и жесткой: например, отстаивая свои интересы в вопросе калининградского транзита или отвергая требования ЕС к России поднять внутренние цены на энергоносители в качестве предварительного условия для вступления в ВТО. Однако эта жесткость, вероятно, проблематичная для западных партнеров России, не разрушает рамок конструктивного сотрудничества.