6/2004 = Дорогие читатели!
| Вид материала | Решение |
- 3/2004 = Дорогие читатели!, 2152.28kb.
- Сценарий праздника "Посвящение в читатели" (2-й класс), 46.76kb.
- 5/2004 = Дорогие читатели!, 4812.92kb.
- 4/2004 = Дорогие читатели!, 2380.54kb.
- 2/2004 = Дорогие читатели!, 3176.46kb.
- Дорогие читатели!, 1261.22kb.
- Дорогие читатели! Вы держите в руках праздничный номер литературно-художественного, 221.38kb.
- Содержание: Обзоры и рецензии стр. 3-12, 276.96kb.
- Дорогие читатели!, 1764.59kb.
- Самый первый литературный праздник «Прощание с Букварём» или «Посвящение в читатели», 95.4kb.
6/2004
===============================================
Дорогие читатели!
Востребованность политики в целях развития очевидна: вспомним хотя бы решение Генеральной Ассамблеи ООН (1970) об увеличении помощи развивающимся странам со стороны промышленно развитых стран до 0,7% их ВВП, инициативу по списанию долгов бедным странам, требование более активного участия развитых стран и их фармакологической индустрии в борьбе с эпидемиями малярии и ВИЧ или программу действий-2015, цель которой - снизить уровень нищеты в мире к 2015 году (по сравнению с 1990 годом) наполовину.
Однако реализация этих целей часто становится объектом резкой критики. Как правило, при этом речь идет о преследовании странами-кредиторами собственных, не мотивированных целями развития интересов, о создании зависимостей, разрушении традиционных социальных, экономических или даже экологических структур или о поддержке зачастую коррумпированных или недееспособных правительств посредством взятия на себя задач, которые относятся к компетенции этих правительств и которые они - при наличии одного только желания - могли бы решить гораздо легче и эффективнее, чем любые помощники извне.
Ясно одно: правильно определить политику сотрудничества с развивающимися странам и последовательно осуществлять поставленные цели - это задача чрезвычайно сложная. Уже внутри страны приходится сталкиваться с серьезными проблемами в сфере политики перераспределения, поскольку принимаемые меры зачастую деформируют стимулирующие механизмы, а при «экспорте» этих мер все трудности дополнительно обостряются в силу проблем, связанных с информационной компетентностью внешнего кредитора и его правом давать указания. Поэтому экономисты часто говорят о том, что либерализация мировой торговли могла бы принести больший выигрыш развивающимся странам, чем совокупная помощь стран ОЭСР, а она составляет сегодня около 55 миллиардов долларов!
Конечно, в одном выпуске журнала невозможно охватить всю проблематику политики в целях развития, и тем не менее мы надеемся, что представленные в данном номере статьи станут ответом на некоторые из дискуссионных вопросов.
Кроме того, мы, как всегда, публикуем статьи на актуальные темы: перевыборы Дж. Буша, перспективы членства Турции в ЕС и нынешняя ситуация в Косово.
Вольфганг Биндзайль,
зам. руководителя Отдела печати и связей с общественностью
Германского Посольства в Москве
Анализы, Эссе, точки зрения
Стр.
Отто Чемпиль
Выбор направления в США 4
Президентские выборы-2004 впервые показали, что США и Европа расходятся в политических предпочтениях. Большинство вокруг Буша отдает предпочтение имперской мировой политике, поэтому в ближайшие четыре года расхождения, вероятно, будут углубляться.
Кристиан Хакке
Гуд-бай, либеральная Америка? 9
Европа должна научиться не только жить с Президентом Бушем, но и конструктивно сотрудничать с ним. Политика разумного миропорядка невозможна без Америки и тем более в конфронтации с Америкой. То же самое относится и к Европе.
Джексон Джонс, Эберхард Зандшнайдер
Время действовать! 15
Берлин должен послать сигнал Вашингтону: Германия готова быть для Америки сильным и надежным партнером. Не в конфронтации, а в стратегии разделения труда заключается единственный шанс справиться с растущими вызовами XXI века.
Томас Вайе
Иран: атомный конфликт – это лишь вершина айсберга 21
Диалог с Ираном идет очень трудно, причем не только по атомной проблематике: Тегеран отвергает любое вмешательство в свои дела и требует проявить понимание его интересов в области политики безопасности, а Запад считает, что Ирану необходимо отказаться от внешнеполитических авантюр и провести демократизацию.
Штефан Брюне
Нужны ли Европе национальные министерства сотрудничества
с развивающимися странами? 24
Архитектоника международных отношений будет меняться в ближайшие десятилетия в пользу нынешних «пороговых» и развивающихся стран. Это следует учесть ЕС при формулировании и проведении его Общей внешней политики и политики безопасности.
Франциска Доннер
Что такое «прогресс»? 34
Понятие «прогресс» вызывает у людей, живущих в разных регионах мира, разные ассоциации, ожидания и даже опасения, и без знания этих особенностей немыслима последовательная и эффективная политика в интересах развития.
Петер Нунненкамп
Эффективность помощи в целях развития 42
Хотя борьба с бедностью у всех на устах, однако до сих пор не удается направлять помощь прежде всего туда, где существуют благоприятные условия для ее продуктивного использования.
Штефан Клингебиль, Катя Редер
Новый альянс? 51
Традиционная дистанция между политикой в целях развития и политикой безопасности быстро сокращается. Это тем более важно, так как международные миротворческие миссии становятся все более комплексными и включают в себя как военные, так и гражданские составляющие.
Штефан Эльбе
Помощь в борьбе со СПИДом 55
В ближайшие годы политика в сфере сотрудничества вообще немыслима без непосредственного учета массированных последствий эпидемии СПИДа. Ввиду всемирного распространения ВИЧ эта политика имеет сегодня гораздо большее значение, чем когда-либо раньше.
Георг Коопманн
Что дает раунд в Дохе? 64
Развитие и интеграция не являются альтернативами, напротив: интеграция развивающихся стран в мировой рынок и систему международной торговли должна стать частью общей стратегии развития, главным элементом которой является борьба с бедностью.
Мари-Жанин Калик
Вызов: Косово 73
ЕС должен сильнее задействовать свой политический и экономический потенциал, чтобы задать направление внутренним реформам в Косово и ускорить их, с помощью различных инструментов сопровождая и поддерживая процессы стабилизации и «европеизации» края.
Соли Озель
Долгий путь в Европу 83
Стремление Анкары к модернизации по западному образцу - необходимая предпосылка для понимания переговорных процессов о вступлении Турции в ЕС. От этой интеграции в значительной мере будут зависеть стабильность и благосостояние Турции.
анализы, эссе, точки зрения
Отто Чемпиль,
отставной профессор политических наук,
университет Франкфурта-на-Майне
Выбор направления в США
2 ноября 2004 года американцы не только избрали своего следующего президента, но и определили политическое направление, в котором должна будет двигаться их страна. На протяжении своего первого президентского срока Джордж В. Буш проводил принципиально иную политику, предпочтение в которой отдавалось односторонним действиям и военной силе, которая разделила США с их союзниками и втянула в две безнадежных войны. Отход от традиции американской внешней политики был настолько радикальным, что оба претендента на президентский пост поставили его в центр своей предвыборной борьбы. Буш одержал в ней явную победу. Это означает, что его первый президентский срок был не оплошностью американской политики, а выражением перемен, произошедших с электоратом. Если Буш в 2000 году был избран, так сказать, «авансом», то на этот раз его избрание стало осознанным. Большинство жителей США поддерживает предложенный Президентом политический курс: под знаком отпора терроризму проводить имперскую, опирающуюся на превосходящую военную мощь США политику.
Отдельные элементы этого курса просматривались в американской мировой политике с 1945 года, но они сохраняли действенность - на обеих сторонах политического спектра – лишь краткое время. Если в ходе войны в Корее еще республиканцы сдерживали демократов с их миссионерским сознанием, то уже Ричард Никсон до такой степени отчетливо продемонстрировал страсть к «имперскому президентству» (Артур Шлезингер), что Конгресс вынужден был в 1974 году ограничить ее, приняв закона о военных полномочиях. При Джимми Картере демократам пришло на ум, что логической и фискальной предпосылкой «войны с бедностью» является ограничение мирового лидерства. Билл Клинтон, взявший на вооружение этот «примат внутренней политики», успешно боролся в 1992 году за президентское кресло. Напротив, республиканцы в 70-е годы вернули с помощью «Committee on the Present Danger» внешнюю политику на ее место и в 1981 году привели к власти Рональда Рейгана, который использовал экспансию властных амбиций вовне для демонтажа социального государства. При нем впервые возникла та смесь идеализма и военной силы, которая столь легко превращается в идеологию.
После 1990 года привлекательность действий в одиночку с готовностью к применению насилия значительно возросла. Если бы дела пошли в соответствии с теорией реализма – и аппетитами деятелей, называющих себя политическими реалистами, – сверхдержава США должна была бы немедленно установить свою власть над миром. Но и республиканец Джордж Герберт Буш, и его преемник Билл Клинтон ограничились привычной уже гегемонией. Президент Буш и его министр иностранных дел Джеймс Бейкер сопровождали деградацию и развал Советского Союза со сдержанностью истинных государственных мужей и успешно добивались того, чтобы воссоединение Германии и ее встраивание в НАТО не выглядели как поражение СССР.
Буш-старший форсировал скорее основанную на кооперации политику контроля над вооружениями, договорился с Москвой о заключении двух Договоров СНВ и, сверх того, о сокращении всех тактических видов ядерного оружия и ядерного оружия морского базирования. В ООН он настоял на подготовке Регистра вооружений. Он доказал лидирующую роль США, созвав в 1992 году многостороннюю Мадридскую конференцию, которая придала конфликту на Ближнем Востоке мирную перспективу Осло. Буш создал респектабельную коалицию против иракской агрессии, прилагал усилия к тому, чтобы Совет Безопасности ООН выдал мандат на применение силы и возложил на себя ограничения в ходе военных действий, которые ввиду нынешней ситуации в Ираке нельзя расценивать иначе как мудрые. Республиканец Буш поставил в центр «нового миропорядка» Организацию Объединенных Наций, отведя в ней США ключевую роль. Это преуменьшало их превосходство в силовой политике, но в то же время подчеркивало их гегемониальный характер.
Его преемник Билл Клинтон также был верен этой линии, однако вскоре ощутил сильное противодействие Конгресса, где теперь доминировали республиканцы. В 1994 году в Палате представителей правые республиканцы под водительством Ньюта Гингрича взяли инициативу в свои руки. Их «Contract with America» проникнут мощным духом имперской политики из защищаемой системой противоракетной обороны крепости под названием Америка.
У Клинтона, как и у оказавшегося в свое время в похожем положении Гарри Трумэна, в качестве средства против давления правых республиканцев оставалось только бегство во внешнюю политику. Он должен был разменять предназначенное европейцам укрепление их права голоса в НАТО на расширение альянса на Восток, осуществить военное вмешательство в Боснии-Герцеговине, вести в 1999 году воздушную войну против Сербии – теперь уже в обход Совета Безопасности ООН, но по крайней мере с согласия партнеров по НАТО. В декабре 1998 года Клинтон многодневными ракетно-бомбовыми ударами по Ираку начал регулярные бомбардировки этой страны.
Но он сохранил стиль гегемониального руководства и его отмеченный Генрихом Трипелем символ - самоукрощение силы. Клинтон сохранял убежденность в том, что США располагают большим силовым потенциалом, но должны использовать его осторожно. Угрозу международного терроризма он – чему есть доказательства - воспринимал более серьезно, нежели его преемник. Ракетные удары по лагерю «Аль-Каиды» в Афганистане были, возможно, недостаточной реакцией на теракты против двух американских посольств в Африке, однако они заслуживают внимания как целенаправленные меры борьбы с террористическими потенциалами.
Когда Клинтон прилагал усилия к улаживанию региональных конфликтов, он прежде всего добирался до источников терроризма. В 1996 году он побуждал Северную Корею к отказу от производства ядерного оружия и ракет дальнего радиуса действия. В конце своего президентского срока он приблизил решение конфликта на Ближнем Востоке - одного из главных источников арабского терроризма, - решение, на которое отказался пойти именно Ясир Арафат.
Республиканец Джордж Герберт Буш и демократ Билл Клинтон продемонстрировали, что основанные на кооперации многосторонние стратегии гегемонии вполне соответствуют однополюсной конфигурации власти в рамках международной системы. Через 12 лет после окончания «холодной войны» мир пребывал в относительно спокойной ситуации, ожидая лишь урегулирования некоторых региональных конфликтов.
Когда следующая администрация Джорджа Буша обратилась к другой, имперской по своей сути мировой политике, то причиной этого было не относительное ослабление американской позиции с опорой на силу в мире, а совсем иные внешнеполитические цели этого президента. Он и ведущие участники его коалиции впредь ориентировались уже не на модель гегемонии, а на модель империи, доверяли не столько силе, сколько опирались на военную мощь. Они требовали от окружающего мира и своих союзников не только следовать за Америкой, но и проявлять покорность.
Политики из южных штатов в эйфории
Ведущая группа сторонников Буша, выдвигавших его в президенты, уже в 1997 году провозгласила наступающее столетие «американским», и Вашингтон должен был господствовать в нем. Она рассматривала американскую монополию на силу не как искушение, противостояние которому стало в американской внешней политике уже делом само собой разумеющимся, но как максимально желанное средство продавить свои цели в мировой политике. В крайнем случае неоконсерваторы считали возможным распространять демократию, свободу и благосостояние военно-силовым путем. В соответствии со своим манихейским взглядом на мир, в котором идет борьба добра со злом, христианско-фундаменталистское крыло прямо-таки метафизическим образом подводило базу под использование военной силы. К этой идеологической микстуре были привязаны фундаментальные геополитические интересы, интересы в сфере энергетической политики, а также интересы военно-промышленного комплекса. Большую роль играла также безопасность Израиля. Если в 1990 году пробил час Америки, то в 2001 году коалиция Буша сочла своим долгом воспользоваться открывшейся благоприятной возможностью.
Имперская программа чрезвычайно отчетливо показывает, что в команде Дж. Буша к власти в Вашингтоне вместо знакомого уже истеблишмента восточного побережья пришла республиканская элита из южных штатов. Ее мировоззрение отмечено печатью максимально политизированного христианского фундаментализма, а неоконсерваторы выплавили из него внешнеполитическую программу. Претворение этой программы в жизнь в первый президентский срок Буша раскололо Республиканскую партию, но при этом перегруппировало электоральный ландшафт Америки таким образом, что, несмотря на две войны и усиление терроризма, политика нового империализма была поддержана явным большинством американцев.
В этом заключено большое значение этого выбора. В США начался процесс социополитических перемен, в ходе которого помимо внешней меняется также и внутренняя политика, а также состав политического консенсуса. В отличие от ситуации четырехлетней давности, когда кандидат Джордж В. Буш обещал проводить скромную (humble) внешнюю и сочувственную (compassionate) внутреннюю политику, теперь американцы знали, какое будущее они выбрали с Бушем: это примат стремящейся к избирательному мировому господству внешней политики, который подчиняет себе внутреннюю политику, от экономической до социальной и вплоть до политики в сфере права.
Бушу удалось заручиться большинством голосов избирателей в пользу проведения этой мировой политики, в корне порывающей с прежней американской традицией, и сохранить это большинство. В обеих палатах Конгресса усилились республиканские фракции, которые и до того не отличались особым знанием международной обстановки. Вряд ли следует рассчитывать на то, что Буш, как когда-то Рейган во время своего второго президентского срока, будет искать путь назад, в центр политического спектра. Подобно тому, как он, вопреки катастрофе в Ираке, бескомпромиссно и скорее наступательно защищал в ходе предвыборной борьбы свою внешнюю политику, он будет теперь с воодушевлением продолжать ее, опираясь на неоспоримое большинство избирателей.
Политическая программа его коалиции включает в себя консолидацию удобной для Вашингтона системы правления в Ираке и смену режимов на Среднем Востоке, прежде всего в Иране. Эта страна доминирует в Персидском заливе, который еще Картер считал «жизненно» важным для безопасности Америки. Иран мог бы также серьезно угрожать планам израильского блока «Ликуд» по окончательному решению проблемы Палестины без создания палестинского государства.
Для проведения в жизнь таких планов администрация Буша нуждается в «старой Европе» и НАТО, так как из-за войны в Ираке США в финансовом и кадровом отношении оказались на пределе своих возможностей ведения обычной войны. Поэтому ожидающееся вскоре давление Буша на НАТО приведет к дальнейшему обострению «нарывающей» уже многие годы и откровенно заявившей о себе в 1999 и 2003 годах структурной проблемы Атлантического альянса, а именно: проблемы асимметричного разделения власти. Буш сохранит статус-кво: пользоваться услугами Европы, не предоставляя ей взамен право участия в принятии решений и равноправие. Вся Европа, а не только Берлин и Париж, выдвинут предоставление и того, и другого в качестве условия для кооперации. Дистанция между Вашингтоном и Брюсселем, по-видимому, увеличится.
На этот раз это касается не только правительств. Президентские выборы в 2004 году впервые показали, что США и Европа расходятся и в смысле требований их обществ. До тех пор, пока в США правила старая элита, этого не было. Теперь преференции расходятся: большинство вокруг Буша предпочитает имперскую, большинство европейцев - гегемониальную мировую политику. Так что в ближайшие четыре года, во всяком случае, в течение двух первых, потемнеют не только облака над Атлантикой. Создается впечатление, что и океанская водная гладь становится шире.
Проф. Кристиан Хакке,
преподает политологию и новейшую историю в Боннском университете
Гуд-бай, либеральная Америка?
Внешняя политика в период второго президентстского срока Буша
В Америке прошли выборы, Джордж В. Буш выиграл их с неожиданным преимуществом. Впечатляющие результаты выборов сняли с президента Буша подозрения в политической нелигитимности, тем более что он опирается на консервативное большинство в обеих палатах Конгресса. Америка смещается вправо, потому что так хотят американцы. Многим, не только в США, надо еще к этому привыкнуть. Результат выборов предрешили война с террором (не война в Ираке), а также религия и личность Буша. Свой отпечаток на все внутри- и внешнеполитические темы наложила его приверженность морально-этическому консерватизму. Большинство американцев его в этом поддержали.
Ни на американцев, ни на самого президента не повлияло то обстоятельство, что репутация Америки в мире после прихода к власти Буша упала до исторического минимума. Самоуверенный стиль техасца импонирует его землякам. Мужественность в сочетании с набожностью – это больше, чем просто образ ковбоя в культуре южных штатов, эта позиция убедила и жителей центральных штатов Америки.
Европейцам уверенность в собственной непогрешимости, характерная для политической культуры США и подкрепленная претензией на богоизбранность, на этот раз явно не понравилась, поскольку в последние десятилетия они ценили США прежде всего как мягкого гегемона, как либеральную супердержаву, которая поддерживает в мире порядок, делает ставку на общие ценности и, как правило, советуется с союзниками. Но 11 сентября 2001 года все изменилось: американцы подверглись прямому нападению, и с тех пор президент Буш сражается с силами зла. В то же время 11 сентября впервые дало Бушу повод, чтобы воплотить в реальность свои глубинные миссионерские ценности и цели. Ведя выборную кампанию во время войны, Буш умело использовал страхи избирателей.
Если за Буша голосовали ущемленные слои населения, то не из-за его хорошей социальной политики, а из-за того, что они откликнулись на его патриотизм, на то, что он апеллировал к превосходству и миссионерству Америки. Буш оттеснил на задний план интеллектуальную, либеральную Америку, сделав ставку на «молчаливое большинство», как сказали бы в 60-е годы, то есть на консервативную и религиозную Америку. То, что он рассматривает свой мандат как нечто богоданное, это большинство вполне устраивает, ведь он должен, в конце концов, стать моральным лидером США. Может быть, в свой второй президентский срок Буш будет даже еще больше нажимать на эти ценности.
Если европейцы и немцы не изменят свою оценку политической и моральной позиции Буша, в ближайшие годы они снова недооценят динамизм американского миссионерства и силу его воздействия на внешнюю политику Буша: «Мы сейчас – империя, и когда мы действуем, мы создаем свою собственную реальность. В то время как они (европейцы) внимательно и мудро изучают эту реальность, мы создаем новые реальности, которые им потом тоже придется изучать. Мы – творцы истории», - заявил один из советников президента Буша репортеру Рону Зюскинду. Администрация Буша подтвердит претензию Америки на мировое лидерство. Что это будет означать? Мир может ожидать трех вариантов развития американской внешней политики.
Триединство Буша
1. Президент Буш будет проводить прежнюю политику – прежде всего с учетом стратегии борьбы с террором, а также с учетом классической имперской стратегии «разделяй и властвуй» по отношению к союзникам. Тех, кто будет поддерживать его антитеррористическую политику, включая политику в Ираке, он будет привечать. Первоочередная задача коалиции сторонников будет состоять не в том, чтобы защищать права человека и демократию, а в полной поддержке американских интересов в региональном и глобальном масштабе.
2. Президент Буш становится все более жестким на словах и на деле и все более резко требует, чтобы мир приспосабливался к его внешнеполитическим установкам, интересам и ценностным представлениям. Это привело бы к радикализации манихейского образа мира, то есть к разделению мира на сферы добра и зла. Если какое-либо государство или учреждение попытаются занять позицию вне данного поля, в Вашингтоне это будет истолковано как враждебный акт. Первые высказывания вице-президента Дика Чейни можно рассматривать как свидетельство того, что влияние неоконсерваторов и набожных моралистов во внешней политике Америки растет. Центральной установкой тогда стали бы не только неоимперские претензии, но и расширение имперского проекта, а также трансформация партнеров и друзей в вассалов. В геостратегическом плане внешняя политика Буша в еще большей мере будет направлена на то, чтобы доминировать над избранными государствами и регионами, вовлекать в американскую орбиту новые государства и регионы, а также затягивать или даже не допускать с помощью военных и экономических рычагов возникновения соперников.
В связи с террором дальнейшее развитие получат такие исторические стратегии времен «холодной войны» как сдерживание и оттеснение, причем основной упор будет сделан на военное ядро доктрины Буша. На прицел будут взяты новые страны-изгои, такие как Иран, Северная Корея и Куба. Лозунги свободы, демократии и веры в Бога трансформируют либеральное миссионерство в продолжение внешней политики Вудро Вильсона с «мечом и распятием». Вероятна опасность того, что внутренняя поляризация Америки распространится на весь мир.
3. Можно также надеяться на то, что Буш в свой второй президентский срок, следуя примеру Рональда Рейгана, изберет трезвый вариант внешней политики, опираясь на реалистов и прагматиков в своей партии. Эти прагматики, мыслящие категориями реальной политики и с 20-х годов составляющие ядро американской внешнеполитической элиты, оказались в первый период президентства Буша в опале. Буш и его советники оставили без внимания их рекомендации и советы, в первую очередь критику иракской авантюры, которую они высказывали задолго до начала войны. Поскольку издержки в Ираке растут, Бушу как никогда нужна помощь союзников и ООН. Неясно, правда, что будет главной причиной такой адаптации: тактические соображения или убеждение. Во всяком случае, стиль его отношения к союзникам может по этой причине измениться. Он может также в большей мере обратиться к помощи союзников или соседних государств из-за угрозы новых конфликтов – например, с Ираном или Северной Кореей.
Ключевой внешнеполитический вопрос звучит так: может быть, Буш будет в большей мере учитывать потребности, интересы и вызовы мировой политики, потому что он нуждается в поддержке союзников для достижения американских целей? Может быть, он все же изберет более многосторонний и многонациональный вариант внешней политики? Или же Буш безо всяких обиняков потребует, чтобы мир приспосабливался к США как к имперской сверхдержаве? Пусть эта неоимперская и неоконсервативная перспектива практически не находит поддержки в мире, но ее приветствуют в самих США. Обладая большинством в обеих палатах Конгресса, Буш имеет также внутриполитическую и институциональную опору. За последние 25 лет ни один президент не имел таких властных предпосылок, чтобы добиваться своих внешнеполитических целей и на внутриполитической арене. Ближайшие месяцы покажут, в каком направлении будет действовать Президент Буш.
Как и в случае с занятием вакантных мест судей Верховного Суда, в ближайшие недели кадровая политика Буша позволит сделать определенные выводы о направленности его будущей внешней политики. Заменит ли Буш госсекретаря Колина Пауэлла на представителя неоконсервативной линии? Или же он, наоборот, заменит министра обороны Дональда Рамсфельда на умеренного республиканца? Последний вариант станет признаком внешнеполитического прагматизма. А если же президент Буш пригласит в правительство демократа, то готовность к надпартийному сотрудничеству может обозначиться и во внешней политике.
У Буша есть не только возможность выбирать разные варианты внешней политики, он стоит перед многими дилеммами – прежде всего в Ираке. Иран и Северная Корея тоже не предвещают ничего хорошего. Поскольку во всех трех случаях ему необходима помощь других государств, а в других кризисах ему также не обойтись без сотрудничества, не станет большим сюрпризом, если он проявит больше гибкости и уделит больше внимания аргументам союзников.
Нельзя, однако, исключить и того, что Президент Буш будет синхронно осуществлять все три варианта внешней политики. Так, он мог бы проводить «обычную политику» в отношении России и Китая, обострить конфронтацию с другими возможными «странами-изгоями» и проявить больше внешнеполитической открытости во взаимоотношениях с ООН и союзниками. Здесь возможны самые разные альтернативы и комбинации.
Наивность Европы
Итак, что же делать американцам и европейцам? Европейцам следует сплотиться и вспомнить об атлантическом измерении своей политики, в то время как Вашингтону необходимо проявить больше гибкости в европейской политике. Если по обе стороны Атлантики сохранятся старые стратегии оправдания своих действий, то в США может еще больше усилиться тенденция к унилатерализму и имперским жестам. В Америке не станет меньше надменности, обусловленной силой, а в Европе из-за фрустрации и внутренних противоречий вырастет надменность, обусловленная бессилием. В такой ситуации европейцы останутся тем, чем они до сих пор были для Буша: в лучшем случае полезными вспомогательными подразделениями, а в худшем – назойливыми нарушителями спокойствия. Это будет иметь фатальные последствия – не только для США, не только для Европы, но и для более масштабной общей идеи атлантической цивилизации. Траншеи станут глубже, но главное – продолжится распад атлантической цивилизации, в течение многих десятилетий бывшей центром мировой политики.
Перед германо-американскими отношениями после выборов открывается возможность все начать сначала. Пусть мир не изменился, пусть взгляды в Вашингтоне и в Берлине тоже несильно изменились. Разногласия по принципиальным вопросам сохранятся. Но уверенная победа Буша на выборах показала, что он не является одиноким радикалом. Берлин должен смириться с тем, что Буш обладает в своей стране солидной опорой. Европейцы должны исходить не из надежд, а из реалий, а также из понимания американских интересов. Мы не можем испечь американского президента по собственному вкусу, мы не можем прописать ему политический транквилизатор, мы должны воспринимать его таким, каков он есть. Пути назад к трансатлантической гармонии, существовавшей до 11 сентября, нет. Это относится и к НАТО. Европейцы должны, наконец, понять, что им надо предпринять больше усилий, чем раньше, чтобы альянс перестал разваливаться и не выродился в собрание государств, из которых США могли бы выбирать коалиционных партнеров для выполнения той или иной миссии.
Что касается совместной европейской внешней политики, то европейцы должны понять, что любая альтернатива атлантической Европе уводит ее в политический вакуум. Британцы, итальянцы, поляки, нидерландцы или датчане не хотят, чтобы ЕС был противовесом по отношению к США, они хотят трансатлантического альянса. Если это является волей большинства в Европе, то возможно и позитивное влияние на европейскую политику Буша. Чем более творческой, единой и убедительной будет внешняя политика европейцев, тем больше возможностей будет у них для сотрудничества с правительством Буша. США тоже нуждаются в союзниках, поскольку вторжение в Ирак уже почти исчерпало военные и финансовые ресурсы Америки.
Уверенность в собственной непогрешимости или соразмерность?
Выводы напрашиваются следующие: страх перед террором и потребность в сильном лидере перевесили в ходе президентских выборов в США стремление к переменам. Большинство американцев хотят простых ответов на сложные вопросы. Миру же нужен более дифференцированный анализ террора, его мотивов, его социально-политических, региональных и национальных причин. Во время предвыборной кампании 2000 года Буш обещал проводить скромную внешнюю политику. «Если мы будем вести себя надменно, они будут нас ненавидеть», - заявлял он. Через четыре года его прогноз сбылся, но не потому, что американцы ведут военные действия, а потому что они, уверенные в собственной непогрешимости, проводят неоимперскую политику. 11 сентября многое изменило; но не все, что делалось под лозунгом борьбы с терроризмом, было действительно необходимым. Где-то между Кабулом и Багдадом Буш потерял ориентацию. Внешняя политика второго правления Буша проявится в сочетании следующих факторов: его личные амбиции, мандат избирателей, его отношение к внешнеполитическому наследию предшественников, соотношение сил в Конгрессе и, не в последнюю очередь, непредсказуемые внешнеполитические вызовы, на которые необходимо реагировать соразмерно и мудро.
Так что предстоящие четыре года могут преподнести нам еще немало сюрпризов. Но можно надеяться на то, что мир и, в частности, Европа научатся не только жить с Президентом Бушем, но и конструктивно сотрудничать с ним. Только так можно повлиять на Вашингтон. Ведь никто кроме США не может играть роль державы, поддерживающей в мире порядок. Политика разумного миропорядка невозможна без Америки и тем более в конфронтации с Америкой и правительством Буша. То же самое относится и к Европе.
Джексон Джонс,
Директор Американского института современных германских исследований при университете им. Дж.Хопкинса,
Вашингтон,
проф. Эберхард Зандшнайдер,
Директор программы Отто Вольфа Научно-исследовательского института Германского общества внешней политики,
преподает также политику Китая и Восточной Азии на
факультете политологии им. Отто Зура,
Свободный иверситет,
Берлин
Время действовать!
Германия и Америка перед общими задачами
Америка сделала свой выбор. Джордж Буш благодаря консервативным ценностям сохранил за собой пост Президента США. Он обладает четкой легитимацией для продолжения своей политики на следующие четыре года. Что это означает для трансатлантических отношений и, в особенности, для отношений между Германией и США?
Европейцы в своем большинстве голосовали бы не за Буша. Но сейчас они должны просто признать тот факт, что американские избиратели приняли другое решение. Сейчас не время оглядываться назад и обсуждать развитие трансатлантических отношений в последние четыре года и тем самым оставаться на уже проторенной и малоперспективной тропе. Может показаться весьма привлекательным порассуждать о том, как Буш, опираясь на свою победу на выборах, по-новому расставит акценты в своей внешней политике. Но это мало поможет, если речь идет о том, чтобы вместе строить эти отношения.
Трансатлантические отношения подчиняются одному парадоксу. На уровне рабочих связей отдельных министерств они значительно лучше, чем это изображается в некоторых оживленных публичных дискуссиях. Однако одновременно растут расхождения: правительство Буша не только является их причиной, но прежде всего их репрезентантом. Буш ответственен за разделение Америки.
После всех дебатов о старой и новой Европе мы должны трезво констатировать: существует также старая и новая Америка! Еще существует старая Америка, которую европейцы хорошо знают, Америка штатов Новой Англии и всего западного побережья. Америка, которая, как и европейцы, в большинстве своем выбирает демократов. Но есть и новая, консервативно-христианская Америка ядра американских штатов. Эта Америка развивается в другом направлении и под знаком таких ценностей, которые европейцами (более) не разделяются безусловно. А хозяином Белого Дома становится лишь тот, кто пользуется поддержкой большинства в этих штатах.
Как быть европейцам с этой Америкой? Надуться, критиковать, качать головами или, может быть, даже удрученно примириться? Как реагируют американцы? Свысока, надменно, безо всякого интереса или, может быть, даже по-опекунски? Сейчас пришло время вместе глубоко изучить, насколько еще - ввиду консервативного поворота в американской политике - дееспособна трансатлантическая общность. Красивые слова о трансатлантических ценностях и ностальгически приукрашенное прошлое больше не помогают. Европа вынуждена будет жить с Америкой, которая все больше думает, избирает и действует консервативно. Трансатлантические отношения сегодня будут другими, чем в прошлом. Угроза трансатлантическим отношениям может быть преодолена лишь в том случае, если в ближайшем времени удастся вновь обрести утраченное доверие.
Несмотря ни на что мы твердо убеждены: справиться с основными вызовами XXI века можно будет только при условии тесного сотрудничества Европы и Америки. Различия между нами могут быть какими угодно, но: сегодня пришло время действовать!
Берлин и Вашингтон
Наша отправная точка - простая констатация: состояние германо-американских отношений является определяющим фактором для качества трансатлантических отношений. В пользу этого говорят четыре причины.
Во-первых, Соединенные Штаты определяют - нравится нам это или нет - то, достигнет ли Германия своих стратегических целей. В вопросах политики безопасности, в вопросах торговли, международных организаций, особенно ООН, и уж тем более когда речь идет о кризисных регионах и решении глобальных проблем - во всех этих вопросах именно от США зависит германская политика.
Во-вторых, можно утверждать и обратное: Германия - важнейший партнер США на европейском континенте. Без Германии - самостоятельного игрока, критика, соперника или того, кто оказывает поддержку целям, стоящим в первых строчках американской повестки дня, - успешное и плодотворное сотрудничество между США и Европой попросту немыслимо.
В-третьих, наши двусторонние отношения будут изменяться также, как и трансатлантические отношения целом. Но обоюдное понимание этих изменений находится еще в зачаточном состоянии. Германия до сих пор все еще лишь в ограниченном объеме понимает, какие изменения в США вызвала трагедия 11 сентября 2001 года. В Америке в самом разгаре общественная дискуссия о культурных ценностях, которая перемешивается с глубоко сидящим страхом перед исламистским терроризмом, экономической неуверенностью и растущей неуверенностью в том, как относиться к с культурному плюрализму в глобализированном мире. Европа должна понять, что религия является ответом Америки на этот огромный комплекс проблем.
Американцы все еще лишь в ограниченном объеме осознали, какие изменения происходят в Германии с учетом последствий воссоединения страны и европейской интеграции и какие последствия имеют все эти перемены для наших отношений с Соединенными Штатами. И еще меньше понимают американцы значение ЕС как властного центра и центра принятия решений для дееспособности Европы и прежде всего для германской внешней политики. Надежды на сотрудничество и скепсис относительно возможной конкуренции уравновешивают друг друга. Но с американской точки зрения, Европа только тогда сможет стать серьезным игроком на мировой арене, когда она объединит свои силы и возможности. При этом Германии отводится ключевая роль как партнеру США и как ведущей европейской державе. Но германская общественность должна себе это еще уяснить.
В-четвертых, отношение американского Президента к Европе и Германии во время его второго срока пребывания в Белом доме будет в решающей степени зависеть от того, какие цели он хочет реализовать в своей внешней политике. Без всякого сомнения, ему потребуется помощь, и он будет ее искать, чтобы осуществить свои амбициозные цели. Ирак, Иран, а также Израиль совершенно определенно станут узловыми моментами этой политики. Как европейцы отнесутся к американскому Президенту, будет зависеть от того, проявит ли он готовность всерьез рассматривать Европу в качестве партнера при достижении своих целей и интересов. После окончания выборной борьбы появляется временной промежуток, который необходимо использовать. Обоюдные ошибки первого президентского срока Дж. Буша не должны быть с необходимостью повторены. Институты и отношения после кризисов становятся еще сильнее.
Сейчас предоставляется шанс на то, чтобы начать все заново - в обоюдных интересах. Но Германия всегда будет действовать как часть Европы. Перевыборы Буша ускорят процесс европейской интеграции. Американцы должны знать: если кто-то советует им вмешиваться и препятствовать этому процессу, то это плохой советчик. И наоборот, Германия и Европа должны быть готовы активно участвовать в решении международных конфликтов. Только это дает шанс повлиять на поведение США.
Семь сфер действий
Во многих вопросах международной политики, как и прежде, существует возможность конструктивного сотрудничества ради общих интересов. Мы видим семь сфер действия, где посредством политики малых шагов германо-американские отношения могут обрести устойчивый фундамент.
1. Международные усилия по стабилизации в Афганистане далеки от успешного завершения. Американское правительство признает без каких-либо оговорок или ограничений заслуги Германии. Посредством общих усилий необходимо усовершенствовать работу провинциальных групп по восстановлению (PRT). На этой основе можно совместить антитеррористическую операцию Enduring Freedom с операцией международных сил содействия безопасности (ISAF) НАТО. Подобный совместный шаг мог бы не только помочь самому Афганистану, но и подтвердить: разумное сотрудничество возможно и при различии способностей.
2. Американское правительство не ждет прибытия германских войск в Ирак, но оно надеется на любую возможную помощь при восстановлении страны. Запланированные на 2005 год выборы могут стать исходным пунктом для стратегического сближения в этом вопросе. Германия должна четко дать понять, что она не только предлагает помощь, но и проявляет стратегическую заинтересованность в быстром успехе США.
3. Ситуация в Косово остается критической и требует совместных действий, чтобы предотвратить сползание к гражданской войне и массовым убийствам. То, как мы сообща относимся к государствам-изгоям, можно особенно ярко продемонстрировать в Косово.
4. Развитие ситуации вокруг ядерной программы Ирана грозит стать новым фактором, отягощающим трансатлантические отношения. И США, и Европа до сих пор терпели неудачу в своих попытках остановить ядерную программу Тегерана. Одно только балансирование на спирали эскалации уже не помогает. Этот сигнал должен прийти из Вашингтона. Для улучшения отношений Германия может выступать в качестве партнера по переговорам для тех сил в Иране, которые менее критически настроены по отношению к Западу. Сотрудничество по принципу разделения труда при проведении политики «кнута и пряника» можно продемонстрировать в отношении Ирана.
5. Германия и США жизненно заинтересованы в стабильном и демократическом развитии в России. Добрые отношения между германским Федеральным канцлером и российским Президентом - хотя эти отношения иногда рассматриваются весьма критически - могут стать фундаментом политики конструктивного обращения с непредсказуемым партнером. Это будет справедливо в еще большей степени в том случае, если США склонятся к проведению более жесткой линии в отношении Владимира Путина. В принципе подобного рода посредническая позиция может быть выработана для Кавказа и Украины. Перспективы конструктивного сотрудничества между Берлином и Вашингтоном в этих вопросах представляются многообещающими.
6. Аналогичным образом обстоит дело и с Китаем. Политическое и экономическое развитие нестабильной в структурном плане страны ставит Европу и США перед общими вызовами, для которых еще не найдено консенсуса. Если Европа делает ставку на вовлечение Китая, то Соединенные Штаты не исключают сдерживания. Тайвань остается особенно непрогнозируемым фактором риска. Стратегическая кооперация в отношении Китая представляет собой обоюдный экономический и политический интерес. Давно уже был нужен трансатлантический диалог о развитии азиатско-тихоокеанского региона.
7. Германия и Европа должны быть готовы к тому, чтобы совместно с США оказать помощь в урегулировании основного конфликта на Ближнем Востоке - между Израилем и Палестиной. Внутренние проблемы этого региона столь же сложны, как и проблемы взаимопонимания между Европой и США. Но именно в силу своей исторической ответственности перед Израилем Германия может сыграть особую роль в качестве конструктивного партнера Америки. Последние события в Рамалле и запланированный уход Израиля из сектора Газа открывают возможность возвращения к «Дорожной карте».
После обычных поздравлений необходим четкий сигнал из Берлина. Послание должно гласить: мы готовы взять на себя нашу часть международной ответственности. Сюда относятся четкие предложения помощи в деле стабилизации Ближнего и Среднего Востока. Это относится также к помощи в восстановлении Ирака. Мы не заинтересованы в том, чтобы стать свидетелями неудачи Америки. И наоборот: Германия должна иметь возможность ждать большего от США, чем обращения с собой как с любым другим партнером по коалиции. Для достижения этого прежде всего необходимо, чтобы Берлин был готов выступить в роли посредника при открытых напряженностях между Парижем и Вашингтоном. Это всегда было особенно сильной стороной Германии. На этом может строиться германская внешняя политика. Британские партнеры открыты для такой роли Германии.
В целом, двойная стратегия представляется более чем необходимой. Дополнительно к готовности следовать политике малых шагов во всех вопросах, представляющих взаимный интерес, должно присутствовать еще и сигнальное действие символического акта.
Старые формы и формулы ценностей, альянсов и совместных угроз лишь частично выполняют свои функции. Необходимо найти новый фундамент - причем до того, как Европа и США разойдутся. Важнейшая ценность, утраченная в последние годы, называется доверием. Его нет у обеих сторон. Но доверие - это основная предпосылка для возможности совместных действий по всем проблемам международной политики. Для этого создавать новые институты (а соответствующие требования время от времени раздаются) необязательно: для этого нужен процесс понимания, который одновременно сигнализировал бы, что фундамент трансатлантических отношений еще прочен.
Германия и Европа не должны ждать официального вступления в должность нового правительства Буша. Сейчас настало время послать четкий и доверительный сигнал Вашингтону: Германия готова быть для Америки сильным и надежным партнером. Даже если мы не во всех моментах сходимся, мы должны отстаивать общие интересы в рамках общей политики. Не в конфронтации, а в стратегии разделения труда заключается единственный шанс справиться с растущими вызовами. США и Европа представили свои стратегии безопасности. В период после президентских выборов в Америке, когда есть возможность начать все сначала, - а этот период, наверно, не будет долгим - трансатлантические отношения нуждаются в убедительной германской инициативе. Нам нужна трансатлантическая стратегия безопасности для XXI века. Европа и США могли бы обсудить ее в Петерсберге (Бонн). Берлин должен действовать. Сейчас пришло время пригласить США!
Томас Вайе,
научный сотрудник «Бергедорфского диалога» при
Фонде им. Кербера,
Берлин
Иран: атомный конфликт – это лишь вершина айсберга
После победы Президента Джорджа В. Буша на выборах и принятия Ираном закона о возобновлении обогащения урана возникла опасность дальнейшего обострения конфликта вокруг иранской атомной программы.
Тем не менее, в отношениях между Ираном и Западом атомный конфликт представляет собой только вершину айсберга. Под его покровом таятся долгосрочные векторы конфликта, которые характеризуются диаметрально противоположными взглядами на внешнеполитическую роль Ирана, взаимоотношения между государствами, на развитие общества и политической системы.
Эти векторы, восходящие к историко-культурному самосознанию и миросозерцанию Ирана и Запада, ясно проявились на 127-ом заседании «Бергедорфского диалога» Фонда им. Кербера в Исфахане (Иран). На этом заседании, проходившем под председательством бывшего Федерального президента Рихарда фон Вайцзеккера, иранские лица, принимающие решения, и эксперты, такие как, например, заместители министра иностранных дел Ахмад Азизи и Алиреза Моайери, вели с представителями из США, Европы, России, Ближнего Востока и Азии дискуссию на тему «Культура и международная политика». При этом в центр внимания «Бергедорфского диалога» было сознательно поставлено культурное измерение международных отношений. «В этой части мира, - сказал ведущий Кристоф Бертрам из Фонда «Наука и политика», - чтобы говорить о политике, нужно упоминать культуру».
Уже в ходе обсуждения Протокола по иранской атомной политике, о котором договорились в октябре 2003 года ЕС и Иран, отчетливо проявились существующие в Иране настроения: так, со-ведущий Казем Сайедпур из Института политических и международных исследований в Тегеране ссылался на широкую поддержку Протокола иранской общественностью. Однако его реализация связана с политическими трудностями. Ирану, как объяснил Ахмад Нагибзаде из Тегеранского университета, абсолютно необходимо быть сильной в военном отношении державой, так как во времена вакуума власти страна вновь и вновь подвергалась нападениям извне. «Если это не нравится США, они должны были бы предоставить нам такие же гарантии безопасности, как Германии, Австрии или Швейцарии. В таком случае Иран мог бы, вероятно, даже проявить готовность распустить свою армию».
Иранские участники «Бергедорфского диалога» потребовали от Запада встречных шагов во внешней политике. Сайедпур отметил, что Иран сыграл конструктивную роль в Афганистане и готов сделать это и в Ираке. Но этому мешает международное давление и то, что США объявили его вне закона («ось зла»).
Напротив, представители Запада требовали от Ирана отказаться от внешнеполитических авантюр, а также провести реформы внутри страны. Некоторые страны, по словам политолога из Стэнфордского университета Майкла Макфола, «считают приобретение ядерного оружия самым лучшим средством предотвращения вражеского вторжения». Эффективнее, однако, была бы демократизация. «Гипотеза Иммануэля Канта оказалась правильной: демократии не ведут войн друг против друга. В целом демократическим странам нет нужды опасаться вторжения моей страны».
В ответ на это Нагибзаде «с предельной откровенностью […] заявил, что он против демократии, по крайней мере в Иране […] До тех пор, пока граждане не достигли определенного политического уровня, демократия ведет к новым диктатурам. Как пришли к власти Гитлер и Муссолини?». Иран, расширяя сеть университетов, создал основу для демократизации. Нагибзаде напомнил о том, что Западу потребовались столетия, чтобы проделать путь к правам человека и демократии. В Иране понятие свободы ассоциируется со вседозволенностью, так что раздающиеся из-за рубежа требования большей свободы не находят понимания. Агрессивная позиция США привела к сплоченности во внутренней политике Ирана.
Принципиальные различия выявились в вопросе об особенностях культур и универсальных ценностях. Хомейра Моширзаде (Тегеранский университет) заявил, что общая ценностная база могла бы возникнуть только в ходе «равноправного и свободного от проявлений насилия диалога» между культурами, когда «все стороны открыты для аргументов других». Идея же универсальных ценностей служит прикрытием для продвижения собственных интересов. Макфол на это аргументированно возразил, что, в конце концов, существует «универсальное добро» и «универсальное зло». К последнему, независимо от культурных факторов, относится также диктатура, и это воззрение утвердится во всем мире. «Иран, как мне кажется, созрел для полной демократии», - полагает он.
Позиции сторон и сегодня по-прежнему практически непримиримы: Иран отвергает любое вмешательство в свои дела и требует проявить понимание его интересов в области политики безопасности и политико-нормативных традиций; со стороны Запада раздается требование отказаться от внешнеполитических авантюр и провести демократизацию Ирана, чего хотят добиться путем массированного давления прежде всего США.
После 25 ноября 2004 года Международное агентство по атомной энергии (МАГАТЭ) решит вопрос о том, будет ли конфликт из-за иранской атомной программы передан на рассмотрение Совета Безопасности ООН. Тогда и станет ясно, удастся ли Западу выработать общую трансатлантическую позицию или же опять возникнут пропасти иракской политики.
Примечания
Протокол № 127 «Бергедорфского диалога» выйдет в конце ноября в издательстве Фонда Кербера. Его полный текст можно найти в интернете по адресу: