Geum.ru

2/2004 = Дорогие читатели!

Вид материалаАналитические материалы

Содержание


Шансы роста
Волна иммиграции?
Новые соседи” на Востоке
Приграничная торговля
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   10

Шансы роста

Что касается прямых инвестиций, то расширение ЕС может придать этому процессу новые импульсы. Так, малые и средние предприятия – в частности, из Германии – могли бы, например, более активно работать в зоне расширения. Поскольку там тоже будут действовать законодательство ЕС и правила внутреннего рынка, зарубежные предприятия будут себя чувствовать юридически более уверенно, сократятся трансакционные издержки. Перспектива введения евро и обусловленное этим исчезновение риска изменения валютного курса, очевидно, также повысят активность зарубежных инвесторов.

Поскольку страны, вступающие в ЕС, признали институциональную и юридическую нормативную базу европейской интеграции (Acquis Communautaire), они обязаны присоединиться к Европейскому валютному союзу (ЕВС), как только выполнят критерии конвергенции. В отличие от Великобритании и Дании они не могут рассчитывать на то, что для них будет сделано исключение из правил. В отношении новых государств-членов ЕС действуют те же самые критерии конвергенции, как и для нынешних стран зоны евро: низкий уровень инфляции, выравнивание процентных ставок, бюджетная дисциплина, стабильность обменного курса валют. Равный подход диктуется как политическими, так и экономическими соображениями. С одной стороны, нельзя допустить размывания критериев конвергенции, с другой - это означает, что перед странами, вступающими в ЕС, нельзя ставить дополнительных барьеров, затрудняющих их участие в Европейском валютном союзе.

Евро может быть введен в этих странах не ранее 2007 года. Это обусловлено тем, что вступление в ЕВС зависит от выполнения маастрихтских критериев конвергенции. Так, предпосылкой выполнения критерия по обменному курсу является стабильное двухлетнее участие в Европейском механизме обменных курсов II (ЕМОК II). Если страна войдет в ЕМОК II, например, уже в мае 2004 года, то данное условие она сможет выполнить не ранее мая 2006 года. Лишь после этого возможна успешная сдача теста на конвергенцию на основе данных за 2005 год. Исходя из нынешней ситуации, критерий по уровню инфляции не должен представлять большой проблемы для многих стран. Более половины государств, вступающих в ЕС, вышли на уровень инфляции, который ниже среднего показателя роста цен в трех странах ЕС с самыми стабильными ценами плюс 1,5%. Риски могут быть, однако, связаны с так называемым “эффектом Баласа-Самюэльсона”, то есть с общей ориентацией заработных плат на самый продуктивный экспортный сектор, что приводит к структурному росту инфляции в странах, вступающих в ЕС. Полная дерегуляция цен может – разумеется, лишь временно – также повысить показатели инфляции. Процентные ставки в большинстве стран, вступающих в ЕС, в последние годы также снизились в связи с сокращением инфляции.

Одним из самых существенных слабых мест стран, вступающих в ЕС, является высокий бюджетный дефицит. Общий дефицит государственных бюджетов этих стран составил в 2003 году в среднем около 5% ВВП (в 2001 году это показатель составлял 3,8%). Это обусловлено, в частности, высокой потребностью в государственных инвестициях для осуществления инфраструктурных мероприятий. Поскольку дефицит госбюджета в данном случае имеет преимущественно структурный характер, а в 2005 году к тому же должны пройти важные выборы, вступающим в ЕС странам – по крайней мере, самым крупным из них – будет нелегко выполнить до 2005 года маастрихтский критерий, ограничивающий размер бюджетного дефицита тремя процентами ВВП.

Реальная и номинальная конвергенция – установленные критерии касаются последней – должны идти параллельно. Недостаток реальной конвергенции, то есть колоссальный разрыв в уровне доходов на душу населения, не должен использоваться как аргумент против вступления в ЕВС. В краткосрочном плане может возникнуть конфликт целей – если, например, необходимая стабилизация цен будет сопровождаться снижением темпов экономического роста. Реальная конвергенция – это прежде всего продолжение структурных реформ, направленных на повышение адаптационного потенциала экономики, что, в свою очередь, важно для поглощения внешних шоков в случае вступления в ЕВС.

Старые государства-члены ЕС также уже успели воспользоваться преимуществами, связанными с интеграцией в Союз новых членов. Для Германии и всего Европейского Союза этот регион – не менее важный торговый партнер, чем США. Германские предприятия экспортируют в новые государства-члены ЕС, в частности, капиталоемкие и высокотехнологичные товары. Германия использует традиционные сравнительные преимущества, в частности, в области автомобилестроения и машиностроения, продукции химической, фармацевтической и электротехнической промышленности. В то же время страны, вступающие в ЕС, являются важным рынком для закупок трудоемких товаров. Этими факторами обусловлен большой объем прямых инвестиций в экономику новых государств-членов ЕС со стороны европейских и, в частности, германских предприятий.

Вследствие интеграции рынков мы имеем дело с новым международным разделением труда, позволяющим более эффективно распределять ресурсы. Можно ожидать, что эта тенденция усилится благодаря расширению ЕС на Восток. Старые государства-члены должны специализироваться на производстве более сложных продуктов и услуг, укрепляя свои сравнительные преимущества в этой области.


Волна иммиграции?

В некоторых старых государствах-членах расширение вызывает определенное беспокойство. В связи с вступлением в ЕС восточноевропейских стран многие немцы боятся потерять рабочие места: с одной стороны, они опасаются, что германские фирмы будут перемещать в эти страны все больше своих производственных мощностей, поскольку их жители, обладающие высокой квалификацией, довольствуются более низкой заработной платой. С другой стороны, немцы опасаются огромного притока рабочей силы из новых стран-членов, который вызовет большую конкуренцию на рынке труда Германии и опустошит кассы социальных фондов. В ответ на это беспокойство следует подчеркнуть, что многие предприятия окажутся в выигрыше от расширения рынка сбыта и смогут сократить свои производственные и закупочные издержки благодаря прямым инвестициям в страны, вступающие в ЕС. Включение новых стран-членов в производственные цепочки германских и других западноевропейских фирм поможет им укрепить свою конкурентоспособность на мировом рынке и обеспечить занятость – в частности, в Германии.

Что касается опасений в связи с возможной волной иммиграции из стран, вступающих в ЕС, которая окажет давление на занятость в трудоемких отраслях, то против этого можно было бы привести несколько аргументов. Во-первых, мобильность рабочей силы в самих этих странах относительно низка. В Восточной Польше, например, наблюдается высокая безработица, в то время как в Варшаве рабочей силы не хватает. Опыт показывает, что люди предпочитают оставаться в родной стране, пока существует реальная перспектива заметного улучшения условий жизни. Миграции зачастую мешают также культурные и языковые барьеры. В то же время значительно более высокие социальные стандарты, существующие в Германии, нередко являются стимулом для притока мигрантов.

При этом следует подчеркнуть, что правила миграции, принятые на переходный период, ограничивают свободу передвижения людей. Согласно этим положениям в течение первых двух лет в новых государствах-членах действует прежний порядок, в соответствии с которым их граждане должны получать разрешение на работу. Переходный период может быть затем продлен, если на рынке труда возникнут осложнения или угроза таковых. Но не позднее чем через семь лет после вступления в ЕС новых членов старые государства-члены должны будут полностью открыть свой рынок труда.

Вступающие в Евросоюз страны также опасаются миграционных потоков. Опасность они видят в том, что высококвалифицированные специалисты уедут за границу, поскольку в старых государствах-членах ЕС более высокая зарплата и более высокие стандарты социального обеспечения. Реальность, однако, такова, что динамика экономического роста и более высокие карьерные шансы мешают подобной “утечке мозгов”.

С расширением Евросоюза усилится налоговая конкуренция за привлечение предприятий. В Германии все острее ощущается необходимость реформ в сфере налогообложения предприятий, что объясняется относительно низкими ставками подоходных и корпоративных налогов в странах зоны расширения. В то время как средняя налоговая нагрузка на предприятия в нынешнем Евросоюзе составляет 32%, в странах, вступающих в ЕС, предприятия в среднем отчисляют всего 23% налогов. После того как балтийские государства существенно упростили свои налоговые системы, радикальную налоговую реформу проводит также Словакия, надеясь привлечь тем самым зарубежных инвесторов. С января нынешнего года в Словакии действует единая ставка подоходного и корпоративного налога, а также налога с оборота в размере 19%. Такая “плоская” шкала налогов призвана стимулировать развитие производства, инвестиционной деятельности и в целом способствовать росту экономики. Перед старыми государствами-членами ЕС теперь стоит серьезная задача использовать такое конкурентное давление в качестве стимула для реформирования собственных налоговых систем.

Новые государства-члены усилят конкуренцию за получение средств из аграрного и структурного фондов ЕС. В рамках региональной политики структурная помощь предоставляется регионам, ВВП которых составляет менее 75% от среднего уровня ЕС. За редкими исключениями (например, Прага, Будапешт, Братислава) в данную категорию попадают все регионы стран, вступающих в ЕС. В том случае, если прежняя структура расходов бюджета ЕС – около 45% на аграрную политику и 35% в структурные фонды – не будет пересмотрена на следующий финансовый период ЕС (2007-2013 гг.) и страны-доноры не пойдут на дополнительные расходы, может возникнуть безвыходная ситуация. Вполне вероятно, что старые страны ЕС, добившиеся большего прогресса, догоняя наиболее развитую часть Европы (например, Ирландия), будут вынуждены уступить часть выделяемых им средств в пользу более бедных новых членов. Среди стран-доноров, включая Германию, растет озабоченность в связи с возможным увеличением финансовой нагрузки. Структуру финансирования непременно придется адаптировать к потребностям расширения Союза. При этом следует ориентироваться на более полное использование прежнего лимита расходной части бюджета ЕС (1,24% ВВП), но не на повышение этого лимита.

От расширения выиграют не только страны, вступающие в ЕС, но и старые государства-члены, хотя им придется пережить довольно болезненный период адаптации. Присоединяясь к внутреннему рынку ЕС и валютному союзу, странам зоны расширения придется решать очень непростые задачи. Им никак не обойтись без финансовой помощи старых государств-членов, без прямых инвестиций, способствующих повышению производительности труда и экспортного потенциала, а также без средств из бюджета ЕС, выделяемых для улучшения инфраструктур. В странах, вступающих в ЕС, также существует определенный скепсис по отношению к Союзу. Исторический опыт этих стран порождает беспокойство в том плане, что ЕС будет помыкать новыми членами, что “Брюссель” может стать для них новой “Москвой”. Надо решительно противодействовать распространению таких опасений – прежде всего, проводя разъяснительную работу.

Экономическая политика в старых государствах-членах должна быть более четко ориентирована на стимулирование роста собственных экономик. Сдерживание роста заработной платы, устойчивое оздоровление социальных систем и облегчение налоговой нагрузки – все эти меры могут привести к тому, что расширение Евросоюза принесет реальную выгоду и новым, и старым государствам-членам.

Серьезным вызовом для всех государств ЕС, несомненно, является необходимость проведения институциональных реформ. Для того чтобы ЕС сохранил свою дееспособность, необходимо разработать ясный и эффективный механизм принятия решений: “двойное большинство” при принятии решений Советом ЕС – то есть, абсолютное большинство государств и 60%-ое большинство населения – предпочтительнее, чем сложная система правил, принятых в Ницце. Остается надеяться, что расширенный ЕС вскоре придет к согласию в этом вопросе, приняв во внимание как демократические принципы, так и необходимость эффективных решений. В повестке дня остается также обновление аграрной и структурной политики.

В расширенном ЕС будет все сложнее форсировать интеграцию со всеми странами сразу. Избежать “двухскоростной” или даже “многоскоростной” интеграции, очевидно, не удастся. Но возможно, будет даже хорошо, если группа стран первой сделает какой-то интеграционный шаг, а остальные затем постепенно за ней последуют. В качестве успешных примеров можно было бы привести Европейский валютный союз и Шенгенское соглашение. Интеграцию в расширенном Европейском Союзе вполне можно было бы сравнить с велосипедом: чтобы не потерять равновесие, он должен быть постоянно в движении.


Джуди Батт,

профессор кафедры политики Центральной и Юго-Восточной Европы Бирмингемского университета.

В наст. время - научный сотрудник Института исследований проблем безопасности ЕС в Париже


“ Новые соседи” на Востоке

Внешние границы расширенного Европейского Союза


В процессе расширения Европейского Союза на Восток в течение последнего десятилетия вопрос о внешних границах Евросоюза вызывал все большую озабоченность у его государств-членов. Конечно, две эти вещи тесно связаны друг с другом: крах коммунистического режима привел к окончанию драконовского контроля, практиковавшегося на западных границах советского блока, и открыл таким образом путь к воссоединению Европы. Наиболее ярким символом этого стала брешь, пробитая в ноябре 1989 года в Берлинской стене.

Однако первоначальный энтузиазм, с которым Западная Европа отреагировала на эти необыкновенные события, быстро уступил место усиливающейся озабоченности, подпитываемой страхом перед неконтролируемыми потоками экономических мигрантов и проникновением в Западную Европу мафиозных банд, доставляющих контрабандным путем наркотики, оружие и людей. Да, советская угроза исчезла, но в повестке дня появились новые “мягкие” угрозы безопасности, обусловленные слабостью и даже разрухой восточноевропейских государств, ставшей следствием десятилетий абсолютно неэффективной коммунистической экономики.

После завершения первого этапа расширения ЕС на Восток в 2004 году восточные и юго-восточные границы новых государств-членов превратятся во внешние границы Европейского Союза. Лишь Чешская Республика будет полностью окружена государствами-членами ЕС. На новых границах по поручению всего Евросоюза важнейшие задачи таможенного и иммиграционного контроля, а также вопросы обеспечения безопасности будут решаться в соответствии с шенгенскими правилами пограничного контроля. Для улучшения инфраструктуры существующих и открытия новых контрольно-пропускных пунктов на границе потребовались значительные инвестиции, выделенные отчасти ЕС. Новые государства-члены должны были, кроме того, приспособиться к практикующимся в Евросоюзе визовым правилам в отношении третьих стран. Они касаются восточноевропейских соседей: России, Беларуси, Украины и Молдовы - и западных балканских государств за исключением Хорватии. Все эти меры оказали неблагоприятное воздействие. Лишь немногие на Западе знают, что в коммунистические времена поездки в страны советского блока были из-за всяческих каверз и бюрократических процедур зачастую труднее и обременительнее, чем поездки на Запад. Особенно сильные ограничения действовали в отношении въезда в западные регионы Советского Союза и выезда из них, что объяснялось главным образом советской щепетильностью в вопросах политического контроля за Белоруссией и Украиной, поскольку в конце второй мировой войны в их состав были включены значительные территории Польши, Чехословакии и Венгрии. В отличие от этого граждане Югославии в годы коммунистического правления могли сравнительно просто ездить не только в центральноевропейские и восточноевропейские страны советского блока, но и на Запад. Распад Югославии и волна беженцев и лиц, ходатайствующих о предоставлении убежища, побудили государства Евросоюза установить правила выдачи виз для граждан стран западной части Балкан. Страны Центральной Европы должны будут присоединиться к этой процедуре.

Открытые границы способствуют появлению в Центральной Европе “челноков”, как их называют в Польше, - неорганизованных полчищ людей, которые регулярно пересекают границы с одним-двумя чемоданами, полностью забитыми товарами, извлекая выгоду из диспаритета цен, и закрывают дыры на плохо снабжаемых, находящихся в стадии становления локальных рынках. Эта своего рода базарная торговля кормит предположительно около 240000 человек, живущих вдоль польско-украинской границы, три четверти которых не имеют никаких других источников дохода (1). В приграничных регионах возникла процветающая сеть базаров, превратившихся позже в стационарные рынки. Городам, влачившим жалкое существование в издавна запущенных польских приграничных регионах, удалось за счет экономических перемен на основе трансграничной торговли развиваться темпами, превышающими средние по стране. Предполагается, например, что от 30% до 40% малых и средних предприятий восточнопольского города Люблина выживают только за счет товарооборота с Украиной. Чистая прибыль, которую приносит Польше эта “серая” торговля вдоль границы с Украиной, оценивается в 1,5 миллиарда долларов в год (2). В определенной степени это, несомненно, способствовало сглаживанию нарастающих региональных различий между Востоком и Западом, обнаружившихся во всех граничащих с ЕС странах Центральной и Восточной Европы.


Приграничная торговля

Однако последствия нового пограничного режима ощутят на себе не только восточные регионы стран, вступающих в Евросоюз, но и соседние государства, в особенности их области, граничащие с расширенным ЕС. Трансграничная торговля – это не только вопрос контрабанды спиртных напитков и табачных изделий. Наблюдение за торговыми центрами на венгерской стороне венгерско-румынской границы показало, что они снабжают румынских потребителей товарами повседневного спроса, такими как молоко и сахар. Огромные партии товаров наводят на предположение, что покупателями являются чаще фирмы, а не физические лица (3). Во второй половине 90-х годов более половины потребительских товаров (продукты питания, мебель, предметы домашнего обихода и бытовые приборы, материалы для модернизации частных домов, одежда и обувь), продававшихся в Западной Украине, были изготовлены в Польше. Авторы исследования, проведенного британским Бюро международного развития, пришли к выводу о том, что объем неофициальной трансграничной торговли во Львовской области в Западной Украине был примерно таким же, как объем официально зарегистрированной торговли с Польшей. Несмотря на негативные аспекты подобного развития событий – неполученные государственной казной налоги – непосредственная польза торговли такого рода для приграничных регионов очевидна. Нерегулярные поездки могут помочь многим людям увеличить свои доходы, которые в противном случае опустятся ниже уровня бедности. Уже в коммунистические времена примерно треть населения Закарпатья - западного форпоста нынешней Украины - была вынуждена покинуть регион в поисках работы где-нибудь в Советском Союзе. Развал СССР в значительной мере ограничил эту возможность. После того как Украина провозгласила свою независимость, стало гораздо труднее ездить в Россию на работу. Это еще более усугубило продолжающийся в Украине экономический кризис. Закарпатье отчасти утратило свое стратегическое значение, занятость в военной и транспортной сферах сошла на нет. Без доступа к альтернативным источникам работы, например, в строительной промышленности быстро развивающихся народных хозяйств Польши и Венгрии, многие жители Закарпатья в 90-х годах оказались бы в полной нищете. Другой возможностью увеличить оклады государственных служащих, сильный удар по которым нанесло инфляционное повышение цен на потребительские товары, была контрабанда. Как писала автор этой статьи в 2000 году, учитель из Закарпатья мог вдвое увеличить свою официальную ежемесячную зарплату, равнявшуюся 20 долларам, съездив два раза через границу в Венгрию с полным бензобаком и продав там бензин какому-нибудь венгерскому автовладельцу. Это объясняет популярность в регионе здоровенных старых БМВ с их чрезвычайно большими бензобаками (4).

Перспектива исключения из процесса расширения ЕС, будь то краткосрочная (как в случае с Румынией), среднесрочная (как в случае с Сербией и Черногорией) или на необозримое время, как в случае с Украиной, оказывала зачастую игнорировавшееся воздействие на внутреннюю политическую динамику соседей Евросоюза. Все они являются по-своему слабыми, недостаточно интегрированными странами, сталкивающимися с сильными региональными центробежными тенденциями. Национальные столицы инстинктивно реагируют на это, прибегая к грубой централизации. Негативные воздействия нового пограничного режима на приграничные регионы – разрыв трансграничных экономических и культурных связей, расцветших пышным цветом в посткоммунистический период, - приведет, по всей видимости, к росту напряженности в приграничных регионах и, возможно, обострит и без того уже натянутые отношения между центром и периферией внутри соседних государств.

Так, новая открытость по отношению к Западу привела уже, например, в Закарпатье к возрождению самосознания русинского населения и добавила новые краски и в без того уже достаточно сложную мозаику этнических меньшинств, образуемых венграми, словаками, цыганами и немцами. Вслед за аннексией Закарпатья после окончания второй мировой войны Сталин создал национальную группу карпатских русинов. Она была причислена к украинскому населению. Ее греко-католические церкви были переданы в собственность Русской православной церкви. В ходе украинского национального возрождения в конце 80-х годов была предпринята попытка возродить также карпатско-русинскую национальную самобытность, отличную от украинской. Один из активистов этого движения жаловался автору данной статьи в следующих выражениях: “Мы мыслим, хотим мы того или нет, категориями Центральной Европы. Мы не против украинцев, но мы и не украинцы” (5). После 1991 года были установлены контакты с русинскими меньшинствами в соседних Польше, Словакии и Венгрии.

Это вызвало нешуточную обеспокоенность у новых украинских властей, которые уже воображали себе конфронтацию с откровенным сепаратизмом в Крыму и волнения среди русских в восточных регионах только что обретшего независимость государства. С течением времени русины нашли в Закарпатье общий язык с национальными меньшинствами венгров, словаков, немцев, цыган и других народов, вместе с которыми они стремятся к большей административной децентрализации, которая должна вылиться в особый автономный статус региона. Они надеются, что он превратится “в ворота, ведущие в Европу”. Ввиду неутешительного состояния тамошней экономики это кажется, по меньшей мере сегодня, безнадежным предприятием. Кроме того, Киев не выказывает ни малейшего понимания их устремлений, хотя и не может предложить этому отдаленному и бедному региону ничего другого. Ввиду недостаточного политического веса региона в украинской политике и с учетом жалкого состояния государственных финансов Украины, Закарпатье вряд ли может рассчитывать на поддержку Киева в деле ослабления воздействия нового пограничного режима. Поэтому местное население будет, по всей вероятности, реагировать на это ногами, пытаясь эмигрировать на Запад. Значительная часть этнических венгров уже предприняла такой шаг.

Другой приграничный регион, у которого больше политических козырей, чем у Закарпатья, - это Воеводина в Северной Сербии. Воеводина – самая экономически развитая и самая многонациональная из всех республик бывшей Югославии. При Тито она добилась значительной автономии и проводила политику сосуществования различных этносов, успех которой проявился в примечательной устойчивости Воеводины в десятилетие межэтнических войн, полыхавших в 90-х годах практически повсеместно в остальной Югославии. Одной из первых мер Слободана Милошевича после его прихода к власти была ликвидация автономии Воеводины заодно с упразднением автономии Косово, добившегося аналогичного статуса внутри Сербии. В результате Воеводина превратилась в ключевую страну сопротивления против засилья Милошевича.

Ее пестрые демократические, региональные и этнические партии меньшинств были важными составными частями коалиции, отстранившей Милошевича от власти в результате парламентских выборов осенью 2000 года. Большинство партий в региональном парламенте Воеводины единогласно требуют восстановления автономии своей провинции. Сербский парламент после долгих препирательств в Белграде в январе 2002 года одобрил временное положение, в значительной мере восстанавливающее прежний статус-кво.

Но местные патриоты в Воеводине, поддерживаемые при этом венгерским меньшинством, требуют большей децентрализации. Вряд ли удивительно то, что с учетом новейшей истории бывшей Югославии и хрупкости нынешнего союза Сербиии и Черногории, Белград чрезвычайно подозрительно относится к этим требованиям, опасаясь дальнейшего дробления государства. Однако провинция, по всей вероятности, будет выступать в будущем еще более самоуверенно, поскольку на Белград будет возлагаться ответственность за тяжелую экономическую ситуацию, сложившуюся с началом долго оттягивавшихся экономической реформы и реструктуризации. Но сильнее всего Воеводину шокирует ужесточение контроля на границе с Венгрией и новый венгерский визовый режим, которые, по всей вероятности, нанесут удар по трансграничной экономической деятельности, позволившей ей выжить во времена Милошевича.