В. Г. Арсланов Философия XX века (истоки и итоги). Учебное пособие
| Вид материала | Учебное пособие |
- А. Г. Войтов философия учебное пособие, 5408.43kb.
- Пособие для поступающих в вузы, 11593.32kb.
- Литература 28, 22.11kb.
- Учебное пособие Книга первая философия древнего мира таганрог 2010, 1863.59kb.
- Учебное пособие Электронный вариант (без рисунков, картин и портретов) москва 2005, 1572.08kb.
- Н. Г. Чернышевского Л. Н. Чернова повседневная и частная жизнь горожан в XIV-XVI веках, 1605.19kb.
- Ю. К. Мельвиль Западная философия XX века Московский Государственный университет им., 5457.14kb.
- Ю. К. Мельвиль Западная философия XX века Московский Государственный университет им., 5455.29kb.
- Планы семинарских занятий по курсу «философия», 302.23kb.
- Н. Г. Баранец Философская пропедевтика Учебное пособие, 8432.24kb.
ФИЛОСОФИЯ XX ВЕКА
С.Н. Мареев, Е.В. Мареева, В.Г.Арсланов
Философия XX века (истоки и итоги). Учебное пособие. — М.: Академический Проект, 2001. — 464с. — (Gaudeamus)
М25
ISBN 5-8291-0131-9
Предлагаемое пособие носит далеко не описательный характер. В его основе не просто изложение взглядов философов XX века, а попытка понять истоки той или иной позиции. Авторы сознательно декларируют свой подход: неклассическое философствование XX века — специфическое выражение кризиса европейской культу-ры. Философия всегда была квинтэссенцией эпохи и ду-шой культуры. И вполне естественно, что она стала зер-калом тех коллизий, которые разыгрались в культуре XIX—XX веков. Но в учебнике сделана ставка на само-критику эпохи, т.е. критическое восприятие мыслителей XX века их современниками и последователями.
Указанный подход оригинален в обоих смыслах этого слова. Он осуществлен в последовательном виде в нашей учебной литературе впервые и необычен на фоне анало-гичных изданий последних лет. Данное пособие должно заинтересовать студентов гуманитарного профиля, и прежде всего культурологов Пособие является отраже-нием курса, который один из авторов читает в Высшей школе культурологии при МГУКИ. Во многом этот учеб-ник — ответ на запрос со стороны студенческой ауди-тории.
Введение. Несколько слов о замысле
Сегодня, когда XX век стал достоянием истории, можно уже яснее представить, чем он был для культу-ры в целом и философии в частности. Безусловно то, что XX век — это торжество неклассической филосо-фии. Ясно и то, что неклассическое философствование является отрицанием другой традиции, которую при-нято называть философской классикой.
Наследником классической философской традиции в XIX — XX вв. открыто признал себя только марксизм. Одновременно он заявил о себе как о критическом пре-одолении философской классики. Здесь были призна-ны значимыми проблемы и поиски классической фило-софии, но предложено принципиально иное их решение.
Иначе произошел отказ от классического наслед-ства в многочисленных философских школах и направ-лениях, которые раньше в нашей литературе называли «буржуазными». Например, уже такие мыслители XIX века, как А.Шопенгауэр и С.Кьеркегор, выступают прежде всего как антигегельянцы, отрицая претензии Гегеля и других представителей философской класси-ки на разумное понимание действительности. Отказ от классики здесь по существу означает отказ от претен-зий разума. «Самое большое несчастье человека, — писал, например, русский философ-экзистенциалист Л.Шестов, — это безусловное доверие к разуму и ра-зумному мышлению, начало же философии есть не удивление, как полагали древние, а отчаяние»'.
' Шестов Л. Умозрение и откровение. Париж. 1964. С. 238.
Что же еще не устраивает представителей этого нового направления мысли в классическом наследии, уходящем своими корнями в античную философию? В первую очередь они отказываются от идеи субстан-ции, введенной еще древними греками для обозначе-ния первоосновы мира. Напомним, что главный воп-рос философии — о сущности мироздания — древними греками увязывался с вопросом о происхождении это-го мира. Понять суть мира — это значит объяснить, какая сила или причина его породила. Такую продук-тивную силу как раз и назвали субстанцией. А голлан-дский философ Б.Спиноза впоследствии доказал, что, будучи причиной мира, она должна быть также причи-ной самой себя и своих собственных изменений.
Именно от идеи субстанции как метафизического предрассудка предлагают отказаться в неклассической философии. Таким образом, вопрос о сущности мира здесь просто не ставится как не имеющий смысла. А вместе с ним из философии исключается вся натур-философская проблематика, связанная с анализом природы и основ ее существования. Здесь перед нами точка разрыва неклассической традиции с устоявши-мися натурфилософскими учениями, бурное развитие которых было характерно для эпохи Нового времени. А заодно это разрыв и с западноевропейской теоло-гической мыслью, так как для любых религиозно мыс-лящих философов мир невозможен без бога как со-творившей его субстанции. Как мы видим, вместе с «субстанциализмом» из неклассической философии уходит и извечный спор между материалистами и иде-алистами. Как говорится, нет проблемы, нет и спора.
Мы уже указывали на отказ в неклассической традиции от разума. Поскольку идея субстанции уже в античности была внутренне связана с рационализмом, ставящим разум выше чувства, то и приоритет разума был подвергнут сомнению неклассической философи-ей. Уже представители Элейской школы противопос-тавляли истину и мнение. Разум, считали античные мыслители, это путь к истинному знанию, в то время как чувства имеют дело с мнением и впечатлением. Отсюда понятно, что порывая с субстанцией, неклас-сическая философия не может не порвать с разумом. Действительно, не может быть места разуму в философии, в которой нет для него достойного предмета. А по-тому противники классической философии переходят на позиции иррационализма.
Здесь перед нами вырисовывается следующий важный пункт размежевания, в котором неклассичес-кая философия отказывается от традиционной гносео-логии как учения о познавательных способностях че-ловека. И правда, если не существует ни мира, ни истины о нем, ни самого разума, то как возможен про-цесс познания? Кто в нем субъект? И что в нем объект? Так в рассматриваемой философии исчезает главная опора классической гносеологии — представление о различии между субъектом и объектом.
Справедливости ради нужно сказать, что критика предшественников — это нормальное состояние фило-софского исследования. Однако с неклассической тра-дицией случай особый. Ведь здесь отрицают не только натурфилософию, но и бытие природы. Здесь отка-зываются не только от гносеологии, но и от самого разума. Здесь подвергают критике и сомнению целый ряд идей и принципов, без которых казалась немысли-мой философия на протяжении столетий и даже тыся-челетий. А потому очень важно понять, чем же в таком случае занимается философ, отмежевавшийся от «пред-рассудков» философской классики?
Итак, неклассическая философия, как, впрочем, и классическая, чаще всего начинает с бытия. Однако в этом случае имеют в виду не бытие внешнего мира, а бытие сознания как самой близкой человеку «реально-сти». По сути дела это не только ближайшая, но и единственная реальность, с которой имеет дело философ неклассической ориентации. Исследование послед-ней — смысл его философских занятий.
На место исследования культуры как той особой реальности, которая представляет внутренний мир человека, приходит идея интроспекции, хорошо изве-стная в классической философии. Интроспекция в переводе на русский язык означает «взгляд вовнутрь», то есть самосозерцание, самопознание, с помощью ко-торого в философии традиционно пытались разобрать-ся в природе человеческого сознания. Однако действие самопознания при этом понималось по-разному. Вспом-ним, к примеру, Р.Декарта, у которого чувственному
восприятию внешнего мира противостоит самосозер-цание, открывающее нам врожденные идеи разума. И то же самое у И.Канта, который различал созерца-ние, направленное вовне, и самосозерцание, направ-ленное вовнутрь. Правда, согласно Канту, последнее также нуждается в чувственной основе в форме особо-го внутреннего чувства — времени.
Как мы видим, у Декарта, Канта и других запад-ноевропейских мыслителей самопознание противопо-ставляется познанию мира как внутреннее внешне-му. Принципиально иначе подошел к этому вопросу И.-Г. Фихте, у которого самосозерцание и созерцание внешнего мира уже не противостоят друг другу, а за-мыкаются друг на друге, образуя единый круг так на-зываемой рефлексии. Фихте впервые берется доказать, что без взгляда вовне невозможен взгляд вовнутрь, и наоборот. Более того, в движении от субъекта к объек-ту, а затем от объекта к субъекту, по мнению Фихте, и состоит природа сознания.
Из «наукоучения» Фихте мы узнали о способе са-мопознания, неизвестном предшествующей филосо-фии. Для того, чтобы понять, как мы осознаем или мыслим, считает Фихте, философу нет смысла пассив-но вглядываться вовнутрь себя. Наоборот, для этого нужно деятельно воспроизвести то исходное движение, посредством которого Я строит вовне образ предмета, а затем воспринимает его же в качестве объективно существующего. Познавать себя, объясняет нам Фих-те, невозможно иначе, как соотнося себя с миром. И точ-но так же, мы не можем познать мир, не соотнося его с собой. Так на почве субъективно идеалистических взглядов Фихте формируются основы философии са-мосознания, в которой самосознание и познание внеш-него мира как бы совпадают в рамках широко понятой идеи рефлексии.
Сравнивая сегодня изыскания в области неклас-сической философии со взглядами Фихте, можно ска-зать, что в определенном смысле это возврат к уста-новкам Декарта и Канта. Ведь рефлексивный акт у многих представителей неклассической традиции — это опять взгляд вовнутрь сознания на манер дофих-теанской интроспекции. Рефлектировать, согласно одному из представителей неклассической традиции
Э Гуссерлю, означает проникать в глубины Я, созна-тельно отвлекаясь от того, как это Я отражается, а точнее взаимодействует с объектом. Тем самым фило-софская рефлексия, a «reflectio» на латыни как раз означает «отражение», вновь обретает ту усеченную и неадекватную форму, при которой обращаются к себе, не обращаясь к миру и не вовлекая этот предметный мир в круг самоанализа.
И, тем не менее, отказ от способа самопознания, предложенного немецкой классической философией, у Гуссерля и его последователей носит вполне осоз-нанный характер. Дело в том, что, погружаясь в Я, философ неклассической ориентации как раз и стре-мится обнаружить бытие сознания в его абсолютной чистоте и незамутненности. Смысл такого погружения, названного Гуссерлем «феноменологической редукци-ей», состоит в том, чтобы обнаружить мысль до того, как она стала представлением, то есть мыслью о чем-то предметном. Предметные представления, вслед за Кантом, Гуссерль называл «феноменами», в то время как в области чистого сознания философ имеет дело с «ноэмами» от греческого слова «noema» (мысль),
Итак, отказавшись от предложений немецкой классики, неклассическая философия возвратилась к интроспекции. Однако возврат этот оказался чисто внешним. Вспомним хотя бы то, что в философской классике интроспекция как способ самопознания на-ходилась в ведении гносеологии. В противоположность этому, феноменологическая редукция — это способ построения не гносеологического, а онтологического учения, и на этом моменте стоит остановиться под-робнее.
«On» переводится с древнегреческого языка как «бытие», и онтология означает учение о бытии. В тра-диции, идущей от античной философии, онтология за-нималась проблемами бытия мира в целом, к которому относилось не только естественное природное бытие (физика), но и сверхъестественное божественное бы-тие (метафизика). Но, как и во всем другом, в этом вопросе философы неклассического направления дей-ствуют в пику сложившейся традиции. Так, уже Гус-серль ставит перед собой задачу — создать онтологию как учение о бытии сознания, при том, что в философ-
ской классике сознание традиционно изучалось в гно-сеологической и логической теории.
Таким образом, в онтологии сознания выясняется способ бытия сознания как такового, а точнее, струк-тура чистого сознания. А поскольку с этой точки зре-ния чистое сознание есть только внешняя данность, наличное бытие, за которым не скрывается, как в клас-сической традиции, некая субстанция или внутренняя сущность, то его строение нет смысла изучать логи-ческими средствами. В результате рациональные при-емы, включая анализ и синтез, индукцию и дедукцию, суждение, умозаключение и т. д., с помощью которых в классической традиции пытались проникнуть в суть мышления и объяснить его, представители некласси-ческой философии отбрасывают за ненадобностью. Сознание в его до- и внелогическом бытии, считают они, должно описываться, но не объясняться. И для описания этого сознания нужен адекватный ему но-вый язык. Ярким примером поиска адекватных средств выражения бытия сознания как такового стало учение М.Хайдеггера, всю жизнь изобретавшего язык неклас-сического философствования.
Что же такое «чистое сознание»? Прежде всего это единство переживаний, организованное, как утверж-дают специалисты, в форме потока времени. Интерес-но отметить, что не только философия, но и неклас-сическая литература XX века, в первую очередь американская, пыталась воспроизвести нечто, под на-званием «поток сознания». Но еще интереснее то, что, тщательно освобождаясь от предметного содержания наших мыслей, неклассическая философия так и не смогла освободиться от него окончательно. Об этом свидетельствует понятие «интенция», с помощью ко-торого в неклассической традиции обозначают изна-чальную ориентированность сознания на предмет. феноменологическая редукция, выявив первичную структурированность сознания, открывает в чистой и самодостаточной мысли некое предвкушение предмет-ного содержания или же некую предрасположенность к «мысли о...».
Итак, для неклассической философии характерен отказ от всех основных принципов классической фи-лософии — от безусловного доверия к разуму, от идеи субстанции как единой основы всего сущего, от диа-лектики как логики преодоления и разрешения проти-воречий, от историзма и других важных завоеваний двух с половиной тысяч лет истории европейской философии. В конечном счете современное увлечение Востоком есть как раз результат разочарования в ев-ропейском рационализме.
О том, какие проблемы возникали и возникают в связи с этим на пути неклассической философской мысли, мы и будем говорить в предлагаемом издании. А сейчас поговорим о той ситуации, в которой зарож-дались и которую отражали эти настроения и идеи. Речь пойдет о проявлениях кризиса современной эпохи, ко-торый наиболее характерным образом выразился в творчестве Ф.Ницше.
«Устрашающую картину современного мира, ко-торую все с тех пор без устали повторяют, — писал в свое время К.Ясперс, — первым нарисовал Ницше:
крушение культуры — образование подменяется пу-стым знанием; душевная субстанциальность — все-ленским лицедейством жизни «понарошку»; скука заглушается наркотиками всех видов и острыми ощу-щениями; всякий живой духовный росток подавляется шумом и грохотом иллюзорного духа; все говорят, но никто никого не слышит; все разлагается в потоке слов;
все пробалтывается и предается. Не кто иной как Ницше показал пустыню, в которой идут сумасшед-шие гонки за прибылью; показал смысл машины и ме-ханизации труда; смысл нарождающегося явления — массы»'.
Указанный кризис культуры рождается на почве индустриального развития, выдвигающего на авансце-ну истории то, что называют «массой». «Масса» — это ни род, ни крестьянская община, ни народ, связанный привычными патриархальными устоями жизни. У «мас-сы» — новая психология и идеология, новое отноше-ние к культуре, которое у русской интеллигенции на-чала XX века ассоциировалось с «мещанством».
Об обмещанивании европейского общества, задол-го до Ницше, писал великий русский демократ А.И.Гер-Цен. «Рыцарская доблесть, — читаем мы у него, — изя-
' Ясперс К. Ницше и христианство. М. 1994. С. 13.
щество аристократических нравов, строгая чинность протестантов, гордая независимость англичан, роскош-ная жизнь итальянских художников, искрящийся ум энциклопедистов и мрачная энергия террористов — все это переплавилось и переродилось в целую сово-купность других господствующих нравов, мещанских. Они составляют целое, то есть замкнутое, оконченное в себе воззрение на жизнь, с своими преданиями и правилами, с своим добром и злом, с своими приемами и с своей нравственностью низшего порядка»1. И еще одно место из Герцена : «Во всем современно европей-ском глубоко лежат две черты, явно идущие из-за при-лавка: с одной стороны, лицемерие и скрытность, с другой— выставка и etalage (хвастовство). Продать товар лицом, купить за полцены, выдать дрянь за дело, форму за сущность, умолчать какое-нибудь условие, воспользоваться буквальным смыслом, казаться, вме-сто того, чтоб быть, вести себя прилично, вместо того чтоб вести себя хорошо, хранить внешний Respec-tabilitat вместо внутреннего достоинства»2. Все это вновь цветет пышным цветом и на нашей российской почве. Но для нас важнее то, что именно на этой соци-альной основе расцвела неклассическая философия XIX-XX века.
В начале XX века тема кризиса европейского чело-вечества стала уже общим местом. «Одной из глубочай-ших духовных черт современности, — писал малоизве-стный русский философ В.Ф.Эрн, — нельзя не признать всесторонний, доходящий до метафизических корней кризис человечности»3. Гуманизм Возрождения, считал он, выдыхается уже в кантианстве, в котором человек низведен до гносеологического субъекта. «Эта черта Кантовой философии, — пишет Эрн, — глубоко соответ-ствовала духу надвигавшегося XIX века, и в то время, как социализм и революция завоевывали для отвлечен-ного гуманистического начала новые области социаль-ного и политического действия, в это время философс-кое сознание «века чудес» развенчивало идею чистой человечности в трех последовательных моментах:
' Герцен А.И. Былое и думы. М. 1988. Т 2. С. 540.
2 Там же. С. 542.
3 Эрн В.Ф. Сочинения. М. 1991. С. 423.
1) в лице Фейербаха подменило ее человекобожеством и, ус-транив в ней окончательно онтологические черты, сняло границу, отделяющую человека от зверя;
2) в лице Ницше огненною критикою выжгло отрицатель-ный знак на всем «человеческом», превратившемся в allzumenschliches, — и поставило проблему выхода из че-ловеческого в «сверхчеловеческое»;
3) в лице философов марбургской и фрейбургской школы довело до полной логической ясности глубочайшие моти-вы Кантова критицизма и подошло вплотную к проблеме «нечеловеческой философии».
XX век не остался в долгу перед веком предше-ствующим: в неожиданных мировых масштабах он явил возведенную в систему, теоретически обдуманную практику потрясающей бесчеловечности»1.
Эрн умер рано, а именно в 1917 году, не испытав всех прелестей бесчеловечности XX века. Но в том-то и дело, что «нечеловеческая философия» появилась уже в середине XIX века. Этой философией был позити-визм, для которого человек — это в лучшем случае нечто статистически среднее.
Вопрос был бы очень прост, если бы связь филосо-фии XX века с кризисом европейской культуры был вполне очевиден. Однако существенная черта неклас-сической философии заключается в том, что здесь резко расходятся слова и дела. И если верить представите-лям этой философии на слово, то в ней трудно что-нибудь понять. Пытаясь избежать предвзятости, с од-ной стороны, и чистой описательности — с другой, авторы настоящего издания делают акцент на самокри-тике современной философии, когда одни философы обнажают противоречия во взглядах других. Кредо авторов: современная философия сама обнажает свои противоречия, которые есть концентрированное вы-ражение противоречий нашей эпохи.
' Эрн В.Ф. Сочинения. М. 1991. С. 423.
12
Глава 1
XIX ВЕК КАК ПРЕЛЮДИЯ НЕКЛАССИЧЕСКОЙ ФИЛОСОФИИ
Понятно, что неклассическая философия не яви-лась на свет, как джин из бутылки. В качестве одной из тенденций она присутствовала в недрах широко поня-той философской классики. В античную эпоху это умо-настроение явным образом выражали софисты и ки-ники, в средние века — английские номиналисты, в Новое время — эмпирик Д.Локк и скептик Д.Юм. Оно присутствует даже у И.Канта. Но только в XX веке это умонастроение стало господствующим. И такая смена основной тенденции дает повод говорить об особом не-классическом периоде в развитии философии. Причем
очень важным является вопрос о начале этого периода и его перспективах.
Ситуация формирования неклассической филосо-фии чрезвычайно интересна, поскольку совпадает с расцветом философской классики. 40-е годы XIX века — это время наивысшей популярности гегелевского уче-ния. Хотя Г.В.Ф.Гегель скончался в 1831 году, он про-должал оставаться кумиром и воплощением классичес-кой философии. Но уже в 1819 году вышла, хотя и осталась незамеченной, работа А.Шопенгауэра «Мир как воля и представление». В 1841 году получила се-рьезный резонанс «Сущность христианства» Л.Фей-ербаха. А в 1843 году появилось первое произведение С. Кьеркегора «Или-Или».
Позиции этих мыслителей различны, но против-ник у них один — Гегель. И Л.Фейербах в этом ряду не случаен. Его учение — это одна из развилок в мировой философии, от которой дороги ведут, с одной стороны, к марксизму, а с другой — к «философии жизни». Не-
даром, отказавшись от Гегеля, Фейербах впоследствии поддержал А.Шопенгауэра с его противопоставлени-ем гегелевскому спекулятивному разуму волевого на-чала. И все же влияние Фейербаха на Маркса оказа-лось наиболее значительным, отчего можно говорить об антропологическом материализме Фейербаха в качестве теоретического источника марксизма.
Особое место в ряду зачинателей неклассической философии занимает О.Конт, который, в своих попыт-ках придать философии характер подлинной науки, сделал шаг в том же направлении. Конт не был про-тивником разума, но понимание разума у Конта есть та же прелюдия настроений и взглядов XX века.
Именно сегодня можно конкретизировать вклад каждого из этих мыслителей в становление некласси-ческой философии, яснее определить, как из отдельных ростков складывалась традиция и как итог совместных усилий спустя полтора столетия опроверг первоначаль-ные замыслы. Сложность именно в том, что некласси-ческая философия, контуры которой определились уже в XIX веке, отрицает философскую классику в самых важных и принципиальных вопросах. А поэтому отно-шение классической и неклассической философии — это не два этапа на пути, идущего по восходящей, а два разных пути в философии. Формально и хронологичес-ки неклассическая философия следует за классической и потому ее часто именуют поспиогассической, но по сути она претендует быть вместо классической.
В первой главе речь пойдет о четырех главных фигурах, определивших облик неклассической фило-софии XX века и о тех проблемах, которые возникли при формировании этой философской традиции.