Geum.ru

Совет Федерации Федерального Собрания Российской Федерации совместно с Советом закон

Вид материалаЗакон
Подобный материал:
1   ...   4   5   6   7   8   9   10   11   ...   21
Бурбулис Г.Э. Владимир Львович, вот Вы все время упоминаете итоги работы Государственной Думы, но, наверное, Вы имеете в виду все Федерального Собрания?

Римский В.Л. В данном случае, поскольку я говорю об экспертном оценивании, там и вопросы задавались, и конкретные нормы описывались именно так, как они принимались Государственной Думой. Это просто для конкретности.

Бурбулис Г.Э. То есть на уровне Государственной Думы.

Римский В.Л. Да, именно на этом уровне. Конечно же, было бы хорошо эту работу расширить, но, понимаете, просто даже убедить экспертов принять участие в этой работе оказалось не так просто. Поэтому я по возможности, пытаюсь, как можно конкретнее сказать, что именно было сделано, потому что выводы, не знаю, насколько они будут неожиданны для присутствующих, для меня они были достаточно ожидаемыми, но, тем не менее, мне кажется, интересными. Так вот, чтобы было понятно, о чем шла речь, я расскажу о том, как это было сделано.

Эксперты оценивали, насколько соблюдались при принятии законопроектов гражданские и политические права, социально-экономические права, насколько законопроекты соответствовали политической системе нашего государства, и также тема, которая наш фонд постоянно интересует, – это вопрос коррупциогенности норм права. То есть, не провоцируют ли те или иные нормы законопроектов коррупцию сами по себе, именно сами эти нормы?

Кроме того, оценивалось следующее: насколько разработанные законопроекты соответствуют принятым уже нормам, декларированным, скажем и каковы перспективы этих законопроектов по возможностям решения этих проблем. Законопроект декларировался, он должен решать конкретную проблему, но насколько эта проблема решалась? Ну, и, наконец, оценивались просто такие формальные признаки при принятии законопроекта, как, например, публичность, участие оппозиции при его обсуждении и принятии и так далее. Наконец, первый раз в мониторинге законотворчества сделано то, что это была предпринята первая попытка оценить, насколько каждый принятый законопроект соответствовал приоритетам и интересам достаточно крупных социальных групп. У меня был предложен экспертам вопрос, среди прочих, насколько принятый закон соответствует государственным интересам Российской Федерации.

Конечно, отвечать на подобные вопросы сложно, мы это понимаем. Это проявилось и в том, как эксперты откликнулись на эту работу. Мы предложили 103 экспертам из разных областей принять участие. Это были политологи, социологи, правозащитники, журналисты и те, кто сам себя считает таким независимым экспертом. Многие из них имели юридическое образование, но юристы там не доминировали. И вот из этих 103 экспертов согласилось принять участие в мониторинге только 26, потому что это все-таки мониторинг законодательства и правоприменительной практики довольно большая работа. При этом, большинство из них оценивали не все законы и законопроекты, а только некоторые: те, которые им были ближе. И вот, что в итоге получилось…

Мы отобрали, не все законы и законопроекты, которые были приняты, это была бы совершенно неподъемная работа. Было выбрано всего 17 законов и законопроектов, их список можно посмотреть на нашем сайте. Многие из этих актов в первую очередь волновали наших правозащитников. Например, законопроекты о собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях, пикетированиях, о референдуме в Российской Федерации, об Общественной палате Российской Федерации, о противодействии терроризму, поправки к Уголовному кодексу, Уголовно-процессуальному кодексу, закону о политических партиях и некоторые другие.

Бурбулис Г.Э. Интереснее все-таки результаты, Вы нас интригуете, интригуете, мы уже готовы.

Римский В.Л. Я не интригую, просто описываю. Опять-таки результаты по каждому законопроекту опубликованы, вот некоторые общие я скажу.

Во-первых, эксперты по разным законопроектам могли еще и высказываться, то есть словесно описывать свое отношение к тем или иным актам. Закономерность всегда была одна и та же: когда они оценивали в баллах отдельные параметры этих законопроектов, они оценивали их менее радикально по сравнению со своими словесными оценками. То есть во многих случаях, когда, скажем, эксперт демонстрировал одобрение законопроекта, на самом деле, по отдельным параметрам было видно, что большинство из этих параметров он оценивает негативно. И с другой стороны, когда эксперты оценивали резко негативно многие законопроекты, выяснялось, что, когда они оценивают отдельные параметры, у них не столь негативная оценка, очень часто они даже как бы ближе к такой нейтральной позиции.

По совокупности правового анализа этих 17 нормативно-правовых актов только 3 эксперта из 26 были достаточно радикальны, можно сказать, что они негативно оценивали практически все законопроекты. И примерно столько же, тоже 3 эксперта, оценивали законопроекты нейтрально. Практически большинство из экспертов по совокупности параметров дали нейтральную оценку. И вот, что интересно, позитивно оценить принятые законы и законопроекты не решился ни один эксперт. Я привожу не средние значения, а именно по каждому эксперту. Повторяю, что ни один эксперт не оценил позитивно основные федеральные законы, принятые Государственной Думой.

Почему это так? По нашему мнению, во-первых, наиболее негативно оценивались 4 законопроекта: об ограничение собраний, митингов и демонстраций, поправки к закону о референдуме, так называемый закон о назначении губернаторов и отмене выборов в Государственную Думу по одномандатным округам. По остальным законопроектам были скорее нейтральные позиции, но, как я уже сказал, позитивных не было.

Оценивались еще отдельные параметры этих НПА, и здесь тоже, очень интересно заметить, что наиболее негативно эксперты оценили такие параметры, как соблюдение гражданских и политических прав, несоответствие законопроектов политической системе государства. То есть видно расхождение между декларацией тех правовых норм, которые закреплены в нашей Конституции, и теми нормами права, которые реально принимаются. Также негативно оценивались правовые нормы возможности участия оппозиции в законодательном процессе и соответствие законопроектов принципам и методам противодействия коррупции. У нас уже есть методика, которая позволяет оценивать коррупциогенность норм права, то есть можно оценивать заранее, просто по самим текстам законопроектов, не провоцируют ли эти правовые нормы коррупцию. Эксперты, даже не специалисты в области юриспруденции, практически однозначно говорили, что на этапе разработки законопроекта, его обсуждения в Государственной Думе, такой работы не проводится, очень многие нормы законопроектов прямо провоцируют коррупцию.

И, наконец, последнее, на чем я хочу остановиться, это то, как эксперты оценивали последствия принятия этих законов для различных социальных групп. Вот что интересно. Практически все эксперты, даже те, которые позитивно отнеслись к законопроектам, когда их просили оценить последствия для разных социальных групп, выделяли позитивные только для трех категорий: для всех законопроектов без исключения – это всегда федеральная бюрократия. Для некоторых законопроектов – это еще и региональная бюрократия. И 2–3 законопроекта принимались в интересах государственных служащих. Все остальные социальные группы, по оценкам экспертов, либо теряли, либо ничего не приобретали в результате принятия этих законопроектов.

Еще раз повторюсь, не зависимо от того, поддерживает эксперт принятие закона или нет, он вынужден оценивать вот последствия. Кроме того, весьма негативно принятие законопроектов оценивалось на соответствие государственным интересам всей нашей страны, Российской Федерации. Этот параметр не зависел от той позиции, которую занимал эксперт.

В заключение я хотел бы сказать, что, на мой взгляд, мониторинг правового пространства, мониторинг законотворческой деятельность деятельности всего Федерального Собрания было бы очень правильно проводить совместно не только органам власти, но и структурам гражданского общества. Они, в принципе, готовы и, как вы видите, довольно активно пытаются такой мониторинг проводить, но координации этой деятельности, в общем-то, не получается, потому что, я думаю, несмотря на достаточно большие усилия, скажем, правозащитных организаций, чтобы показать, каковы результаты таких мониторингов, эти результаты не принимаются во внимание Государственной Думой. Этот факт, на мой взгляд, чрезвычайно негативно сказывается на то, что принимаемые законы не решают заявленных правовых проблем. Это тоже наши эксперты отмечали, но неоднозначно, то есть здесь, конечно же, были разные позиции, поэтому данную особенность я так однозначно заявляю как свою позицию.

Мне бы хотелось предложить, чтобы такая координация со стороны Совета Федерации Федерального Собрания, исполнительной власти и общественных организаций в мониторинге законодательства и правоприменительной практики у нас все-таки была, а, может быть, даже включить это в законотворческий процесс. Спасибо.

Бурбулис Г.Э. Спасибо. Уважаемый Владимир Львович, не уходите, пожалуйста. Я не сомневаюсь, что сейчас могут быть к Вам вопросы, реплики.

Во-первых, я, с Вашего разрешения, Вас попросить о том сотрудничестве, о котором Вы говорили: непрерывном и системном. Я сейчас Вас приглашаю с этой сегодняшней минуты включиться в работу, которая под эгидой Совета Федерации ведется по подготовке очередного, в данном случае второго, доклада о состоянии законодательства в Российской Федерации.

Римский В.Л. Спасибо.

Бурбулис Г.Э. Тексты доклада у всех участников конференции есть. Первый опыт в данном случае налицо, считаем его успешным. И мы приняли решение палатой, постановлением оно закреплено, такой доклад готовить ежегодно, максимально расширяя состав его соавторов, участников. Конечно же, та работа, которую Вы сейчас предложили, которую Вы ведете, в данном случае полностью совпадет.

И второе. Вы согласны с тем, что даже Ваша сегодняшняя презентация такой серьезной работы показала, что само экспертное сообщество еще ни методологически, ни инструментально не сорганизовано для того, чтобы для самих себя убедительно решать те задачи, которые вы ставите в своем экспертном анализе?

Римский В.Л. Да, я согласен. Просто ради краткости я об этом не говорил. Конечно же, понятно, если эксперты, занятые и уважаемые люди, согласились на такую большую работу, при этом мы понимаем, что эта работа бесплатная, это наша гражданская или общественная позиция. По убеждению каждый эксперт, если он эксперт должен участвовать в такой оценке.

Бурбулис Г.Э. Хорошо, тогда, если уважаемые коллеги поддержат, у нас, нашего президиума, есть такое предложение: дополнить наш проект рекомендаций итогового документа такой позицией – провести рабочий семинар, скажем, до Нового года по теме "Место экспертного сообщества в мониторинге законодательства. Опыт, проблемы и перспективы".

Потому что нужно и между собой находить тот убедительный инструментарий, в рамках которого мы будем последовательны, потому что задача чрезвычайная, а только сердечного порыва, знания отдельной дисциплины здесь недостаточно, поскольку речь идет об анализе целостного объекта, предоставления комплексной оценки.

Римский В.Л. Можно я еще два слова скажу? Не все претензии можно предъявлять к экспертам. Дело в том, что процедура и итоги анализа всегда субъективны, очень сильно зависят от конкретного эксперта. И очень важно еще обсудить саму методику, которая из этих экспертных субъективностей будет давать некую объективность. Я не претендую на то, что та работа, которая была нами проделана, это какая-то истина в последней инстанции, но какие-то общие методы исследования, безусловно, нужно обсуждать.

Бурбулис Г.Э. Хорошо, и их надо находить.

Пожалуйста, будьте добры, представьтесь.

Титаренко В.В. Титаренко Владимир Васильевич, Уполномоченный по правам человека в Карачаево-Черкесской Республике.

Вот мы сейчас говорим о мониторинге права. Мы забываем, что законодательный уровень в субъектах России сильно отличается друг от друга. Субъекты законодательной инициативы регулярно отсылают свои проекты законов законодательным органам субъектов и в обязательном порядке получают ответы на эти законопроекты. Да, иногда эти законопроекты имеют невысокое юридическое качество, иногда они субъективны. Но почти все они имеют рациональные идеи, регулирующие важные стороны общественных отношений в регионах. Почему никто не хочет все-таки учитывать мнение субъектов, законодательных субъектов?

Бурбулис Г.Э. Сергей Александрович Попов, председатель Комитета Государственной Думы по делам общественных объединений и религиозных организаций сейчас всем сердцем кричал: "Читают, читают".

Попов С.А. Если можно, я начну как бы от имени Государственной Думы. На самом деле, не все субъекты присылают свои законопроекты. Если говорить по количеству законов, которые мы направляем на согласование в субъекты России, в соответствии с 77 статьей Конституции о предметах совместного ведения, то получаем что в общей массе законопроекты субъектов России составляют не более 30 процентов. Я говорю по фактам получения ответов. И так где-то не более 30 процентов законов, на которые мы получаем реальные отзывы. А если говорить по количеству отзывов, которые приходят, а их по закону можно оценивать в соответствии с 13 статьей известного закона, только если придет отзыв от законодательного собрания и исполнительной власти. Правильно?

Титаренко В.В. Сами усложнили.

Попов С.А. Нет, я прошу прощения. Усложнили, не усложнили… Мы сейчас говорим с Вами о соответствии требованиям закона.

Бурбулис Г.Э. У нас же творчество коллективное.

Попов С.А. Творчество коллективное с точки зрения правильности–неправильности закона. Элемент, который Вы правильно подмечаете, это с учетом возможной доработки законопроекта ко второму чтению, учет тех или иных предложений, если они достаточно грамотно сформулированы, в качестве поправок ко второму чтению. Это с точки зрения законодательных требований.

На сегодняшний день прецедентов таких, чтобы, Государственная Дума отозвала закон, создала согласительную комиссию, мы с вами не знаем. А с точки зрения того, как учитываются отдельные предложения, они есть, и их не мало по различным правовым нормам. Могу сказать, сегодня уже упоминался этот закон о митингах, демонстрациях, шествиях и пикетировании, я до конца не знаю оценку, в данном случае Фонда "Индем" в тот период, когда мы этот закон рассматривали и утверждали в Государственной Думе. Хочу вам сказать, что замечания порядка 20 субъектов России в этом законе мы учли, особенно тех, которые касались границ проведения массовых мероприятий, кто принимает решение об их проведении, полномочия местных администраций, полномочия органов МВД. Очень многие замечания регионов мы учли.

Не случайно закон, который был внесен Правительством, потом в результате коллективной работы был переписан на 75 процентов, на 75 процентов с учетом позиций, в том числе и регионов.

Бурбулис Г.Э. Сергей Александрович, можно Вас попросить, когда такая работа проделана и учтены замечания, поблагодарить, уведомить, что ваши поправки внесены в такую-то норму, ведь это - обратная связь.

Титаренко В.В. На поправки и предложения в законопроекты, вносимые парламентом нашей Республики мы не получили ни одного ответа.

Попов С.А. Справедливое замечание.

Бурбулис Г.Э. Владимир Львович, пожалуйста, Вам слово.

Римский В.Л. Все правильно, но мне все-таки представляется, я не настаиваю на своем мнении, что взаимодействие органов власти федеральных и субъектов Федерации неразрешимо внутри самого этого взаимодействия. В него обязательно нужно включать граждан, а так же то, что у нас называется гражданское общество. Причем включать, на мой взгляд, я не юрист, могу ошибаться, но, на мой взгляд, не на этапе второго чтения, а на этапе разработки концепции законопроекта. Зачем потом менять концепцию, на втором чтении? Это невозможно, понимаете? Надо не допускать возникновения проблемы, а проблема, в частности митинги, демонстрации – это проблема граждан, и надо их привлечь и с ними решать эту проблему. Таким образом, на этапе выработки концепций их надо убедить, что предлагаемое законодательное решение является оптимальным. Вот здесь субъекты Федерации могли бы очень серьезно повлиять на процесс.

Бурбулис Г.Э. Спасибо, Владимир Львович.

Хочу попросить учесть всем нам. Сегодня уже говорилось о том, что на разных стадиях законодательного и законотворческого процесса есть разные формы мониторинга. Сейчас мы затронули такую ключевую и самую, может быть, определяющую позицию, когда зарождается концепция закона, когда создается законопроектная инициатива. Очень важно учесть в данном случае источник этой инициативы, как на этой стадии взаимодействуют у нас граждане, организации, органы власти, уполномоченные по правам человека, группы депутатов, фракции, партии и учитывать мнение этих субъектов в процессе дальнейшего улучшения закона, если в концепции мы нашли друг друга.

Попов С.А. Мне сложно сказать за Государственную Думу в целом, я могу сказать по своему комитету, по родственным комитетам, как складывается ситуация. Безусловно, процент одобренных, поддержанных законодательных инициатив в целом не велик. Но в том числе то, что этот рост, хоть небольшой, но наметился, это 100 процентов. Он небольшой, но уже это что-то, он приближается к 8–10 процентам. Мало, но я хочу сказать, что мы с коллегами из ряда субъектов работаем достаточно плотно. И мы говорим: "Коллеги, есть вещи очевидные, когда законопроект, как и инициатива, поступившая из региона, заведомо противоречит определенным статьям Конституции. Коллеги, отзовите и исправьте, мы подсказываем, как можно привести в соответствие". Или противоречит уже действующему законодательству и этот законопроект надо привести в соответствие. Мы такой закон принять не сможем никогда. Мало этого, они говорят: "Ну, ладно, вы примите в первом чтении, а потом поправками доработайте". Невозможно, потому что там надо исправлять все: и понятийные аппараты исправлять, и концепцию надо исправлять. Во втором чтении уже в соответствии с регламентом невозможно это исправить.

Здесь есть определенное психологическое отношение к законопроектам в законодательных собраниях субъектов России, что им легче работалось, чтобы Государственная Дума завалила их законопроект, нежели в своем законодательном собрании принять решение отозвать данный законопроект. Поэтому брака слишком много. Вот если бы наладили эту технологическую работу более точно, конечно, у нас КПД было бы значительно выше.

В прошлом году от законодательных органов субъектов Российской Федерации поступил 421 законопроект. Из них законами стали всего лишь два. Это связано с тем, что действительно, очень плохо проработаны законопроекты. И эта проблема существует более 10 лет, и пока реальных плодотворных взаимоотношений между законодательными структурами, которые готовят законопроекты не существует.

Бурбулис Г.Э. Да, спасибо.

Попов С.А. Прошу прощения, а за весеннюю сессию 2005 г. принято уже 5 законов, поэтому прогресс налицо в 2,5 раза.

Бурбулис Г.Э. И, завершая этот сюжет, в Совете Федерации и в Совете Законодателей мы много на эту тему говорили и думали. Сегодня уже есть достаточное единство позиций в том, чтобы законодательные инициативы конкретных субъектов Федерации сопровождать поддержкой других регионов, где существуют родственные проблемы, нуждающиеся в дополнительном правовом нормативном регулировании.

Второе. Совет Федерации, как субъект правотворчества, палата регионов, стремится и в какой-то мере уже участвует на этой стадии, в том числе с нашими экспертными возможностями, в том числе с нашей постоянной ежедневной работой с Государственной Думой, чтобы у инициативы были крылья, чтобы она не оказывалась не замеченной. Спасибо.

Мизулин Михаил Юрьевич, доцент Российской академии госслужбы. Михаил Юрьевич 2 года ведет программу вместе с коллективом соратников по мониторингу крупнейшего законодательного акта, наверное, может в ходе нашей дискуссии сообщить много интересного. Если можно, следующей будет выступать Валентина Ивановна Плохова, Алтайский государственный университет.

Мизулин М.Ю. Спасибо, Геннадий Эдуардович. Я постараюсь свое выступление построить на двух основаниях.

Первое основание - дискуссионность. Второе основание – небольшое предложение в проект наших рекомендаций.

Итак, первое основание – основание дискуссионности. Здесь бы я обратил внимание на несколько моментов. Первый момент. Я и многие коллеги нашей кафедры, когда получили приглашение на конференцию, с любопытством отметили, что она называется "Мониторинг правового пространства и правоприменительной практики как форма диалога власти и общества". Мы, как политологи, приветствуем эту формулировку.

О чем идет речь? В той итоговой монографии, которую нам раздали сегодня, страницы 83–94, мы ответили на этот вопрос, когда в прошлом году выступали, по итогам создания когнитивной карты "Мониторинг Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации". Нам больше нравится действительно повестка мониторинга как формы диалога власти и общества. Потому что проблема – это не стойкая и, прежде всего, не юридическая проблема. Вот когда мы изучили опыт правоприменения и хода судебной реформы, встречались с десятью тысячами юристов Российской Федерации от Сахалина и Камчатки на востоке и до Калининграда на северо-западе во всех 7 федеральных округах, то мы увидели следующие четыре закономерности.

Первое. Что юридическое сообщество сегодня не понимает, недопонимает того, что изменилась парадигма права. Парадигма права всегда меняется тогда, когда проходит революция. Она менялась после английской революции, после французской революции. Парадигма права изменилась после Великой Октябрьской социалистической революции, она была заложена в трудах Ушинского и многих других теоретиков права и государства, которые работали вместе с ним и после него. И, конечно же, парадигма права изменилась после революционных событий августа 1991 года.

Второй момент, который не принимается в юридической среде, и это не вина юристов. Юристы не готовы работать с ситуацией юридического плюрализма. Вот мониторинг УПК показал, что одну и ту же правовую норму, а ведь Владимир Николаевич Плигин сегодня сказал, что только за весеннюю сессию заложили 15 тыс. правовых норм. Так вот одну и ту же правовую норму следователи, адвокаты, судьи и прокуроры, не говоря уже о правозащитниках, понимают и трактуют по-разному. Важно устанавливать их взаимодействие, это как раз проблема мониторинга, это и есть проблема коммуникации, общения, это проблема создания единого коллективного действия.

И то, о чем сегодня говорил Борис Сафарович Эбзеев, применительно к УПК это удалось. Это удалось почему? Потому что на пространстве Российской Федерации благодаря мониторингу УПК создана единая правовая организационная деятельность и финансовые коммуникации всех правоприменителей, которые пересеклись в этой системе, как в схеме мониторинга, которую проводила Государственная Дума Российской Федерации и Администрация Президента.

Третий момент, который, собственно, на сегодняшний день говорит, что нужно делать. И об этом сегодня постоянно говорит и Геннадий Эдуардович, и говорил Юрий Александрович Тихомиров, – развивать такую проблематику, как социология права. И, конечно же, то, что нужно развивать проблематику политологии права. В этом смысле мы как раз, как политологи это приветствуем.

Есть три основных направления деятельности. Первое - чисто юридическая, которая разрабатывает технико-юридические критерии и индикаторы мониторинга. Другая устанавливает формат, доступ в коммуникации, которая здесь точно названа, как коммуникация социального партнерства власти и общества. Третье направление – это коммуникация, конечно, между федеральным и региональным законодателем.

Вот если, Геннадий Эдуардович и уважаемые участники конференции, нам удастся по итогам нашей конференции выйти на это понимание, что нужно делать сразу три вида или три типа мониторингов, то тогда, конечно, наше соответственно, наше содружество будет развиваться и, несомненно, приносить большую пользу.

Так или иначе, уважаемые коллеги, и четвертый момент. Нам, как участникам мониторинга, в котором мы работаем с 2001 года, совершенно понятны трудности, с которыми столкнулись все правоприменители, органы власти, квалифицированные юристы которые разрабатывали в рамках юридического плюрализма ФЗ-95, 122 и 131, что к их отряду добавились еще и неюристы. Поэтому возникло большое количество коллизионных ситуаций, которые требуют своего урегулирования, продумывания, осмысления и коллективного разведения, так скажем, мостов. Без этой непосредственной работы, которую нужно, собственно, делать постоянно, в общем-то, ситуацию не исправить.

В политологическом сообществе понятно, что в ситуации общественных изменений, закон – это не есть то, что применяется постоянно, раз и навсегда данное. Ситуация общественных изменений, в которой находимся все мы, – это и есть та норма, по отношению к которой ситуация, в том числе, меняется, и мы ее меняем, и сами вырабатываем определенные критерии и определенную диагностику реальной ситуации.

Так или иначе, Геннадий Эдуардович, с точки зрения нашей кафедры, кафедры политологии и политического управления Российской академии государственной службы, мы готовы развивать ситуацию, продвигать идеи мониторинга права дальше как в социологическом, так и в политологическом ключе, и выстраивать коммуникативные линии с юристами, с социологами, с политологами, применительно к комплексу российского законодательства и права.

И что касается дополнений. Уважаемые коллеги, сегодня уже отмечалось, что Президент дал поручение подготовить указ о мониторинге, системе мониторинга, органы мониторинга, организация мониторинга.

Но в этом году применительно к мониторингу Президент высказался чуть раньше, а именно 21 января 2005 года на коллегии Генеральной прокуратуры Российской Федерации в качестве положительного момента мониторинга Уголовно-процессуального кодекса был определен эффективный механизм взаимодействия законодательных органов и органов правоприменительных и судебных структур Российской Федерации. Если это возможно, Геннадий Эдуардович, маленьким штришком дополнить в материалы итоговые о концепции мониторинга, которые мы совместно делаем с Комиссией по методологии реализаций конституционных полномочий Совета Федерации.