Онтологическая ситуация человека в мире
Информация - Философия
Другие материалы по предмету Философия
истинной реальности или мышлением творит свою собственную, всегда имеет дело со своим миром, тогда как для христианина знание ценно всеобщностью, оно всегда претендует на знание для всех, - потому что соотносится всегда с одним миром. "Самый замысел познания проникнут всегда пафосом реальности, всегда одушевляется и направляется надеждой проникнуть в бытие, как оно есть "само по себе" ("на самом деле"). Это есть задание трансцендирования, и от него отказаться не может наш ум". Трансцендентальные потенции, в свою очередь, представляют собой возможность конституировать себя в качестве субъекта опыта. С одной стороны, доверие к опыту, производное от веры в действительность бытия-в-мире, как основанию и сфере всякого познания должно быть признано нами специфически христианским, фундированным еще в ветхозаветной уверенности в несомненности бытия. (В буддизме же такого доверия мы не наблюдаем, - категория опыта теряет здесь всякий смысл ввиду простого отсутствия потенциального субъекта этого опыта.). Одновременно, трансцендентализм, как отмечалось выше, фундирован в личностной субъективности человека и предоставляет ему возможность стяжать опыт своего бытия и всего сущего в мире. Таким образом, трансцендентальность в собственном смысле, в контексте связанности с опытом как формой познания, возможна лишь внутри христианского дискурса, но не буддийского. Познание чистого бытия как цель здесь исключается, как и принцип тождества сознания и мира, им порождаемого. Между сознанием и бытием всегда лежит плоскость существования. Эта плоскость - основная для различения христианской и буддийской онтологии в целом. Христианство всегда имеет дело с действительно экзистирующим, сущим бытием, в то время как буддизм, в попытках разыскать бытие чистое, пустое, окончательно упустил подлинно существующее.
3. Онтологические перспективы человека в мире в контексте сотериологического учения христианства и буддизма
По мнению П. Тиллиха, любую мировоззренческую парадигму, и религиозную в частности, отличает от иных то, каким образом решается внутри нее "вопрос о сокровенной цели существования, в Древней Греции telos всего существующего. Именно с этого надо начинать все межрелигиозные дискуссии, а не со сравнения противоположных концепций Бога, человека, истории или спасения. Их специфику можно будет понять только тогда, когда будет уяснена специфичность их telosa. В диалоге христианства с буддизмом возможно использование двух формул telosa: в христианстве telos всякого человека и всякой вещи объединен в Царствии Божием; в буддизме же telos всякой вещи и каждого человека завершается в нирване". Нам представляется, что два эти способа реализации сотериологических чаяний делают очевидным принципиальный онтологический разрыв между ними - разрыв, обусловливающий, в свою очередь, и неодинаковость telosов. В общем смысле этот разрыв эксплицирован как различность опыта в следующих концепциях: чаяния пришествия и наступления Царства во всей конкретности исторически определенного ожидания - и обнаружения вневременно, перманентно присутствующего, участия в царстве Царя - и бессубъектного отождествления, "жизни вечной" и "угасания, затухания". Онтологический стержень Царствия Божия - присутствие Бога, лицом к лицу; нирваны - негация всякого присутствия.
Ближайшей онтологической перспективой всякого бытия, главной его темой представляется смерть. Держась этой перспективы как фона, человеческое бытие ставит вопрос о своей единственности. И обнаруживает свою единственность как личную неповторимость, на наш взгляд, именно в преддверии смерти. В буддизме, где, как мы уже убедились, тема уникально личного бытия не звучит, не действует и фактор единственности экзистенции, а значит и единственности смерти. У бытия нет начала и нет конца, и значит всегда есть время, ничто никогда не потеряно. Отсюда возможность не одной, как в христианстве ("И как человекам положено однажды умереть, а потом суд" (Евр.9: 27), а двух экзистенциальных стратегий: на ближайшую жизнь и на достижение нирваны. Выбор и реализация каждой из данных стратегий лежит целиком в пределах конкретного человеческого индивида: ничто не мешает и не способствует ему, ничто не устранит действительность его прошлых дел, но никто и не отнимет возможности все исправить в другом существовании. Рассмотрим вкратце ближайшую, неотъемлемую онтологическую перспективу человека с точки зрения буддийского дискурса.
Буддийская доктрина реинкарнации (как именовать ее не вполне корректно, ввиду отсутствия определенного субстрата перевоплощения) имеет в виду только то, что определенный, случаем сформированный комплекс дхарм, в силу своей тесной связанности проявляющийся в промежутке времени как видимость личности, по завершении этого промежутка естественно распадается, но, благодаря остаточной силе кармы, не до конца. Такой перегруппированный, наново перетасованный комплекс по инерции продолжает свое движение в виде другой, третьей, четвертой "личности" - без конца, если движение не остановить, "наподобие тому, как в калейдоскопе те же частицы группируются в новые, более или менее похожие друг на друга фигуры, но все же индивидуально различные, никогда не повторяющиеся. ". Та грань, между полным отсутствие субстрата такой реинкарнации и началом веры в переходящую сущность, сложна для точной фиксации: "Почтенный Нагасена, существо и не переходит и вновь воплощается?" - &quo