Онтологическая ситуация человека в мире
Информация - Философия
Другие материалы по предмету Философия
? путем угашения ощущения и мышления, конкретного и субъективного, путем отказа от всякого определения и утверждения. Угашение желания, воли, ощущения, мышления, сознания, самоощущения и самосознания отверзает врата в мир зачарованной нетовщины - нирваны". Действительно, христианский взгляд на человеческое присутствие таков, что человеческое бытие понимается как бытие существующее, временящее, чувствующее, мыслящее - полагающее себя как Я. Не cogito ergo sum, но всегда sum ergo cogito - существую значит мыслю, чувствую, временю. Если я бытийствую, значит и экзистирую, значит живу, значит я не стою в этом бытии на месте. Человеческое бытие всегда полагается как бытие Я - никак иначе. Главнейший же атрибут нирванического опыта - не-бывание Я: "В состоянии освобождения нет ни Я, ни групп дхармо-частиц. Коль освобождение столь дорого, почему же здесь тебе неприятно избавление от Я и групп дхармо-частиц?" - вопрошает Нагарджуна. Правда, ничто всегда неприятно христианину, ему свойственна скорее боязнь ничто, страх потери я как потери причастности и подобия Богу. Он предполагает Царствие Небесное как полноту этого Я-бытия, как положительное блаженство - цель, которую буддизм полагает в качестве этапа на пути к последней цели нирваны. Осознания блаженства как собственного в нирване не фиксируется - она есть забвение "я". Таким образом, если даже в нирване и присутствует некоторый остаток сознания индивида, способный к различению, награда его может быть осознана только в режиме негации - как отсутствие страдания: "блаженство - это ощущение, а в абсолюте нет ни ощущения, ни представления, ни волевых актов, ни даже сознания".
Конечная цель христианского делания обусловлена исторически. Это - цель грядущая, недостижимая вне исполнения внешних, связанных с моментом времени условий. Эсхатологическая настроенность христианства есть принципиальный факт его дискурса. Пока снова не придет Христос, полнота Царства не наступит. Христианству свойственно ожидать. Ожидание и бодрствование - как фундаментальное настроение всей восточно-христианской аскетики. Как теперешний рай, так и жизнь грядущего блаженства мы можем, пометить знаком богообщения. Общение говорит о личностном бытии, личность не мыслится вне чувственной парадигмы - содержание жизни в Царстве есть реализация веры и осуществление любви. В таком аспекте Царствие Небесное трактуется в святоотеческой традиции в связи с некоторой возможностью его здешнего присутствия: "Господь, научая о неизреченных, незримых и чаемых благах, говорит: "Царствие Божие внутрь вас есть" (Лк.17: 21). Стало быть, вера в Бога есть то же самое, что и Царствие Божие, и они только мысленно отличаются друг от друга. Ибо вера есть безвидное Царствие Божие, А Царствие Божие есть вера, божественным образом обретающая свои формы" - прп. Максим Исповедник. И в этом смысле обретения конкретности формы, объективизации, Царство Божие есть ясная историческая цель мира. Для буддийского сознания мгновенности такая модель временного ожидания спасения совершенно неестественна - реальность сознания, сохраняющего нирвану внутри себя, не имеет ни начала, ни конца: "Конец света - это нечто никогда не достижимое и в то же время достигаемое в каждое мгновение нашей жизни. Мы всегда видим его в будущем, хотя в действительности мы вечно пребываем в нем". Или: "Рай никогда не был потерян, и поэтому нет нужды его возвращать" (Судзуки). В христианстве же человеческое бытие исторически обусловлено и неоднородно. В истории перед нами предстоит разный человек, и условия его бытия принципиально разнятся: в раю, до грехопадения; от грехопадения до пришествия Христова; после пришествия - преображенный человек в Церкви как Теле Христовом, в ожидании всеобщего воскресения. Человеческий грех был, таким образом, преодолен в конкретном историческом событии - таким же исторически ясным будет и второе Пришествие, и Суд, и воскресение. Несомненна и сама временность как модус пребывания в Царстве, как движение - значит жизнь. Движению человека к Богу нет предела, ни точки замирания. Человеческое бытие никогда не статично, не обретается как полнота через приход к определенности цели (как то нирвана): "Разве святые в будущем веке не бесконечно будут идти к совершенству боговидения? Нет сомнения, что бесконечно, потому что ведь и ангелы, как учит изъяснитель небесного мира Дионисий (псевдо-Дионисий Ареопагит - прим. А.К.), тоже всегда совершенствуются в боговидении, от уже полученного озарения идя дальше ко все более яркому".
Задачи, данные Богом для выполнения Адаму и им не выполненные, обрели свое исполнение во Христе. Отсюда, Его воплощение и изменения, произведенные Им в человеческой природе, не просто явились возвращением потерянного рая и освобождением от греха. Христос стал вторым Адамом - Бог стал вторым Человеком. История предстает в христианстве как осуществление бытия двух людей: Адама и Бога - один вверг человеческое бытие в тяготу смерти, и мир - в тление, Другой - упразднил смерть, вернул преумноженными и осуществленными все некогда предоставленные человеку потенции в бытии - в первую очередь, потенцию стать богом по благодати: "Ибо, как смерть через человека, так через человека и воскресение мертвых. Как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут, каждый в своем порядке: первенец Христос, потом Христовы, в пришествие Его. Первый человек - из земли, перстный; второй человек - Господь с неба. Каков перстный, таковы и перстные; и каков небесный, таковы и небесные. И как