Онтологическая ситуация человека в мире
Информация - Философия
Другие материалы по предмету Философия
усилий - но сама сущностная природа сознания, тождественная нирване - как свободе от мысли, от экзистенции, то есть пустоте. Линьцзи: "Как только прекращается всякая мысль, человек, где бы он ни был, освобождается от уз". Более того, само целеполагание достижения нирваны, преследуя сознание и представая как необходимость прохождения пути, формирует этот самый путь как бесконечно долгое блуждание: для момента самоосознания в качестве элемента пустоты индивиду предлежит теперь претерпеть мириады воплощений и совершить мириады нужных дел, - и только единицы, непоставлением, доберутся до искомой цели: "Это подобно [состоянию] заблудившегося человека, плутающего [в поисках нужного] направления. Оставь он [мысль о] направлении как таковом, и ему уже никогда не заблудиться. Также и живые существа: они блуждают в потемках из-за [мыслей о] просветленности. Прекрати они [думать о] сущности просветленности - не будет непросветленности".
Понятно, что применительно к нирване в буддизме избран в целом апофатический способ говорения: эксплицировано, что она есть в большей степени ментальное пребывание, чем физическое (чаще - исключительно ментальное), трансцендентное по отношению к так называемой реальности, не реальное в собственном смысле слова и не описываемое как действительная реальность. Неизменна, так как изменяемо то, что должно умереть. Вне-временна - по той же причине. Абсолютно отлична от всего, что нам о ней известно. Некорректно даже ставить о ней вопрос, как о существующей или несуществующей. Существенную проблему представляет попытка положительной дефиниции модуса пребывания существ в нирване. Различие точек зрения сводится здесь к вопросу о бытии или небытии как онтологическом статусе присутствия в нирване. Буквально "нирвана" означает "затухание" или "остывание". Который из этих двух намеков на ее существо считать наиболее подходящим: иначе говоря, редуцировать ли нирвану к полноте исчезновения или же к концу страстей и инобытию? Такая постановка необходима нам, чтобы адекватно представить дистанцированность буддийского и христианского сотериологического телоса.
Хинаяна однозначно склоняется в пользу прекращения существования как единственного способа избежать страданий: "Что касается нирваны, то хинаянские (школы) считают, что она является полным уничтожением потока всех элементов, как материальных, так и умственных, так же как огонь угасает после того, как топливо истреблено (огнем)". В пользу этого говорят и высказывания лично Будды. Вопрос о достижении нирваны прижизненно, решался через введение двух ее горизонтов:
) анупадхишеша, когда исчезает всякое бытие;
) упадхишеша, когда успокоены страсти - здешнее состояние будд и архатов. К шуньяте (пустоте) как небытию сводят нирвану Рис-Дэ-видс и Олденберг. Ф.И. Щербатской, время от времени обозначая нирвану как сверхбытие, в качестве резюме, однако, замечает: "Буддисты не могли предложить ничего иного, кроме успокоения жизни и ее полного уничтожения - результата, который, будучи взятым сам по себе, был недалек от того, что предлагали простые материалисты. Последние обещали уничтожение после каждой жизни, Будда также обещал уничтожение, но после долгого ряда добродетельных усилий и углубленной медитации". В связи с попыткой определения нирваны неизбежно встает проблема бытийного измерения Будды - для нас важно, что хинаяна в своей теории и практике руководствовалась точкой зрения об отсутствии каких-либо связей Будды с реальностью именно в связи с определенностью небытия - с этим взглядом связано отрицание возможности молиться ему. Как было отмечено выше, с развитием философии Махаяны буддизм пришел к заключению об абсолютном тождестве сансары и нирваны в едином Теле - и оно же сознание каждого. Будда, вселенная и каждое существо есть Одно. В пределах дискурса этого своеобразного пантеизма, то, что спасается, есть истинная реальность, которая стремится отказаться от искуса бывания и возвратиться к девственности ничто. Конечно, будучи привязаны к проблеме терминологических особенностей различных языков традиций как отдельной, непараллельной нам теме, а также учитывая скудость эксплицитно представленного опыта нирваны в буддийском материале, мы не можем претендовать на точную, терминологически однозначно подтвержденную констатацию нирваны как ничто. Предпочтительнее здесь выглядят дефиниции, подчеркивающие непричастность нирваны к диалектике противоположностей (пафос мадхьямики - подлинное значит недвойственное): "Если нирвану считать следствием исчезновения, то это - признание всеобщей уничтожимости, если же наоборот, то это признание того, что все вечно. Поэтому [нирвана] не является ни существованием, ни несуществованием. Ни [следствием] происхождения, ни [следствием] исчезновения". Мы же попытаемся проверить концепцию нирваны через косвенные указания на модус пребывания в ней присутствия - с точки зрения релевантности христианскому представлению о бытии и Царстве Божием как совершенной жизни. И здесь мы будем вынуждены констатировать неудовлетворенность желания бытия присутствия императивом, предложенным буддизмом для достижения состояния буддовости: невозможность обеспечить желание субъективного экзистирования, даже если и предположить за нирваной некоторое сверхбытие, свободное от сознания и страстей. По словам русского, христианского автора: "Восприятие этого нигилистического Всеединого становится таким образом возможным тольк?/p>