Шесть "римских од" Горация в переводе А.А. Фета
Дипломная работа - Литература
Другие дипломы по предмету Литература
кальность и при том постоянно разнообразную; для каждого настроения души у поэта является мелодия, и по богатству мелодии никто с ним не может равняться. Великий П.И. Чайковский писал о нем в одном письме: Фет есть явление совершенно исключительное… Подобно Бетховену ему дана власть затрагивать такие струны души, которые недоступны художникам хотя бы и сильным, но ограниченным пределом слова. Это не просто поэт, скорее - поэт - музыкант, как бы избегающий таких тем, которые легко поддаются выражению словом. Семантическая роль звука поэтики Фета сформулирована им в следующем его четверостишье: Поделись живыми снами,/ Говори душе моей;/ Что не выскажешь словами,\ Звуком на душу навей.
Психологическому анализу у Фета подвергаются сложные, трудно передаваемые словом состояния душевного мира человека, о котором никто до него не писал. Н.Н. Страхов писал: стихи Фета всегда имеют совершенную свежесть; они никогда не заношены, они никаких других стихов, ни своих, ни чужих, не напоминают; они свежи и непорочны, как только что распустившийся цветок; кажется, они не пишутся, а рождаются целиком. Именно передача тончайших переживаний, фиксация беглых настроений сближает Фета со Львом Толстым, с его психологизмом, который Чернышевский назвал диалектикой души. В поэтике Фета, как и Толстого, мы никогда не обнаружим избитых фраз и определений. Он открывает то, что увидел только он и никто до него. Илья Толстой в своих воспоминаниях пишет: Отец говорил про Фета, что главная заслуга его - это, что он мыслит самостоятельно, своими, ниоткуда не заимствованными мыслями и образами, и он считал его наряду с Тютчевым в числе лучших наших поэтов.
Некрасов писал: Человек, понимающий поэзию… ни в одном русском авторе после А.С. Пушкина не почерпнет столько поэтического наслаждения, сколько доставит ему г. Фет.
У Фета стих обладает высшей гармонией и завершенностью - отмечает В. Кожинов.
В произведениях Фета есть звук, которого до него не слышно было в русской поэзии - это звук светлого, праздничного чувства жизни. В картинах ли природы, в движениях ли собственного сердца, но постоянно чувствуется, что жизнь отзывается в них со светлой, ясной стороны своей, в какой-то отрешенности от всех житейских тревог, отзывается тем, что в ней есть цельного, гармонического, восхитительного, именно тем, чем она есть - высочайшее блаженство. Всякому, вероятно, знакомы эти мимолетные минуты безотчетно-радостного чувства жизни. Фет схватывает их на лету и дает чувствовать в своей поэзии. Почти во всех его произведениях сверкает эта светлая, искристая струя, поднимающая наш обыденный, будничный строй жизни на какой-то вольный, праздничный тон, уносящий душу в светлую, блаженную сферу.
2.2 А.А. Фет как переводчик античной поэзии
Русская литература достижения европейской культуры Нового времени, по крайней мере, с петровских времен, воспринимала сквозь призму античности. Практически все русские поэты, начиная с Тредиаковского и Ломоносова, выступали как переводчики, в том числе и античных авторов. Когда Фет начал свой литературный путь как поэт и переводчик, то есть к началу 1840-х годов, античные авторы были представлены в России большим количеством переводов, переложений и подражаний. Процесс освоения античного наследия шел в России уже около века.
Если античные переводы Батюшкова и Пушкина изучены подробно, то, начиная с послепушкинского поколения, античные переводы практически выпали из поля зрения исследователей. Переводы Фета не исследовались, не издавались и всячески замалчивались. Длительное время Фет отдавал дань античности не только как читатель, но и как переводчик. Переводы римских классиков по объему намного превышают его оригинальное творчество. Фет перевел всего Горация (1883), сатиры Ювенала (1885), стихотворения Катулла (1886), элегии Тибулла (1886), Энеиду Вергилия (Известно, 1888), элегии Проперция (1888), сатиры Персия (1889), почти все эпиграммы Марциала (1891), главы из поэмы Лукреция О природе вещей (1891, не закончено), комедию Плавта Горшок (1891), Метаморфозы, Любовные элегии (1887) и Тристии (1892) Овидия. За переводы римских классиков Фет получил в 1886 году звание члена-корреспондента Академии Наук.
Среди огромного корпуса переводов римских классиков наибольший интерес представляют переводы из Горация, ставшие делом всей жизни Фета. Первые оды были переведены еще на студенческой скамье в 1839 г., по сути, тогда Фет и начал свой творческий путь. Позже, в начале 1850-х, тесное знакомство с Горацием, безусловно, отразилось в ряде оригинальных стихотворений, сказалось и в самом понимании поэзии, а философия золотой середины, сама модель горацианской жизни повлияла на модель жизнеустройства, избранную Фетом в минуту крутого перелома судьбы, в конце 1850-х.
Конечно, Фет вовсе не являлся первооткрывателем Горация. В XVIII веке римского поэта переводили Тредиаковский, Ломоносов, Кантемир, Сумароков и другие русские стихотворцы. В XIX в. непосредственными предшественниками фетовских переводов были труды М.А.Дмитриева, В.И.Орлова, А.Ф. Мерзлякова, который пытался переводить Горация размерами подлинника. Возможно, эти известные опыты заставили впоследствии Фета отказаться от следования размерам Горация, так как русский стих претерпевал явное искажение. Но, даже не будучи первооткрывателем, Фет, приступая к переводам из Горация, мог быть уверен в ценности своей работы. В России не только не было адекватно?/p>