Билеты по семиотике
Реферат - Литература
Другие рефераты по предмету Литература
аксимально формализованных терминов, - существует, но существует главным образом в словарях и тех готовых языковых клише, которые языковая личность включает в свой идиотезаурус по прочтении определенного набора текстов, где эти клише находятся как продукты чьей-то работы по вербализации тех или иных смыслов. Вместе с тем, освоенные (интериоризирован-ные) языковой личностью, данные клише в рамках конкретного идиотезауруса обретают фиксированное значение. Эти клише могут быть более или менее протяженными, их тела могут растягиваться от размеров одного слова до размеров синтагмы, предложения и даже сверхфразового единства, но закрепленное за ними в индивидуальном лексиконе значение будет уже не переносным, а вполне прямым. Иными словами, когда чело-
также синтактических и прагматических аспектов, причем прагматика заставляет нас включать в процесс семиозиса внетекстовые, контекстные механизмы смысло- и текстопорожде-ния, которые не всегда могут быть выражены словесно. Истории с Христом и Исааком Лурия - тому подтверждение, но такого же рода примеры мы находим в обширном количестве литературных и философских текстов от античности до наших дней, где наблюдаются попытки вербализовать невербализуе-мое - то, что не укладывается в законы языка.
Не потому, что язык плох. Естественный язык (по крайней мере, те из них, которые обслуживают нашу и близкие нам ментально цивилизации) настроен на описание того мира, которое осмысливается обыденным сознанием. Но тот мир, который открывается средневековому мистику, романтическому поэту XIX века или современному постмодернисту Д. Пригову (то, что этот мир может быть фактом исключительно их сознания, не меняет дела) устроен иначе.
Если перевести это иначе на язык семиологии, то оно касается прежде всего иной, отличной от обыденной, конфигурации семантических полей.
Вернемся на минуту к смеющемуся морю. С нашей, научной точки зрения, семантическое поле неживая природа (включающее субполе море) и поле живая природа (включающее субполе человек) существуют вполне изолированно друг от друга, их взаимная валентность равна нулю. Даже если некая семема из второго поля (допустим, пловец-перворазрядник) проникнет в первое поле, то оно будет плавно обтекать его, всегда оставляя над поверхностью органы дыхания пловца - жизненно важные для человека. При полном же поглощении первым полем семемы из поля второго (перворазрядник утонул) последняя просто десемантизируется или ресемантизи-руется как элемент семантического поля неживая природа, то есть труп.
Если же основу картины мира и, соответственно, конфигурации идиотезауруса составляет некий вариант мистического миропонимания или, допустим, постэйнштейновская физика с ее концепцией единого энергетического поля (тождественного
в основных чертах древней буддистской концепции Единой Жизни), то границы между описанными выше семантическими полями естественным образом разрушаются, и формируются иные поля или, если быть более точным, одно, единое поле, где объекты нашей неживой и живой природы оказываются и вполне взаимовалентными, и совместимыми. Правда, описать эти комбинации на данном нам языке - так, чтобы структура пропозиции соответствовала структуре высказывания, - невозможно, по крайней мере не прибегая к метафоре.
С семиотической точки зрения, в процессе развертывания семиозиса на уровне смыслообразования, семантизации смысла и вербализации его в знаковой цепи в данных случаях мы не будем иметь и намека на конфликт семантических полей, а следовательно, и на образование метафоры. Иными словами, продуцент, осмысливающий некую картину мира, не совпадающую с обыденной, мыслит ее отнюдь не метафорически (а, по меньшей мере, метонимически, ибо различные фрагменты единого семантического поля все-таки будут связаны каузальными отношениями, а следовательно, и ковалентными). Метафорический сдвиг программируется креативным сознанием (Обобщения, управляющие поэтическими метафорическими выражениями, находятся не в языке, а в мышлении: они - общее отображение точек на области концептов... местоположение метафоры совсем не в языке, а в способе понимания нами одной ментальной области в выражении другой, - пишет крупнейший теоретик метафоры [Lakoff 1995: 203]), а возникает на следующих этапах семиозиса, в тот момент, когда свое декодирующее устройство включит реципиент текста - и только в том случае, если его идиотезаурус и, соответственно, референциальные коды настроены на картину мира, отличную от картины мира продуцента.
Таким образом, метафора есть продукт не создания текста, а его рецепции. То же касается и метонимии, и иных форм переносного использования значения, так как онтологически они не будут отличаться от метафоры: разной степени проходимости стыки между семантическими полями в рамках той конфигурации контекста, о котором мы пишем, снимаются.
Безусловно, среда, где господствует неметафорическое слияние всего и вся, - лишь одна из возможных ментальных сред, крайняя точка проявления тенденции к преодолению диктата языка, связывающего когнитивные устремления субъекта семиозиса. Но такая тенденция все же существует, и она показывает как возможность интерсубъективной взаимообратимости тропов, так и важность учета контекстных (прежде всего прагматических) аспектов знаковой операции для интерпретации тех изобразительно-выразительных