Ф.М. Достоевский в зеркале русской критики конца XIX начала XX веков
Дипломная работа - Литература
Другие дипломы по предмету Литература
ь в голову разумному читателю, конечно, будет та, что все это нелепость, на которую не стоит обращать никакого внимания. Разве можно обвинять всех студентов поголовно не только в покушении на убийство, а в чем бы то ни было? Нужно вовсе лишиться здравого смысла, для того чтобы сделать такое нелепое обвинение. И далее - если бы кто и сделал подобное обвинение, то разве оно могло бы иметь хотя малейшее значение? Разве обратил бы на него внимание хоть единый студент? О подобной глупости не стоило бы вовсе и говорить.
К сожалению, дело так просто не развязывается. Критик, вероятно, высказал свою искреннюю мысль. Если же он говорил неискренно, то говорил для тех, которые могут искренно питать подобные мысли. Только нет сомнения, что найдется множество людей, которые или поверят критику, или сами доберутся до подобного взгляда на дело. Нет такой нелепости, которая не нашла бы себе защитников вопреки всякой очевидности. Можно бы привести немало примеров нелепейших обвинений, которые основывались на недоразумениях или даже на прямой клевете и, однако, имели большой ход среди читающей публики" [19, 372]. А потом в конце своей статьи пишет: "Но эти люди (подобно Раскольникову) действуют, считая своей целью благо человечества, и они имеют дело с историею народов. Поэтому, с одной стороны, их усилия получают характер бескорыстия, самоотвержения, с другой стороны, их деятельность никогда не бывает удачною. История их не слушается и идет своим порядком. Глупые народы не понимают того блага, которое им предлагают умные люди" [19, 391].
За чистую монету принимает критика внешний сюжетный слой следующего романа Ф. М. Достоевского - "Идиот", героем которого оказывается "какой-то князь Мышкин - больной, слабый, тщедушный, простой, незлобливый, бестактный, но понятливый, даровитый, наблюдательный, способный на тонкий анализ как собственного, так и чужих характеров..." [20, 26]. Но такое определение князя Льва Николаевича, "совершенно прекрасного человека" со всем его творческим генезисом мог дать, скажем, генерал Епанчин...
И все же наиболее проницательные из критиков-современников хоть и отказывали Ф. М. Достоевскому в праве встать в русской литературе рядом с Н. В. Гоголем, но признавали неоспоримость и своеобразие его таланта: "Предоставив им (т. е. "дарованиям других наших писателей") внешний мир человеческой жизни: обстановку, в которой действуют их герои, случайные внешние обстоятельства и т. п., Достоевский углубился во внутренний мир человека... своим глубоко основательным, но беспощадным анализом выставляет перед читателем всю его внутреннюю духовную сторону - его мозг и сердце, ум и чувства. Этот анализ и отличает его от всех других писателей и ставит на почетное и видное место в русской литературе" [16, 29]. Подобные утверждения начинаются именно в позитивистские 60-е годы; из них в будущем вырастет мощная ветвь иной критики и иного понимания творчества Ф. М. Достоевского.
1.1.3 Критика 70-х годов XIX века
1870-е годы оказались более подготовленными к восприятию Ф. М. Достоевского, его сумбурной поэтики и его языка, столь часто приближающегося к газетному, к низменной правде жизни. Громада Ф. М. Достоевского растет почти на глазах, становится высочайшей вершиной нашей культуры, однако современники находятся все еще в тени ее, все еще не могут, задрав голову ввысь, увидеть пик ее...
Далеко не все могли увидеть в Ф. М. Достоевском хотя бы приблизительно то, что он пытался сказать людям. Даже такой умнейший писатель и критик, как М. Е. Салтыков-Щедрин, оказался не в силах воспринять искания и находки Ф. М. Достоевского в целом.
В своей статье он вполне справедливо пишет, например, о попытке (речь идет о романе "Идиот") "изобразить тип человека, достигшего полного нравственного и духовного равновесия", и характеризует ее как задачу, "перед которою бледнеют всевозможные вопросы о женском труде, о распределении ценностей, о свободе мысли и т. п." [21, 234]. Но тут же досадует на то, что Ф. М. Достоевский "сам подрывает свое дело, выставляя в позорном виде людей, которых усилия всецело обращены в ту самую сторону, в которую, по-видимому, устремляется и заветнейшая мысль автора" [там же]. "Дешевое глумление над так называемым нигилизмом" для М. Е. Салтыкова-Щедрина совсем не связывается с проблемой гибели этого самого нравственно и духовно совершенного человека, героя романа "Идиот", а ведь нарастающая дисгармония в жизни общества, разлад в столь уютной и целостной для кого-то картине мира и становится, по Ф. М. Достоевскому, причиной гибели князя Мышкина.
И вот тут-то и явился роман, ставший для читателей Ф. М. Достоевского главным событием 1870-х годов, - роман "Бесы", поистине камень преткновения для многих и многих "прогрессивно мыслящих" поколений русского общества. Ему посвящена львиная доля всех отзывов и газетных рецензий, он стал центром споров, обличений и проклятий на многие годы.
Прежде всего, конечно, критики (а за ними, думается, и рядовые читатели) наткнулись на форму романа: "...В нем (романе) есть два-три лица, очерченных с необыкновенным искусством, попадаются страницы, исполненные высокой жизненной правды и глубоким проникновением в сущность мотивов человеческих действий, но вместе с тем "Бесы" преизобилуют множеством бесцветных выдуманных фигур, отличаются темною и запутанною завязкой, растянутыми, вялыми и бледными сценами, которые совершенно излишни, порою стр