Творческая судьба Иосифа Бродского
Дипломная работа - Литература
Другие дипломы по предмету Литература
?о они были абсолютно неизвестны и недоступны. Даже если у Липкина были двоюродные братья и сёстры, то и они ничего не знали: он всё писал в стол.
В те же самые годы писал, работал Тарковский, но никто его не читал. Всё это вышло на поверхность много позже. Таким образом, поколение Бродского знало очень мало о том, что происходило в отечественной словесности. Не знал этого и остальной мир. В качестве поэзии выдавалось то, что существовало на страницах печати, - а это был абсолютный вздор. Что касается прокладывания Бродским своей собственной дороги, то это было скорее блуждание на ощупь; что-то он подбирал себе на слух или по наитию:
Когда я уходил из школы, когда мои друзья бросали свои должности, дипломы, переключались на изящную словесность, мы действовали по интуиции, по инстинкту. Мы кого-то читали, мы вообще очень много читали, но никакой преемственности в том, чем мы занимались, не было. Не было ощущения, что мы продолжаем какую-то традицию, что у нас были какие-то воспитатели, отцы. Мы действительно были если не пасынками, то в некотором роде сиротами, и замечательно, когда сирота запевает голосом отца. это и было, по-моему, самым потрясающим в нашем поколении. Все эти книги, все эти сочинения - Мандельштама, Цветаевой, Ахматовой - всё это мы доставали с невероятным трудом, если доставали вообще. Я, например, прочёл Мандельштама, когда мне было 23 года, а стихи я начал писать более или менее сознательно, когда мне было 18, 19 или 20 лет. но если ты находишь кого-нибудь вроде Мандельштама, Цветаевой или Ахматовой в 24 года, то ты не особенно воспринимаешь их как влияние, а скорее, скажем, с чисто археологической точки зрения. Они и производят сильное впечатление потому, что ты не предполагал об их существовании. В то же время, если ты вырастаешь в среде, когда известно, что был Мандельштам, ты знаешь, чего ждать, у тебя есть какая-то общая идея относительно того, что происходит в поэзии, без этого ты только гадаешь, как радар, который посылает в атмосферу сигналы; иногда ты можешь увидеть отсветы, но чаще не видишь ничего.
Все молодые поэты этого поколения - Рейн, Найман, Бобышев, Горбовский, Кушнер, Бродский - в известной степени открывали для себя изящную словесность впервые. Это был процесс чрезвычайно любопытный и потрясающе интересный: они начинали литературу заново.
Они не были отпрысками, или последователями, или элементами какого-то культурного процесса - ничего подобного не было. Они все пришли в литературу практически лишь из факта своего существования, из недр, не то чтобы от станка или сохи, гораздо дальше - из умственного, интеллектуального, культурного небытия. И ценность их поколения заключалась в том, что никак и ничем не подготовленные, они проложили эти дороги. Они действовали не просто на свой страх и риск, но исключительно по интуиции. И это замечательно, что человеческая интуиция приводит именно к тем результатам, которые не так разительно отличаются от того, что произвела предыдущая культура. Значит, перед нами не распавшиеся цепи времён. Это безусловно свидетельствует об определённом векторе человеческого духа.
В литературе Бродского принято считать наследником байронического сознания. Но поэт продолжал и многие другие традиции в своём творчестве.
Можно провести параллель между заглавием стихотворения Бродского Песня невинности, она же - опыта и названиями стихотворений У. Блэйка Песни невинности и Песни опыта. В данном случае мы имеем дело с контаминацией двух названий. Но в стихотворении Бродского параллелизм и антитеза, как приёмы построения внутренней композиции, не используются. В системе стихотворения блейковская тема является своеобразной точкой отсчёта, внешним импульсом развития внутренней организации авторского текста.
Шестой из 12-ти сонетов к Марии Стюарт Бродского структурно и содержательно является вариацией на тему Я вас любил Пушкина.
В стихотворении Бродского Зимним вечером в Ялте автор обыгрывает слова Гёте: Остановись, мгновенье! Ты не столь прекрасно, сколь ты неповторимо. Это - не авторский каприз. Содержание концовки подготовлено развитием лирического сюжета текста. Его основу составляют непосредственные впечатления январского вечера в Крыму.
Лирический герой - не восторженный участник, а спокойный созерцатель ещё одного мгновения жизни: Квадрат окна./ В горшках - желтофиоль. Снежинки, проносящиеся мимо.
Поэтому произведение Бродского - не дань прекрасному мгновению, а именно неповторимому:
На черноморский брег
зима приходит как бы для забавы
не в состоянии удержаться снег
на лезвиях и остриях агавы.
Шестнадцатый из 20 сонетов к Марии Стюарт Бродского заканчивается отсылкой к стихотворению (отрывку) Пушкина Осень:
Осталось следовать за временами года,
петь на голос Унылую пору.
Унылая пора в последней строке подтверждает предметно-логическое и, преимущественно, коннотативное содержание сонета: багровый лес незримому курлы
беззвучно внемлет порами коры;
лай сеттера, встревоженного шалым сухим листом,
возносится к Стожарам,
смотрящим на озимые бугры.
Осень Бродского переходит в пушкинскую осень. В первом из 20 сонетов к Марии Стюарт Бродский сам описывает используемый им механизм действия чужого слова:
…в старое жерло
вложив заряд классической картечи
я трачу, что осталось в русской речи…
Отсылка к Тютчеву представлена в неточной фор