Переводческие принципы В.Я. Брюсова при переводе "Шести од Горация"
Дипломная работа - Литература
Другие дипломы по предмету Литература
?.В. Михайловский так же замечает, что поэзия Брюсова предана культу чувственной страсти и плоти. Исследователь полагает, что в творчестве поэта выражены все грани этого чувства (в исторических, мифологических образах и образах античного мира) и так разводит между собой эти понятия: Плоть - тёмная, демоническая, безликая стихия; страсть - это жестокая борьба, пытка, мучительство и мученичество; любовь - это мука страстная, пытка, уничтожение личности.
К этому необходимо добавить мнение В.С. Дронова, выраженное в статье Брюсов и традиции русского романтизма, где он пишет, что поэт продолжил поэтическую эмансипацию грешной и роковой страсти вслед за Тютчевым. Но вместе с тем, наряду с героизацией страсти, которую Брюсов противопоставил эротической уравновешенности буржуа в своём творчестве, он утверждал ещё и норму гуманистической любви, видя её в далёком прошлом.
В связи с этим следует отметить ещё одну знаменательную черту творчества Брюсова - историзм. О его эволюции у поэта Д.Е. Максимов пишет так: На раннем этапе его привлекали эсхатологические решения судьбы человечества. В зрелом же творчестве он в каждом культурном цикле, в каждой эпохе видел их своеобразие и вместе с тем искал объясняющих аналогий с другими культурными циклами, прежде всего с современностью. Размышляя над этим вопросом, Б.В. Михайловский приходит к выводу о том, что Брюсов противопоставляет религиозному мифотворчеству чисто художественное использованием древней мифологии и языческий эстетизм, ориентированный на античный мир.
В свою очередь, М.Л. Гаспаров в статье Брюсов и античность, следя за развитием историзма в поэзии Брюсова, выделяет два периода, когда именно античные темы играли для него особенно важную роль: это 1890-е и 1910-е годы. Исследователь отмечает, что между взглядами поэта на античность 1890-х и 1910-х годов существует большая разница. В 1890-х годах в брюсовском отношении к античности не было историзма - то есть внимания к исторической конкретности, своеобразию и взаимосвязи явлений... В 1910-х годах в центре внимания Брюсова стоит уже не личность, а общество, на смену стихам о героях прошлого приходят стихи о культурах прошлого. К этому он добавляет, что, начиная с Семи цветов радуги, едва ли не в каждом сборнике поэта присутствует стихотворный обзор смены мировых цивилизаций от Атлантиды до современности.
Третий этап творчества Брюсова ознаменовался переходным сборником Все напевы 1909 года, книгами Зеркало теней 1912 года, Семь цветов радуги 1916 года, Девятая камена 1916-1917 годов и Последние мечты 1917-1919 годов. Его поэзия в это время стала спокойной и уравновешенной, перестала выглядеть торжественной и приподнятой, сдвинулась в сторону эмпирического реализма. В лирике Брюсова происходит усиление внимания к внешнему, материальному миру, к природе, а восприятие этого мира становится более конкретным, предметным, расчленённым. Большое значение в творчестве приобретает и тема человека - завоевателя природы, вечного труженика. Важно отметить, что прославление поэтом труда во всех областях связано с темой поэтического творчества, поэзии как ремесла.
Вторая половина 1910-х годов (приблизительно 1914-1920-е) стала для Брюсова плодотворной по части экспериментов и опытов в области стиха. В остальное время (кроме конца 1890-х годов) важнейшей задачей для него был не стих, а стиль. Стиховые искания поэта второй половины 1910-х годов глубоко связаны с затяжным творческим кризисом Брюсова этих лет.
Четвёртый, последний период развития поэзии Брюсова открывают его революционные послеоктябрьские стихи. Этот этап представляют сборники: В такие дни 1921 года, Миг 1922 года, Дали и вышедший в 1924 году (после смерти автора) Mea (Спеши). К этому времени им уже был сделан самый значительный (по мнению Максимова) шаг - разрыв с обществом, заканчивающим исторический цикл, переход в лагерь революции.
С.И. Гиндин отмечает, что на протяжении всего творчества поэт выразил в своих стихах с небывалой до того в русской поэзии силой естественную жажду жизни, тягу здорового человека к обычной жизни со всеми её мгновеньями радостей и заветными тайнами, горестями и строгими надеждами. Например, в стихотворении Пока есть небо 1917 года он выразил весьма оптимистичную мысль о том, что жизнь прекрасна сама по себе, нужно только хотеть и уметь чувствовать и жить. Брюсов обращает внимание на то, что человек уходит, а жизнь и мир остаются, и в этом нам приоткрывается ещё одна сторона его отношения к жизни, сходная с мироощущением античных писателей (в частности, Горация) - не только стихийная индивидуальная жажда жить, тяга к жизни, но и умение видеть мир и жизнь вне себя и без себя и любить их такими.
И.М. Нахов в статье Валерий Брюсов и античный мир пишет о том, что поэт начинал символистом, то подражая (Ш. Бодлер, Ст. Маларме, А. Рембо, П. Верлен), то новаторствуя, подстраиваясь под революционную эпоху с её новым искусством. В конце же творческого пути он вновь возвращается к символизму. Исследователь обращает внимание на неодолимое влечение Брюсова к мифологическим архетипам, вечным образам, характерам, греко-римского искусства, объясняя это тем, что возвышаемая и идеализируемая античность помогала уйти от обыденности, бытовщины, серости жизни. Она придавала творче?/p>