Статья по предмету Литература

201. К вопросу о творческих связях Есенина и Гейне
Статьи Литература

Стало почти традиционным возводить «поэтическую родословную» Есенина, особенно раннего, к крестьянским поэтам, Некрасову и, отчасти, к русским поэтам-романтикам. И это, разумеется, верно, но необходимо вспомнить, что сам Есенин говорил по этому поводу. По воспоминаниям В.Эрлиха, Есенин утверждал, что его учителем является не Некрасов, а Гейне. В.Шершеневич писал, правда, с определенной долей полемичности, что Кусиков нередко заставал поэта с томиком Гейне в руках. Причем Есенин читал на немецком, хотя уверял, что языков не знает. Клюев, в ранние годы имевший большое влияние на Есенина, тоже читал Гейне в подлиннике. Но чтобы с уверенностью дать ответ на вопрос о влиянии творчества Гейне на Есенина, нужно выявить конкретные признаки взаимодействия. Это мы и хотим сделать в нашей статье. Правда, необходимо сказать сразу, что проследить сходные художественные образы нам не всегда удается из-за невозможности сравнения подлинных текстов Гейне со стихами Есенина. Однако нами были подобраны переводы, существовавшие в то время.
202. К специфике современного немецкого стихосложения
Статьи Литература

«На протяжении столетий строфика верой и правдой служила поэтам, писал Арно Хольц в 1899 г. Мы все, по сути, пока еще ее пленники. Но подобно тому, как меняются условия, при которых создаются произведения искусства, не остаются неизменными и обстоятельства, определяющие критерий ценности этих произведений. Наш слух стал гораздо тоньше. И во всякой, даже самой гармоничной строфе, коль скоро она повторяется, он улавливает голос запрятанной шарманки. И пора эту шарманку, наконец, убрать из нашей поэзии. Ибо не в меру частое исполнение «Песни песней» низвело ее до уровня затасканного уличного мотивчика»1. Хольц требует лирики, которая «отказывается от всякой музыки слов как самоцели и в смысле формальном поддерживается исключительно ритмом, который живет лишь тем, что стремится быть выражено через него»2. Поэт полагал, что для любого явления внешнего и внутреннего мира в каждый определенный миг существует своя оптимальная форма выражения, и задача художника найти ее в арсенале художественных средств, либо создать новую3. Разумеется, идеи Хольца не были абсолютно новы. Свободные ритмы встречались в Германии со времен Клопштока. К этой технике широко прибегали многие современники Хольца. Однако, отвечая критикам, отказывавшим его поэзии в новизне и приводившим в доказательство своей правоты свободные ритмы предшественников, стихи У. Уитмена, французских верлибристов, создатель «необходимого ритма»4 (общие признаки которого были прописаны еще Флобером, братьями Гонкур и Малларме)5 утверждает, что высшим формальным принципом свободных ритмов остается метрика. В угоду ей Гёте, к примеру, вместо «unter der Sonne» писал «Sonn», а Гейне прошедшее время «wandelte er» превращал в настоящее «wandelt er»6. По мнению Хольца, свободные ритмы представляли собой «конгломерат метрических реминисценций и оправдывали свое название постольку, поскольку означали свободу для удобства поэта, произвольно варьирующего традиционные размеры, как, к примеру, Гейне: glücklich der Mann / der den Hafen erreicht hat / und hinter sich / liess das Meer und die Stürme7. В качестве образца новой поэзии Хольц приводит стихи своего соотечественника Д. Лилиенкрона, отмечая, однако, что тот, создавая новое, «и не догадывался, что стоит на пороге удивительных открытий»8. Говоря о том, что среди последователей Лилиенкрона было немало талантливых поэтов, Хольц, в первую очередь, имея в виду Момберта, находит, что «все они еще блуждали в потемках, и то, что, наконец, удавалось одному, у другого опять давало осечку, ибо все это рождалось бессознательно, […] инстинктивно, без всякого участия интеллекта»9. Единственным революционером в области лирики, отважившимся на радикальный разрыв с традицией, стал, по мнению Хольца, У. Уитмен. Однако он дистанцируется от собрата по перу, полагая, что поэзия Уитмена, приверженца патетического ораторского стиля, с «чисто технической стороны все же осталась смесью свободных ритмов и прозы»10. Протест против догмата метрики с ее составляющими строфикой и рифмой остался у предшественников Хольца на уровне явления спорадического, не вылился в коренную ломку старой системы. Так, к примеру, когда Хольцу указывали на то, что Жан-Полю и в голову не приходило революционизировать лирику своими полиметрами, он отвечал оппонентам, что в период расцвета классики подобное никому не могло прийти на ум, поскольку для коренного переворота еще не пришло время. Для подобных переворотов, полагал Хольц, мало желания одного человека, способного их совершить, необходимы еще и соответствующие условия11. В отличие от предшественников Хольц провозглашает отказ от метрической организации стиха основополагающим принципом своей и вообще всей современной поэзии. И происходит это именно в подходящее время, поскольку идея была не нова, а практика предшественников сделала свое дело. Признаки расшатывания метрики наблюдаются в стихах даже таких отдающих дань традиционной форме поэтов, как С. Георге и Р. М. Рильке12. Хольц начинает нарушение метрического единообразия смещением границ метрической строки явление, не характерное ни для предшествующей немецкоязычной (Гёте, Гейне, Ницше) поэтической традиции, ни для поэзии Уитмена и французских символистов. Возражая своим оппонентам, утверждавшим, что его стихи ничем не отличаются от традиционных, поэт указывал на то, что «если последней неделимой единицей метрики является стопа, то в его ритмике это строка»13. Хольц делает ставку на метрический диссонанс, выделяя нужные ему слова постановкой их в отдельную строку, явление, неизвестное в поэзии Клопштока и встречающееся, правда, довольно редко у Гёльдерлина и Ницше. Этот признак, как известно, стал принадлежностью «современного» стихотворения.
203. К. Бальмонт
Статьи Литература

В этом же году в Ярославле вышел первый сборник его стихов, который не принес автору ни удовлетворения, ни успеха. Он скупил почти весь тираж и сжег его. Однако литературное творчество не оставил. Поэт переводит на русский язык стихи Шелли и Эдгара По, новеллы Гофмана и драмы Кальдерона, истории скандинавской литературы Горна и истории итальянской литературы Гаспари. В 1892 году К. Бальмонт возвращается на собственную поэтическую тропу, а в 1894 году выходит новая книга лирики Под северным небом", принесшая автору немалую удачу, Благожелательно отозвалась критика и о последующих сборниках стихов, выходивших один за другим. Прежде всего подчеркивалось изящество формы образной речи, ее музыкальность. Такие сборники, как "Б безбрежности" (1895), "Тишина" (1898), "Горящие звезды" (1900), "Будем как солнце", "Только любовь" (1903), сделали имя поэта Бальмонта одним из самых популярных среди собратьев по перу, а 90-е-900-е годы стали вершинными в его творчестве. В начале 900-х годов брюсовское издательство "Скорпион" выпустило двухтомник Бальмонта, а спустя несколько лет там же было опубликовано его Полное собрание стихов в десяти томах (1908-1913) Одновременно поэт выступает и как автор статей о литературе (книги "Горные вершины", 1904, "Белые зарницы", 1908; и др.). Творчество К. Бальмонта высоко оценивали М. Горький и А. Блок, С. Городецкий и А. Белый, А. Анненский и Вяч. Иванов. Популярным становилось его имя и за границей, куда он выезжал с лекциями по русской и зарубежной литературе. Страстный путешественник, Бальмонт побывал в самых отдаленных уголках планеты - в Мексике, США, па Канарских островах.
204. К. Пауствоский "Снег"
Статьи Литература

В новелле “Снег” писатель представил нам то, что выпало тогда немногим, но было желанным для всех. Действие происходит в маленькой пустынном городке, где поселились эвакуированная из Москвы актриса с дочерью. Паустовский так нарисовал этот уголок России, что, наверное, каждый мог узнать свой родной дом. Писатель сумел увидеть человеческое родство своих героев. В их душах нет корысти, жизненного отчаяния, а есть вера в будущее, которое неразрывно связано с ушедшим прошлым. Все это Татьяна Петровна узнала из письма сына Потапова: “Эх, если бы ты знал, как я полюбил все это отсюда, издали! Я вспоминал об этом в самые страшные минуты боя. Я знал, что защищаю не только всю страну, но и вот этот ее маленький и самый милый для меня уголок и тебя, и наш сад, и вихрастых наших мальчишек, и бредовые рощи за рекой, и даже кота Архипа”. Татьяна Петровна начала ждать человека с фронта. Она сделала все так в доме, как запомнил, как мечтал лейтенант Николай Потапов. Он не надеялся увидеть родной дом после известия о смерти отца. Пошел просто посмотреть. Мастерство Паустовского, как писателя, проявилось в умении оживить природу, сад. Человек, его чувства, раскрываются через пейзаж, через оживший сад: “Сад как бы вздрогнул. С веток сорвался снег, зашуршал”.
205. Казанова: история одного мифа
Статьи Литература

В петербургской элите он отмечает повальное вольтерьянство. «Все его читают, все носят томик Вольтера в кармане и никого, кроме него, не цитируют. И не дай Бог, чтобы кто-то позволил себе посмеяться над ним...» Такое отношение раздражало Казанову. «Они считают, что, прочтя Вольтера, станут такими же мудрыми, как и их кумир. Но если бы они читали те книги, из которых Вольтер сам когда-то почерпнул знания, это принесло бы им намного больше пользы», ворчливо замечает он. Как азартный человек и авантюрист, Казанова любил ставить все на карту. При этом он умел проигрывать и ценил это качество в других людях. Увидев, как некий князь, проиграв на слово 1 000 рублей, сохранил невозмутимость, венецианец выразил свое восхищение. Ему, смеясь, ответили: «Да ваш благородный князь вовсе и не думает платить». «Но разве он не обесчестит себя этим?» изумился гость. «Здесь это не считается постыдным. Есть негласное правило, что тот, кто проигрывает на слово, платит лишь по желанию. Но он волен и не платить. Напротив, требовать уплаты выигрыша считается дурным тоном». Более того, продолжал собеседник, есть немало дворян, которые кичатся тем, что прекрасно выучились шулерству, и даже отправляются в Европу на заработки. Подобная откровенность смутила даже Казанову. В России он практически не играл. Впрочем, в тот момент он как раз был при деньгах. Как и все европейцы, заброшенные волей судеб в нашу страну, Казанова задумывался над происходящим в государстве. Однако, в отличие от старого брюзги Кюстина, он предпочитал не критиковать, а красочно описывать. Например, как однажды, переезжая через полуразвалившийся деревянный мост и выразив недовольство, услышал от русского спутника, что по случаю торжества, когда по мосту будет проезжать императрица, его выстроят из камня. Поскольку до празднования оставалось менее трех недель, Казанова усомнился. Собеседник же сурово сказал, что никаких сомнений быть не может, так как уже издан соответствующий указ. Самое интересное, пишет Казанова, что хотя мост, конечно, и не был выстроен, а все же императрица и в самом деле оказалась «всегда права»: за несколько дней до праздника она издала второй указ, перенося им строительство на следующий год. Наконец, его поразили бани. И даже не то, что мужчины и женщины мылись в них вместе. А то, что никто при этом не обращал друг на друга ни малейшего внимания.
206. Как сделан «Врун» Хармса
Статьи Литература

Но чаще, говоря об общности "детских" и "взрослых" текстов Хармса, имеют в виду его стихи, особенно ранние, которые действительно отчасти напоминают поэтические опыты ребенка - простотой внешней формы, летучестью мгновенно возникающих смыслов, высокой степенью случайности, к которой проявляется беспечное, детски-"безответственное" отношение. Вдобавок то и дело появляются такие характерные фигуры, как "мама", "папа", "няня", "дети" и т. п.: "он не слышит музыки / и нянин плач", "Едет мама серафимом / на ослице прямо в тыл" ("Ваньки Встаньки", 1926); "и слышит бабушка / под фонарями свист", "Как он суров и детям страшен" ("В репень закутанная лошадь...", 1-2 мая 1926); "Как-то бабушка махнула / и сейчас же паровоз / детям подал и сказал / пейте кашу и сундук / утром дети шли назад / сели дети на забор" и т. д. ("Случай на железной дороге",1926). Отмеченные качества приглянулись С.Я.Маршаку, который разглядел в детоненавистнике Хармсе потенциального любимца детей; но, работая уже специально для детей, Хармс иногда использовал ранее найденные инфантильные формы. Всем известно отличное детское стихотворение "Иван Иваныч Самовар" (1928). Но не все знают, что у него имеется интонационный двойник - более раннее (ноябрь 1925) и совсем "не детское" по содержанию, но вполне детское по озорству стихотворение "О том как Иван Иванович попросил и что из этого вышло" (Опубл.: Даниил Хармс. Неопубликованные материалы. / Прилож. к ст.: Jean Philippe Jaccard, Андрей Устинов. Заумник Даниил Хармс: начало пути. - Wiener Slawistischer Almanach, Band 27, 1991. С. 214-217). Приведем здесь его фрагмент:
207. Кантемир
Статьи Литература

Признавая связь своего творчества с античной и западноевропейской традицией, Кантемир писал, что «наипаче Горацию и Боалу, французу, последовал, от которых много занял, к нашим обычаям присвоив». Ту же мысль он выразил в стихотворном афоризме: «Что взял по-галльски, заплатил по-русски». Кантемир не ошибся в своей самооценке. Заимствование отнюдь не носило в его сатирах характера следования готовым образцам, а было самобытной, творческой их переплавкой. Опираясь на опыт предшественников, Кантемир отзывался на те мотивы древнеримской и французской стихотворной сатиры XVII в., которые были созвучны его времени и отвечали публицистическим и воспитательным задачам его творчества. Так, например, в сатире второй - «На зависть и гордость дворян злонравных» (1730) - Кантемир доказывает, что не «порода», а собственные заслуги дают человеку право считаться «благородным». И хотя тема этой сатиры - тема личного благородства, противопоставленного знатности рода и доблести предков - не была открытием Кантемира (к ней обращались и Ювенал, и Буало), в России она приобрела особое значение после недавно введенной Петром «Табели о рангах» (1722). Родовитое дворянство восприняло этот акт петровского законодательства как посягательство на свои былые привилегии. Но значение сатиры Кантемира было шире: провозглашенная им идея, созвучная идеалам Просвещения, на протяжении всего XVIII в. требовала постоянного о себе напоминания. Ее вслед за Кантемиром будут повторять в России Сумароков, Новиков, Фонвизин, Державин, Радищев, Карамзин, молодой Крылов, в творчестве которых она служит то целям воспитания дворянства в духе гуманности и уважения к человеку, а то и утверждению идеала внесословной ценности человеческой личности - от дворянина до крепостного «раба».
208. Карл I Великий
Статьи Литература

Затем началась тяжелая аварская война. По свидетельству Эйнгарда, она была самой значительной и ожесточенной после саксонской и потребовала от франков очень больших издержек. Летом 791 г. армия Карла тремя различными путями вторглась в страну аваров и дошла до Венского леса, где были их главные укрепления. Покинув свой лагерь, авары бежали в глубь страны, франки преследовали их до впадения реки Раб в Дунай. Дальнейшее преследование прекратилось вследствие массового падежа лошадей. Армия вернулась в Реген-сбург, нагруженная большой добычей. Весь год Карл провел в Регенсбурге, но от нового похода против авар его отвлекло восстание саксов. Размах его превзошел даже события 785 г. К саксам присоединились фризы и славяне. Повсюду были разрушены храмы и перебиты франкские гарнизоны. Летом 794 г. Карл и его сын Карл Юный во главе двух армий вторглись в Саксонию. Видя себя окруженными, саксы массами бросились к Эресбургу, принесли клятвы верности, дали заложников и вернулись к христианству. Осенью 795 г. король с сильной армией вновь опустошил Саксонию и дошел до нижней Эльбы. Узнав, что саксы убили его союзника, князя ободритов, он подверг страну вторичному опустошению, взял до 7000 заложников и возвратился во Францию. Едва он ушел, восстали саксы в Нордальбингии, стране к северу от Эльбы. Карл должен был обратиться против них. Тем временем хорутанский князь Войномир возобновил войну против авар, взял их укрепленный лагерь ринг и захватил богатую добычу. Летом 796 г. сын Карла Пипин вновь напал на авар, опустошил всю их страну и разрушил до основания ринг. После этого похода, по словам Эйнгарда, в Паннонии не осталось в живых ни одного ее обитателя, а место, на котором находилась резиденция кагана, не сохранило и следов человеческой деятельности. Страшный народ аваров, в течение нескольких столетий наводивший ужас на всю Восточную Европу, перестал существовать. Тем временем Карл с сыновьями, Карлом и Людовиком, воевал в Саксонии. Армия прочесала всю страну вплоть до Нордальбингии, а затем возвратилась в Ахен с заложниками и большой добычей. В конце лета начале осени Карл организовал грандиозную экспедицию в Саксонию по суше и по воде; опустошая все на своем пути, он подошел к Нордальбингии. Со всех сторон страны к нему сбежались саксы и фризы, дав большое число заложников. В ходе экспедиции Карл расселил в Саксонии франков, а многих .саксов увел с собой во Францию. Он решил не покидать страну даже на зиму. Взяв с собой весь двор, он расположился на Везере, приказал построить бараки для солдат и назвал место стоянки Герштель. Всю зиму он провел здесь, занимаясь саксонскими делами. Весной 798 г. он подверг полному опустошению земли между Везером и Эльбой. Одновременно союзные франкам ободриты разбили нордальбингов у Свентаны, перебив до 4000 саксов. После этого Карл смог вернуться во Францию, ведя за собой до полутора тысяч пленных. Летом 799 г. король вместе с сыновьями отправился в последний поход против саксов. Сам он оставался в Падерборне. Тем временем Карл Юный завершил усмирение Нордальбингии. Как обычно, Карл вернулся во Францию, ведя с собой множество саксов с женами и детьми для расселения их во внутренних областях государства.
209. Кем быть?
Статьи Литература

После получения дипломов молодые специалисты пойдут работать в школы, больницы, конструкторские бюро и воинские части где уровень зарплаты ниже всех мыслимых минимальных норм. О том, чтобы накопить деньги на квартиру, нет даже и речи. А бесплатных квартир просто уже нет. Но все видят, как по городу разъезжают дорогие автомобили, за рулём которых сидят люди, интеллект которых отпечатан у них на лице, как строятся шикарные коттеджи и квартиры. Уровень доходов этих людей позволяет покупать не само образование, а сразу диплом либо учёную степень. Но ведь уровень зарплаты это есть эквивалент общественно-необходимых затрат труда. Значит в том, кто больше зарабатывает, общество нуждается в большей мере. Так как же так получилось, что нашему обществу больше нужны бандиты, воры и рэкетиры, чем инженеры, учителя и врачи? Значит это общество нуждается в коренной перестройке. И перестраивать его придётся нам, молодым людям. А для этого необходимо учиться. Получается замкнутый круг. Так может быть стать профессиональным революционером чтобы разорвать этот круг? Чтобы сломать хребет этому аморфному образованию под названием “либеральная экономика”.
210. Книги Ветхого Завета
Статьи Литература

Четвертый творческий акт - создание солнца, луны, звезд. Здесь мы имеем дело с космогоническим видением о новом миротворческом периоде, в который земля обособилась от солнечной системы. Самый библейский рассказ об этом опять-таки ведется приспособительно к младенческому мировоззрению первобытного человека: так светила представляются как бы утвержденными на наружной небесной тверди, какими они и рисуются в нашем ненаучном, обыденном представлении. Здесь впервые указывается действующая причина разграничения суток на день и ночь, состоящая во влиянии светил. Этим самым как бы дается косвенное подтверждение той мысли, что три предшествующих дня творения не могли быть, следовательно, обычными астрономическими сутками. Библия указывает нам на троякое назначение небесных светил: во-первых, они должны разделять день от ночи, причем солнце должно было сиять днем, луна же и звезды - светить ночью; во-вторых, они должны служить регуляторами времени, то есть различные фазы солнца и луны должны были показывать периодическую смену месяцев и сезонов года; наконец, их ближайшее назначение в отношении земли состоит в том, чтобы освещать ее. Первое и последнее назначения светил ясны, среднее же требует уточнения. Речь идет о "знамениях".
211. Книги Нового Завета
Статьи Литература

Отцы Церкви останавливаются на вопросе: почему именно Церковь приняла не одно евангелие, а четыре? Иоанн Златоуст говорит по этому поводу: "... неужели один евангелист не мог написать всего, что нужно. Конечно, мог, но когда писали четверо, писали не в одно и то же время, не в одном и том же месте, не сносясь и не сговариваясь между собою при всем том написали так, что все как будто одними устами произнесено, то это служит сильнейшим доказательством истины. Ты скажешь: "случилось однако же, противное, ибо четыре евангелия обличаются нередко в разногласии". Сие то самое и есть верный признак истины. Ибо если бы евангелия во всем в точности были согласны между собою, даже касательно самих слов, то никто из врагов не поверил бы, что писались евангелия не по обыкновенному взаимному соглашению. Теперь же находящееся между ними небольшое разногласие освобождает их от всякого подозрения. Ибо то, в чем они неодинаково говорят касательно времени или места, нисколько не вредит истине их повествования. В главном же, составляющем основание нашей жизни и сущность проповеди, ни один из них ни в чем и нигде не разногласит с другим, - в том, что Бог сделался человеком, творил чудеса, был распят, воскрес, вознесся на небо.
212. Константин Станиславский
Статьи Литература

Он был из богатого и образованного купеческого сословия, из его высшего круга, поэтому звучная фамилия "Станиславский" не могла быть его настоящей фамилией. Это был сценический псевдоним, который Константин Сергеевич Алексеев (5.1.1863 - 7.8.1938) взял позже, в 1885 г. Его семья находилась в родстве с коллекционерами братьями Третьяковыми и с Саввой Мамонтовым, создателем частной русской оперы. "Мой отец, Сергей Владимирович Алексеев, чистокровный русский и москвич, был фабрикантом и промышленником. Моя мать, Елизавета Васильевна Алексеева, по отцу русская, а по матери француженка, была дочерью известной в свое время парижской артистки Варлей..." ("Моя жизнь в искусстве").
213. Концепция духовного воскрешения в рассказе З. Гиппиус «Святая плоть»
Статьи Литература

Пасха установлена в память о величайшем событии священной истории смерти и воскресении Иисуса Христа. Отрывки из Евангелия, рассказывающие о совершаемых Иисусом чудесах, начинают звучать на богослужениях еще задолго до Великого Поста. Главное место уделяется тем евангельским страницам, которые повествуют непосредственно о страданиях Христа, т.к. именно в них сосредоточен основной духовный смысл праздника. Для верующих этот праздник знаменует победу жизни над смертью. Иисус, «смертию смерть поправ», своим воскресением доказал, что смерти нет, что душа бессмертна. Поэтому Серафима так безотчетно для себя ждет Пасху, как желанное спасение: «Будет Христос Воскрес», «А вот к Пасхе веселый звон будет». Заканчивается рассказ причащением героини, т. е. раскаянием в грехах, очищением от скверны. З. Гиппиус предложила в рассказе новый путь обновления человека с помощью полного духовного перерождения и новой сверхчувственной, неземной Любви, которая в конечном итоге разрешается победой духа. Испив до дна чашу страдания, Серафима находит тихую радость просветления. Любовь к Леонтию из желания замужества переходит в светлое, одухотворенное и чистое чувство, неразрывно связанное с любовью к Богу и всему миру. Не понимающий сначала Серафиму Леонтий постепенно тоже попадает под власть этого высокого, радостного чувства. В финале рассказа весь окружающий мир становится причастным к мудрой нравственности людей, основанной на любви к Богу: «А небо и земля вокруг них были чистые-чистые, и казалось, что ничего другого и нет на свете, кроме чистоты, тишины и счастья».
214. Культурные коды послания "К вельможе" А. С. Пушкина и их связь с философской проблематикой текста
Статьи Литература

Думается, что обе эти точки зрения страдают некоторой односторонностью, а истина находится где-то посередине. Да, в композиционных частях послания, описывающих культурный мир ХVIII века, отсутствует объективный ход линейного движения времени. Отбор культурных кодов, символизирующих собой "минувший век", дается в соответствии с авторским видением предмета на основе ассоциативного принципа организации повествования. Однако начиная с культурного кода Французской революции движение времени приобретает вполне целенаправленный объективный линейный характер. Абсолютная авторская власть над движением сюжета утрачивается. Не случайно именно в этой части послания, характеризующей последние 50 лет европейской истории, исчезают авторские обращения к вельможе, имитирующие собой диалог автора и его героя, адресата послания, типа "Ты помнишь Трианон и шумные забавы?", "О, расскажи ж ты мне...", "Скажи..." и т.д., которые как раз и способствовали ассоциативному принципу построения сюжета. С формальной точки зрения отсутствие этих риторических обращений в пятой графической части послания можно объяснить тем обстоятельством, что реальный Юсупов не был непосредственным свидетелем событий Французской революции, вернувшись домой до ее начала. Однако можно найти этому и другое объяснение. Адресат послания, так же как и его автор, не в состоянии непосредственно повлиять на ход истории в тот его момент, когда происходят великие исторические катаклизмы, проявляющие себя через цепь беспощадных, а порой и бессмысленных разрушений. Через несколько лет это новое мироощущение Пушкина отзовется знаменитой сентенцией из "Капитанской дочки": "Не дай бог видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный". Эту фразу можно без особого насилия над смыслом переадресовать и европейской истории, рассмотрев вместо русского бунта бунт французский, который ознаменовался "падением всего", "мрачным ужасом", "союзом ума и фурий". Но человек может и должен сохранять достоинство и честь, оказавшись сначала один на один с этими великими историческими потрясениями, а потом оставшись один на один с чуждой ему эпохой и осознавая, что его век умер раньше его. Безусловно, что, размышляя над судьбой Юсупова в современном веке, Пушкин не мог не проводить параллелей с собственной судьбой, судьбой человека, которому современники уже к 1830 году начали отказывать в понимании, полагая, что он пережил свою славу первого русского романтического поэта. Литературная полемика с "демократической" литературой и журналистикой, обвиняющей поэтов пушкинского круга в литературном аристократизме, несомненно только усиливала эти настроения. Именно поэтому Пушкин, в нарушение исторической достоверности, делает Юсупова свидетелем, или, как говорили в ХVIII веке, "самовидцем", бурных европейских катаклизмов рубежа веков: "Ты видел вихорь бури..." Это свидетельство очевидца было принципиально необходимо поэту для построения в послании философии идеальной человеческой жизни.
215. Л. Шестов и В. Набоков: возможные сближения (на примере романа «Лолита»)
Статьи Литература

Шестовская трактовка сюжета грехопадения коренным образом отличается от трактовки Гегеля. Так, например, если последний заявляет, что «в божественной истории нет случайного», утверждая тем самым невозможность совпадения истины и случая, то Шестов с точностью до наоборот говорит о том, что «истина там, где наука видит "ничто". То есть в том единичном, неповторяющемся, непонятном, всегда враждующем с объяснением - "случайном"»20. С другой стороны, то, что для Гегеля благо: воссоединение человека с Духом общего, для Шестова - очевидное зло. Сущность греха, по Шестову, заключена отнюдь не в отпадении от единого, напротив, в этом как раз «первое дерзновение»: что «если первое дерзновение было великим подвигом человека? Если оно было началом жизни? Если "единое" есть "ничто", смерть и вырваться из его власти значило не уйти от Бога, а идти к Богу?»21. «Доверие к разуму» - вот, что стало причиной изгнания Адама из рая. Способность различения добра и зла не сделали людей ни свободными, ни, тем более, подобными Богу. Поверив змею, человек «стал знающим, но ограниченным и смертным существом. И чем больше он "знает", тем больше он ограничен. Сущность знания в ограниченности: таков смысл библейского сказания»22. Сорвав плод с дерева познания, человек тем самым утвердил «закон», и вместе с ним в мир пришли ясность и отчетливость, но одновременно с этим из мира исчезла тайна. И это, по мнению Шестова, не единственное зло, «законом» сотворенное. Только после того, как первый человек нарушил заповедь, он стал способен отличать добро от зла. Адам не обладал такой способностью не потому, что был ограничен в своем знании, но не было еще «ни лжи, ни зла, и стало быть, ни истины, ни добра»23, «"по своей природе" порок от добродетели ничем не отличался»24. Не имея понятия о добре и зле, человек был абсолютно свободен, но, послушав змея, он тем самым поставил себя в условия необходимости выбора. Таким образом, свобода стала заложником знания. И там, где обычно привыкли видеть именно свободный выбор: я сам решаю, сторону добра или зла мне принять, - Шестов видит необходимость и, значит, зло. Единственная возможность вновь обрести божественную свободу - освободиться от власти разума. «Вся наша моральная борьба, равно как и разумные искания - раз мы признаем, что Бог есть последняя цель наших стремлений, - рано или поздно приведут нас к свободе не только от моральных оценок, но и от вечных истин разума. Истина и добро, плоды с "запретного" дерева, - для ограниченных существ, для изгнанников из рая. Знаю, что осуществить на земле этот идеал свободы от истины и добра невозможно - вернее всего и не нужно. Но предчувствовать последнюю свободу человеку дано»25.
216. Лейтмотивная структура пьесы Л.Андреева «Жизнь Человека»
Статьи Литература

Начиная с первой картины («Рождение Человека и муки матери») данные лейтмотивы получают смысловое развитие и входят в новые образно-ассоциативные ряды. Носителями знакомого по Прологу серого цвета выступают здесь «силуэты Старух», которые, напоминая «кучку серых притаившихся мышей», «тихими голосами, пересмеиваясь… ведут беседу». Позднее, уже во второй картине, могуществу серого цвета будет противопоставлена недолговечность розовых тонов («светло-розовые стены», «розовенькое платье» Жены Человека), лишь на короткое время просветляющих общий фон действия. Комментирующая разговор Старух о грядущем рождении Человека ремарка («тихо смеются») вводит один из магистральных в пьесе лейтмотив смеха. Уже в начальном действии этот смех приобретает абсурдистские оттенки. Лукавый смех сопровождает слова Старух об извечных, мучительных циклах бытия («рожают и умирают… и вновь рожают») и парадоксальным образом ассоциируется с предощущением неотвратимой смерти, когда собаке Старуха «говорит: ты умрешь!» - а она осклабляет зубы и весело вертит хвостом». Здесь возникает смысловое пересечение лейтмотивов смеха и мучительного, страдальческого крика. Смех Старух композиционно накладывается на «тихий крик страдающей женщины», который затем «становится сильнее и замирает». Лейтмотив крика становится емким обобщением о «безнадежности», «страхе», «одиночестве и тоске», наполняющих человеческую жизнь. К экспозиционному монологу Некто в сером восходит символический мотив ночи («чувствуется ночь в этом крике»); сущностное же прозрение того, «как одинок всегда крик человека», порождает развернутую рефлексию об онтологической «заброшенности» личности, что вербализуется в «притчевом» звучании рассказанной Старухой истории: «Я слышала раз, как кричал человек, которому смяло экипажем ногу. Улица была полна народу, а казалось, что он только один и есть».
217. Леонид Леонов — «Вор»
Статьи Литература

Вполне в манере Достоевского и действует в романе всеобщий доверенный посредник (“конфидент”) посторонний свидетель многих ситуаций, сюжетно связывающий персонажей. В качестве такого введен писатель Фирсов. Само по себе введение писателя как действующего лица всегда производит впечатление вторичности произведения, недостатка авторского воображения. Но тут у Леонова решение нерядовое, динамичное. Фирсов задумал роман о воровской среде, собирает материалы по требованиям сюжета то там, то здесь, вступает в личные соотношения с персонажами, кому помогает, с кем дружит, с кем пропивает гонорар, в кого влюбляется, попадает и сам в “достоевские” сцены наплыва визитёров или исповедательные (как с убийцей Аггеем, I, 20, возжелавшим перед смертью оставить и свой след в публичности); да и фирсовская манера сбивчивых бесед и метаний тоже отдаёт Достоевским. В таком включении сочинителя есть и удавшаяся игривость (ещё усиленная юмористической добавкой вора Доньки, изливного в стихах). Создаётся двоение литературной формы, роман в романе, как составное яичко в яичке хотя от этого же снижается реальный вес книги. (Конечно, в советских условиях такой назойливый собиратель сведений был бы всеми сочтён сексотом и отвергнут, но уж тут условность.) Заодно через Фирсова демонстрируются и находки из леоновской записной книжки, неиспользованные фрагменты авторского пера, да и попытки высказаться по философским верхам, хотя это не получилось веско. Через него же, осторожно, ощущение писателя в советском бытии: “Наше время нужно пока запечатлевать лишь в фактах, без всяких примечаний”, и “пририсовал домик с решётчатым окошком”. “Писатель сейчас в забвении. С нами общаются только через фининспектора. Какая расточительная щедрость эпохи”.
218. Леся Украинка
Статьи Литература

Написана она по мотивам легенды о знаменитом Дон-Жуане, воспетом многими классиками мировой литературы задолго до слабой женщины, писавшей на украинском языке: Вот что сама Лариса Петровна говорила о создании и замысле драмы "Каменный Хозяин или Дон-Жуан" в письме А. Е. Крымскому от 24 мая 1912 года: "Я написала Дон -Жуана! Вот того самого, "всемирного и мирового", не дав ему даже никакого псевдонима. Правда, драма (опять драма!) называется "Каменный хозяин", так как идея ее - победа каменного, консервативного начала, воплощенного в Командоре, над раздвоенной душой гордой и эгоистичной женщины (донна Анна), а через нее и над Дон - Жуаном, "рыцарем свободы". Не знаю, конечно, что у меня получилось, хорошо или плохо, но скажу Вам, что в этой теме что-то дьявольское, таинственное, недаром она уже скоро триста лет мучит людей. Говорю "мучит", ибо написано на нее много, а хорошего написано мало, на то ее и выдумал " враг рода человеческого", чтобы разбивались о нее подлинное вдохновение и самые глубокие мысли: Так или иначе, но вот уже и в нашей литературе есть Дон -Жуан, собственный, оригинальный тем, что написала его женщина, чего не было до сих пор, кажется...."
219. Лимерик: непереводимая игра слов или переводимая игра формы?
Статьи Литература

Э. Лир использовал практически всегда одну и ту же форму лимерика, в которой первая строка начинается словами There was... («Жил да был...»), а последняя повторяет первую с заменой прилагательного на более выразительное, часто придуманное им самим для усиления впечатления от описываемого характера. Несмотря на кажущуюся бессмысленность, лимерики Лира отображают, по мнению исследователей, его мировоззрение и мироощущение [Наrk 1982]. Как уже было замечено, он был человеком с надломленной душой; страдая эпилепсией, он жил в постоянном страхе ожидания очередного приступа; его осознание себя как человека вне общества усугублялось еще и тем, что он, выражаясь современным языком, имел «нетрадиционную сексуальную ориентацию». В один из периодов своей жизни Лир был страстно влюблен в молодую девушку и мечтал на ней жениться; хотел он этого так сильно, что, боясь получить отказ, решил предварительно обсудить возможность женитьбы с сестрой своей избранницы; она же, то ли в отместку, то ли просто из зависти, уверила его в совершенной безнадежности предприятия. Так он и прожил в одиночестве довольно долгую жизнь (Лир родился в 1812, а умер в 1888 г.). Он очень много путешествовал, был в Греции, Албании, Палестине, Сирии, Индии и даже на Цейлоне; последние 18 лет своей жизни он прожил в Сан-Ремо в Италии. Наверное поэтому герои его стихов родом из мыслимых и немыслимых географических далей; и, может быть, потому, что сам он всю жизнь страдал от тех или иных жизненных несуразиц, все они совершают странные поступки, необычность которых заключается либо в нелепом поведении, либо в бессмысленном отрицании очевидных фактов. Но так или иначе, лимерик не случайно относят к nonsense verse его смысл как бы в бессмысленности происходящего.
220. Лингвопоэтический анализ пьесы Н. Садур «Памяти Печорина»
Статьи Литература

Причем глагол сгорать функционирует в микроконтексте приведенных реплик в переносных значениях 'погибать' [MAC. Т. 4. С. 87], 'худеть, таять от болезни = температуры' (контекстуальный лексико-семантический вариант), но в макроконтексте пьесы сохраняет свое семантическое родство с тематической группой жара, в которую входят лексемы пламя, огонь (им плюется фокусник Алъфелъбаум), жар, жара, (невыносимо) жарко (предикативное наречие) и (на основании причинной смежности) чудовищный пурпур на щеках Веры, ее сгорающие щечки. Жар охватывает все водяное общество. Эта всеобщая «лихорадка» ассоциативно (согласно типологии словесных ассоциаций А.П.Клименко [Клименко, 1974. С. 50], по тематической ассоциации) выводит реципиента на адово пекло, ею детерминирована ситуативная семантизация фамилии главного героя: контекст пьесы провоцирует словообразовательную ассоциацию фамилии Печорин с глаголом печь в значении 'обдавать жаром, обжигать, палить' [MAC. T.3. С. 165] и тем самым - 'овладевать, мучить, печалить7, губить'. В результате создается эффект амбивалентности, энантиосемичности значения онима, поскольку продолжает работать давно осмысленная читателями романа «Герой нашего времени» соотнесенность фамилии Печорин с рекой Печорой, способствующая выводу психологической характеристики героя (север > холод > «остылость» как состояние души / сердца (П е ч о р и н. Сердце мое давно остыло (П.П., 231)). Изначально контрастная тема холода / жара как тема Печорина заявлена самим Лермонтовым: Погружаясь в холодный кипяток

Blog

Статья по предмету Литература