Статья по предмету Литература

  • 61. А. С. Пушкин. Становление поэта
    Статьи Литература

    Давно стало общим местом утверждение о том, что, сколько бы мы ни перечитывали Пушкина, каждый раз понимание силы его мысли и красоты выражения поэтических картин все более обогащается. Однако позволю себе сказать, что со мной это происходит на самом деле. Особенно это относится, пожалуй, к трагедии "Борис Годунов". Рискуя показаться кощунствующим в адрес Шекспира, которого, кстати, также очень люблю, отважусь сравнить эту трагедию с общепризнанной великой трагедией Шекспира "Жизнь и смерть короля Ричарда III". Еще раз повторю: может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, что часть огромной поэтической силы драматурга Шекспира в этой трагедии тратится на "агитацию" в пользу династии Тюдоров. А трагедия "Борис Годунов" все больше и больше приобретает в моих глазах силу народной трагедии, автор которой неподвластен тем или иным агитационным, политическим мотивам. Более того, на мой взгляд, трагедия Пушкина представляет более убеждающую картину эпохи Бориса Годунова, чем, опять же, эпоха Ричарда III, нарисованная таким историком, как Томас Мор, в прозе которого, может быть несправедливо, видятся некоторые агитационные тенденции опять-таки в пользу Тюдоров. Впрочем, это мои сугубо субъективные суждения, продиктованные особым почитанием Пушкина. Во всяком случае уверен, что Пушкин более, чем кто бы то ни было, имел право сказать:

  • 62. А.А. Фет. «Шепот, робкое дыханье…»: стихотворение в восприятии современников
    Статьи Литература

    Ситуацию точно оценил противник радикальной литературы Ф.М. Достоевский в статье "Г-бов и вопрос об искусстве", 1861), согласившийся, что появление стихотворения Фета было, мягко говоря, несколько несвоевременным: "Положим, что мы переносимся в восемнадцатое столетие, именно в день лиссабонского землетрясения. Половина жителей в Лиссабоне погибает; дома разваливаются и проваливаются; имущество гибнет; всякий из оставшихся в живых что-нибудь потерял или имение, или семью. Жители толкаются по улицам в отчаянии, пораженные, обезумевшие от ужаса. В Лиссабоне живет в это время какой-нибудь известный португальский поэт. На другой день утром выходит номер лиссабонского "Меркурия" (тогда всё издавались "Меркурии"). Номер журнала, появившегося в такую минуту, возбуждает даже некоторое любопытство в несчастных лиссабонцах, несмотря на то, что им в эту минуту не до журналов; надеются, что номер вышел нарочно, чтоб дать некоторые сведения, сообщить некоторые известия о погибших, о пропащих без вести и проч. и проч. И вдруг на самом видном месте листа бросается всем в глаза что-нибудь вроде следующего: "Шепот, робкое дыханье…" Не знаю наверно, как приняли бы свой "Меркурий" лиссабонцы, но мне кажется, они тут же казнили бы всенародно, на площади, своего знаменитого поэта, и вовсе не за то, что он написал стихотворение без глагола, а потому, что вместо трелей соловья накануне слышались под землей такие трели, а колыхание ручья появилось в ту минуту такого колыхания целого города, что у бедных лиссабонцев не только не осталось охоты наблюдать "В дымных тучках пурпур розы" или "Отблеск янтаря", но даже показался слишком оскорбительным и небратским поступок поэта, воспевающего такие забавные вещи в такую минуту их жизни".

  • 63. А.И.Куприн "Гранатовый браслет" (1910)
    Статьи Литература

    Размышления о глубинах женской души, о доминировании "материнского" начала в интимном переживании побуждают Аносова с тревогой отмечать пренебрежение к этой тайне в современном мире: "Целыми поколениями не умели преклоняться и благоговеть перед любовью". Особой психологической достоверности автор достигает, выражая трагедийно-романтическую концепцию любовного чувства, имеющего бытийные, внесоциальные приоритеты, речами старого боевого генерала, далекого от поверхностной юношеской восторженности: "Любовь должна быть трагедией. Величайшей тайной в мире! Никакие жизненные удобства, расчеты и компромиссы не должны ее касаться". Затронутая Аносовым проблема семейных отношений, вопрос о степени духовной оправданности брачного союза, подчас не сохраняющего в себе истинного чувства, вписываются в контекст тех общественно-литературных дискуссий о семье и браке, которые активно велись на рубеже ХIХ-ХХ вв. Данные споры находили свое отражение в трудах мыслителей этого времени (В.Соловьев, В.Розанов, Н.Бердяев, П.Флоренский, И.Ильин и др.), семейные отношения получили глубокое осмысление и в литературе в произведениях М.Горького ("Мещане", "Детство", "Дело Артамоновых"), С.Найденова ("Дети Ванюшина"), Е.Чирикова ("Иван Мироныч") и др. Созвучный проблематике купринского произведения художественный интерес к материнской ипостаси женской души особенно ярко проявился в ряде рассказов Горького 1910-х гг. из цикла "По Руси" ("Рождение человека", "Женщина", "Едут", "Страсти-мордасти").

  • 64. А.И.Куприн (1870 – 1938). Очерк творчества
    Статьи Литература

    В 1894 г. Куприн в чине поручика выходит в отставку и приезжает в Киев, где сотрудничает в газетах "Киевское слово", "Киевлянин". Как будет вспоминать он позднее, в эти и последующие годы ему пришлось сменить множество разнообразных профессий: грузчика, рабочего кузнечного цеха, землемера, провинциального артиста, газетного репортера и др. Этот жизненный опыт решающим образом повлиял на художественную картину мира уже ранней купринской прозы, для которой характерна экстенсивность в освоении самых разных социальных уровней русской жизни, психологии героев различных профессиональных призваний от служителей искусства до военных и артельных рабочих. Первую писательскую известность принес Куприну основанный на материале армейской жизни рассказ "Дознание" (1894), где через незначительный бытовой эпизод кражи рядовым татарином "пары голенищ и тридцати семи копеек деньгами"[1] автору удалось не только психологически емко запечатлеть отупляющее воздействие нравов солдатской и офицерской среды, но и вывести мыслящего героя, тяготящегося формализованным духом этой среды и противопоставляющего ему возможность невербального, искреннего человеческого контакта (образ подпоручика Козловского). Данная тематическая линия получит развитие в таких ранних рассказах Куприна, как "Куст сирени" (1894), "Ночлег" (1895), "Прапорщик армейский" (1897), "Поход" (1901). В этот же период, восхищаясь стихийными, страстными натурами героев книг К.Гамсуна, Р.Киплинга, Д.Лондона, Куприн обращается к темам любви, красоты, к постижению тайны женской души в рассказах "Страстная минута" (1895), "Лолли" (1895), "Allez!" (1897), "Погибшая сила" (1900), "Сентиментальный роман" (1901) и др. В этом ряду особенно выделяется написанная под впечатлением от поездки в Полесье повесть "Олеся" (1898), где Куприн, с опорой на опыт Л.Толстого автора "Казаков", развивает классическую для отечественной литературы тему "русский человек на rendez-vous" и воплощает самобытную трактовку идеала гармоничного в своей первородной красоте "естественного" человека, утверждая возвышенно-романтическую концепцию любви, которая преодолевает узкие пределы бытовых форм повседневной жизни.

  • 65. А.С. Пушкин "Поэт и любовь"
    Статьи Литература

    МАТЬ НАТАЛИ (в окружении светских дам читает). Только любовь и нежность помогли мне заслужить расположение вашей дочери. Но, будучи окружена всегда восхищением, поклонением, соблазнами, надолго ли она сохранит это расположение? Ей станут говорить, что лишь несчастная судьба помешала ей заключить другой, более равный, более блестящий, более достойный её союз. Не возникнут ли у неё сожаления? Не будет ли она смотреть на меня, как на помеху, как на коварного похитителя? Не почувствует ли она ко мне отвращение? Бог мне свидетель, что я готов умереть за неё… Перейдём к вопросу о денежных средствах. До сих пор мне хватало моего состояния. Хватит ли его после моей женитьбы? Я не потерплю ни за что на свете, чтобы жена моя испытывала лишения, чтобы она не бывала там, где она призвана блистать, развлекаться. Чтобы угодить ей, я согласен принести в жертву всё, чем я увлекался в жизни, моё вольное, полное случайностей существование…

  • 66. А.Теннисон как толкователь викторианской эпохи
    Статьи Литература

    Творчество А.Теннисона, в особенности 5070-х гг. XIX века, отразило в себе основные проблемы викторианской эстетики. Прежде всего, возникают попытки возрождения средневекового мироощущения, средневековых представлений о двойственной сущности (духовной и земной) каждого явления природы, которая мыслилась символом Бога. Карлейлевская идея символизма природы оказывает существенное воздействие на викторианскую этику, поэзию и живопись. «Все видимые вещи суть Эмблемы, - писал Т.Карлейль в романе «Sartor Resartus». Материя существует только духовно, чтобы представлять какую-нибудь идею и воплощать её» [6]. Символ, по Т.Карлейлю, - средоточие божественного начала. Человек окружён символами. «Вселенная есть только обширный символ Бога», и сам человек не что иное, как «символ Бога» [7]. Для А.Теннисона, испытавшего сильное влияние Т.Карлейля, характерно восприятие Бога как «силы во мраке, о которой мы только догадываемся». «We see the shadow of God in the world a distorted shadow» («Мы видим тень Бога в мире искажённую тень») [8]. В дальнейшем это выльется в одну из основных дилемм творчества А.Теннисона примирение человеческого и божественного, небесного и земного, духовного и материального. Однако, восхищаясь Т.Карлейлем, его прославлением Бога и героического духа, в 40-50-х гг. А.Теннисон был склонен думать, что героические времена античности и средневековья канули в Лету, и героика чужда современности. Для А.Теннисона одарённый человек, способный на подвиг, был не столько предметом поклонения, сколько объектом для размышлений. Вера всегда оставалась единственной опорой нравственности. Стихи А.Теннисона этого периода о мифических легендарных героях овеяны элегическим настроением («Сэр Галагад», «Смерть Артура», «Годива», «Сэр Ланселот и королева Гиневра»).

  • 67. Аввакум Петров
    Статьи Литература

    Еще большее неприятие Аввакума вызывает заимствование с Запада “внешней мудрости” светской науки. Уже говорилось, что основное противоречие в данном случае лежало в разных системах мышления старообрядцев и “латинствующих”. Если последние старались привить на русской почве рационалистическое мышление с его опорой на знание, то первые защищали традиционный для древнерусского сознания принцип религиозно-мистического постижения Божиих тайн. Совсем не случайно протопоп Аввакум постоянно ссылается на авторитет Дионисия Ареопагита, а также на святоотеческую литературу, в которой, как известно, научно-рациональное знание последовательно отрицалось. Вслед за отцами церкви Аввакум видит в “еллинских философах” язычников, а в более современных западноевропейских ученых авторитетах еретиков. Так, он утверждал, что “ритор и философ не может быть христианин”, что “ни на праг церковный ритор и философ достоин внити”. А сам же с гордостью утверждает: “Аз есмь ни ритор, ни философ, дидаскалства и логофетства неискусен, простец человек и зело исполнен неведения”. Следовательно, неприятие “западной” учености в любом ее виде это принципиальная позиция Аввакума.

  • 68. Августейший свибловский дачник
    Статьи Литература

    В Петербурге Карла-Фридриха представили Анне Петровне. Вот как описывает Берхгольц внешность Анны: «Взоры наши тотчас обратились на старшую принцессу, брюнетку и прекрасную как ангел. Цвет лица, руки и стан у нее чудно хороши. Она очень похожа на царя и для женщины довольно высока ростом. По левую сторону царицы стояла вторая принцесса, белокурая и очень нежная; лицо у нее, как и у старшей, чрезвычайно доброе и приятное. Она годами двумя моложе и меньше ростом, но гораздо живее и полнее старшей, которая немного худа. В этот раз они были одеты одинаково, но младшая имела еще позади крылышки; у старшей же они были недавно отрезаны, но еще не сняты и только зашнурованы. Сделаны эти крылышки прекрасно. Платья принцесс были без золота и серебра, из красивой двухцветной материи, а головы убраны драгоценными камнями и жемчугом, по новейшей французской моде и с изяществом, которое бы сделало честь лучшему парижскому парикмахеру»8. Обаяние, серьезность, образованность Анны отмечал и другой иностранец - вышеупомянутый барон Густав фон Мардефельд: «Я не думаю, чтобы в Европе нашлась в настоящее время принцесса, которая могла бы поспорить с ней в красоте, а именно в величественной красоте. Ростом она выше обыкновенного; она при дворе ростом выше всех остальных дам, но талия ее до того изящна и грациозна, что кажется, будто природа создала ее такою рослою для того, чтобы и в этом отношении, как и в других, ее нельзя было сравнивать ни с кем другим. Она брюнетка, и без искусственных средств цвет лица ее весьма белый, живой. Все части ее лица до того прекрасны, что если б их каждую отдельно подвергать рассмотрению по правилам античных художников, то и тогда нельзя было бы отрицать совершенства их. Когда она молчит, то можно читать в ее больших прекрасных глазах всю прелесть и величие души. Но когда она говорит, то делает это с непринужденною ласковостью, и если прибавить сюда, что она имеет прекрасный рот, белые и правильные зубы и две ямочки на щеках, то нельзя себе представить ничего милее ее. Обращение ее чуждо всякого жеманства, во всякое время ровное, и более серьезное, чем веселое. Она с юности не любила детских забав и не занималась ими; ум ее, напротив, был обращен только на серьезное. Она отлично говорит по-немецки и по-французски и предпочитает чтение моральных и исторических книг всякому другому времяпрепровождению, и именно таких книг, которые развивают ее ум и суждение и ведут ее к добродетели и науке. В последних она сделала такие удивительные успехи, что нельзя достаточно похвалить ее проницательность и душевные качества»9.

  • 69. Августин Бетанкур
    Статьи Литература

    Столь плодотворная деятельность Бетанкура на благо России увенчалась орденами Святого Александра Невского и Святого Владимира, которые он носил вместе с испанским орденом Святого Иакова с мечом. Однако последние годы жизни (1822-1824) принесли ему много переживаний и незаслуженных обид. Говорят о происках завистников об интригах недоброжелателей... Так или иначе, в итоге Бетанкур попал в немилость к императору и 2 августа 1822 года был отстранен от должности Главного директора путей сообщения. Обиженный и оскорбленный, в подавленном состоянии духа летом 1823 года он в последний раз отправился в Нижний Новгород для осмотра работ на Всероссийской ярмарке - еще одном знаменитом своем детище. Здесь его настигла весть о смерти любимой дочери Каролины. Вернувшись в Петербург, Бетанкур подал в отставку, которую получил 4 февраля 1824 года, а через пять месяцев скончался. Похоронили его в Александро-Невской Лавре. На могиле установили величественный памятник, изготовленный по рисунку А. А. Монферрана.

  • 70. Авраамий Ростовский
    Статьи Литература

    Время жизни преп. Авраамия неизвестно. Поздние редакции Жития делают его современником киевского князя Владимира Святославича, Крестителя Руси (ум. 1015), и относят его кончину к 1010 г. (т. н. Третья редакция, XVII в.). Однако большинство исследователей считает Авраамия деятелем гораздо более позднего времени, причем разброс датировок чрезвычайно широк: от второй половины XI до XIV в. (впрочем, последнюю датировку, предложенную Е. Е. Голубинским, отождествившим преп. Авраамия с игуменом Авраамием Низким, ходившим в Царьград в 1385 г., по-видимому, следует решительно отбросить). Принимая во внимание тот факт, что ростовский Богоявленский монастырь впервые упоминается в летописи под 1261 г., причем уже как архимандрития, деятельность преп. Авраамия следует отнести во всяком случае к более раннему времени. Позднейшая, т. н. Третья редакция Жития преп. Авраамия сообщает о том, что мощи святого были обретены в 1175 г., при великом князе Владимирском Всеволоде Юрьевиче Большое Гнездо, однако насколько можно доверять этому свидетельству, неизвестно. Напротив, автор Пинежского летописца XVII в. отнес кончину Авраамия к 1239 (?) г., однако показания этого источника настолько путаны и противоречивы, что не внушают никакого доверия. Наконец, есть основания датировать деятельность преподобного временем около начала XIII в.: именно к этому времени относится прототип металлического креста преп. Авраамия, находящегося ныне в Ростовском музее (по В. Г. Пуцко).

  • 71. Авраамий Смоленский
    Статьи Литература

    Биографические сведения о смоленском игумене содержатся исключительно в его Житии, написанном его учеником Ефремом. Авраамий родился в Смоленске. Известно имя его матери Мария. (Позднейшие редакции Жития называют имя его отца Симеон, а также имя, которое Авраамий получил при крещении, Афанасий; однако достоверность этих сведений сомнительна.) Будущий игумен принял пострижение в монастыре Пресв. Богородицы в Селище, близ Смоленска, и здесь же был рукоположен в иеромонахи. Житие датирует это княжением "великого и христолюбивого князя Мстислава Смоленского и всея Руси", т. е., очевидно, Мстислава Романовича, князя Смоленского в 11971212 гг. (великий князь Киевский в 12121223). Вскоре Авраамий получил широкую известность благодаря своей аскетической жизни и особенно глубоким познаниям и учительному дару: "дасть бо ся ему благодать Божия не токмо почитати, но протолковати (истолковать. А. К.), яже мноземъ несведущимъ и от него сказаная всемъ разумети". Автор Жития приводит слова противников Авраамия, обвинявших его в том, что "се уже весь градъ к собе обратилъ есть". Это вызвало недовольство игумена, который "отлучи" Авраамия и "много озлоблениа на нь возложи". Авраамий покинул Селище и перебрался в Смоленск, в Крестовоздвиженский монастырь, где его проповедь стала привлекать еще больше народа ("начаша боле приходити, и учение его множайшее быти"). Судя по рассказу Жития, проповеди Авраамия носили яркую эсхатологическую окраску: "не престааше Страшнаго поминая суда, испытаниа бояся… и къ всемъ приходящимъ оного страшнаго дне не престая о томъ глаголя". Авраамий получил известность также как иконописец. Житие упоминает две его иконы, сюжеты которых напрямую связаны с темами проповедей: Страшный суд и Испытание воздушных мытарств.

  • 72. Автор и герой в автобиографических романах И. Бунина "Жизнь Арсеньева" И М. Осоргина "Времена"
    Статьи Литература

    Та-кой субъективный рассказчик "не ставит перед собой цели дать глубокую картину объективной действитель-ности, свести все факты этого алогичного мира в ка-кую-то концепцию. Но само его положение… человека "самого по себе" выдвигает на первый план его субъ-ективность, которая и является главным принципом его существования" (цит. по: [8]). Носителем этого субъек-тивного начала становится лирический герой, отстаи-вающий свою самоценную сущность. Соответственно, оба героя представлены не в их взаимодействии с внешним миром - исходным пунк-том лирического изображения становится направлен-ность на себя, обращенность к собственному "я". По-казательны в этом смысле самопризнания рассказчи-ков: "…Других, повторяю, я все еще не хочу или не мо-гу замечать…" (6, 22)1; "Их жизни (родного брата и сес-тер. - А.С.) не входят в эту повесть о самом себе" (38)2. "Другие", "внешний мир", действительность со вре-менем "принимаются" в сознание ("Постепенно вхо-дили в мою жизнь и делались ее неотъемлемой частью люди" (6, 15); "В лице этих ближайших друзей и парт-неров моих родителей вторгался в наш домик внешний мир…" (22)), но не выступают как существующие вне-положно ему; раскрываются в той степени и теми гра-нями, какими оказываются причастными лирическим переживаниям героя, связанными со стихией его чувств; даны не прямо, а опосредованы его видением. Арсеньев не считает необходимым сообщить о даль-нейшей судьбе своего товарища Глебочки, с которым жил в нахлебниках в одном доме во время учебы в гимназии, или хозяина этого дома мещанина Ростовце-ва. Герой М.Осоргина, рассказывая о своей крестной Марье Павловне, добавляет "…умерла она как-то неча-янно, ни когда, ни почему - не помню, я в то время уже читал Достоевского" (16). Образы рассказчиков, в свою очередь, за редкими исключениями, почти не вы-свечивается взглядом со стороны - с точки зрения дру-гих персонажей. Созерцательность - другое неотъемлемое качест-во лирического субъекта.

  • 73. Агата Кристи: "Десять негритят"
    Статьи Литература

    Вера Клейртон молодая, рассудительная, гордая девушка, держащая свои чувства и эмоции при себе. Несмотря на внешнее хладнокровие и спокойствие, она очень страдала. «Нет ничего проще убийства, но потом воспоминания о нем никогда не дадут тебе спокойно спать по ночам». В этих словах и есть вся Вера. Она любила и была любима, но не могла быть счастлива рядом с человеком, которого любит. Ею двигало желание отомстить, ее поражало острое чувство несправедливости по отношению к любимому мужчине, в ней постепенно просыпалась ненависть к невинному ребенку, которому она помогла умереть, хладнокровно послав его плыть к дальней скале, зная, что назад он не вернется. Молодой офицер, Хьюго Хамилтон, похоже был единственным мужчиной, которого могла полюбить эта девушка. Молодой, красивый, умный, возможно даже богатый… Если бы не его брат, маленький мальчик, которому досталось бы все наследство. Подумать только, ведь если бы его не было, Хьюго был бы богат, мог бы женится на Вере, они прожили бы долгую и счастливую жизнь. Если бы не непослушный мальчишка, Сирил Хамилтон, гувернанткой которого она была. По ночам на острове, в ожидании смерти, она часто вспоминала тот ужасный день, когда страшно нелепо погиб Сирил. И Хьюго посмотрел на нее так, как будто бы догадывался, или даже знал об этом. О преступлении, которое Вера совершила ради него. Оно никому не принесло счастья, оставив только печальные воспоминания. Но нет, ей нельзя думать о Хьюго…

  • 74. Адекватность моделирования при переводе с английского на русский язык: лексико- семантический аспект
    Статьи Литература

    Чтобы наиболее полно отражать реальные действия переводчика, теоретическая модель должна содержать описание психических процессов, обеспечивающих такую деятельность (Комиссаров, 1990). Признание того факта, что перевод это особый вид речевой деятельности, позволяет рассмотреть его с позиций психолингвистики. Объектом исследования психолингвистики является речевая деятельность в целом, перевод же это наименее изученное ее проявление с позиций этой научной теории. Такой подход позволил разработать психолингвистическую модель перевода, в которой для моделирования переводческого процесса используются положения психолингвистики о структуре речевой деятельности. Как и в любой человеческой деятельности, в речевой деятельности человека выделяется несколько этапов. В соответствии с целью речевого акта у говорящего формируется внутренняя программа будущего сообщения, которая затем развертывается в речевое высказывание. Этот процесс выглядит следующим образом: 1) возникает мотив, который побуждает к действию; 2) появляется цель, которую человек стремится достичь для удовлетворения мотива с помощью речевого произведения; 3) создается внутренняя программа будущего высказывания; 4) формируется высказывание во внутренней речи; 5) осуществляется вербализация высказывания в устной или письменной речи (Комиссаров, 1999). При создании текста перевода переводчик равным образом осуществляет речевую деятельность, поэтому процесс перевода должен проходить через те же ее этапы, но с одним существенным отличием: внутренняя программа переводчика не генерируется им самим и составляет свернутое содержание оригинала. Внутренняя программа существует в форме субъективного кода говорящего, поэтому такое представление процесса перевода включает два этапа «перевод» с языка оригинала на внутренний код и «перевод» с внутреннего кода на язык перевода (Комиссаров, 1990). На первом этапе переводчик преобразует («переводит») осмысленное им содержание оригинала на свой «язык мозга» в виде внутренней программы (замысла высказывания); на втором этапе переводчик развертывает эту программу в текст перевода на другом языке, как поступает любой говорящий на этом языке. Психолингвистическая модель полностью соответствует пониманию перевода как вида речевой деятельности. То, что результатом перевода является создание речевого произведения, позволяет утверждать, что психолингвистическая модель речевой деятельности в целом правильно описывает процесс перевода.

  • 75. Актуальность творчества Ф.М. Достоевского
    Статьи Литература

    Творчество Достоевского уходит корнями в русскую культуру прошлого до самых отдаленных веков. И в то же время оно связано со всей современной ему культурой, философией, литературой и искусством. Глубокий всемирно-исторический смысл обрели в его понимании вечно живые "Божественная комедия" Данте, образ Дон Кихота, Алексей-человек божий или Мария Египетская, так же, как Клеопатра или Наполеон оказывались для него символами судеб и переживаний человека его эпохи с их муками и исканиями. И так же он смотрел на Книгу Иова или на Евангелие, в которых видел отражение волнений человека и духовных исканий не только прошлого, но и своей эпохи. Даже в маленьком стихотворении Фета он стремился раскрыть выражение тоски человечества по идеалу. В свою очередь, изображая текущую, злободневную современность, Достоевский умел поднять ее до высот трагедии.

  • 76. Александр Вампалов
    Статьи Литература

    В первоначальном варианте пьесы Валентина, кстати сказать, драма была озаглавлена ее именем99, кончала с собой. Взяв из рук отца ружье, с которым Помигалов выходил встречать дочь, она скрывалась за воротами своего дома и в разгар выяснения отношений между отцом, Пашкой и Шамановым спускала курок. И как часто это бывает у Вампилова, чисто внешние формальные ограничения (цензура) приводили драматурга к не менее глубокому и содержательному решению. Гибель Валентины несла в себе высокую трагедию, катарсис; утреннее появление героини делало вину Шаманова неискупимой (разумеется, речь идет не о житейской, а о художественной системе координат). То душевное увечье, с которым появлялся на сцене в первом действии Шаманов, не растворялось, не исчезало, не было искуплено, а как бы переходило на Валентину. Валентину и Шаманова связывает в пьесе любовь. Но это скорее драматургическая ситуация, чем лирическое чувство. (По законам вампиловской сюжетики нравственная история, нравственные превращения героя всегда связаны с любовью к юной девушке. В центре обычной модели вамниловских пьес молодой, а потом и не очень молодой человек, герой, обретающий все более сложные проблемы; по сторонам драматургического треугольника обычно две женщины: одна юная и прекрасная, бесплотная и идеальная, как сама весна, как возрождение, героиня, на завоевание которой направлены основные усилия главного действующего лица, а другая - так сказать, "старшая жена", усталая, немолодая, порядком изученная героем, которой всегда суждено быть исчадием драматических перипетий, формальным источником бед героя. Это относится даже к Галине, которая, уехав, "подтолкнула" героя к загулу, не говоря уже о внесценической Голошубовой, Макарской, не пустившей героев ночевать, или Кашкиной.) Валентина значительно отличается от своих предшественниц в драматургии Вампилова. Ей, ее чувству, ее судьбе уделено гораздо больше внимания, драматических перипетий и напряжения, чем переживаниям Тани, Нины, Ирины. В какой-то мере это обусловлено сонливой отрешенностью Шаманова от происходящего, но в немалой степени и особенностями образа героини. Чувство Валентины - это полудетская, школьная влюбленность в нездешнего, заезжего, "удивительного" взрослого мужчину, влюбленность игрушечная, заимствованная из довоенных "дамских" рассказов для старшего школьного возраста и не менее ортодоксальных кинофильмов, где усталый, продутый ветрами и припорошенный снегом инженер (начальник участка, прораб или геолог) засыпает у края стола в своей холостяцкой комнате, не сняв болотных сапог и отсыревшего плаща, а юное любящее созданье обиходит к нему и, взамен жены, не вынесшей трудностей кочевого быта, окружает его любовью и заботой. Это влюбленность, подзуживаемая горячим женским любопытством Анны Хороших г Зинаиды Кашкиной (для одной - сострадать древнее, как мир, развлечение в скудной событиями жизни, для другой - приправа к собственному чувству) и неуместными приставаниями Пашки, любовь недолгая, весенняя - действие разворачивается где-то в середине или в конце лета (Кашкина из отпуска вернулась), а в июне Валентина, которой "не более восемнадцати лет", окончила школу и, привязанная своей влюбленностью, осталась подавальщицей в буфете, где обычно завтракает ее герой. Любовь Валентины не похожа на безоглядное, стремительное чувство Тани Репниковой, Ирины или на горделивую строптивость Нины. Первый же разговор Шаманова с Валентиной - болтовня от скуки взрослого с ребенком - погубил чувство героини. Это произошло не потому, что Шаманов ее отверг, а потому, что была раскрыта тайна. Идея любви материализовалась в слове, а материализовавшись, потеряла все свое высокое напряжение. Любовь Валентины - тихое, стеснительное, книжное чувство, которому уютно в тишине воображения, но холодно и страшно быть выраженным в слове, и в то же время - парадокс, точно схваченный Вампиловым, - Валентинино признание взывает не только к чувству своему или Шаманова, но и к... общественному мнению: "Все знают... Кроме вас. Вы один здесь такой: ничего не видите... Вы слепой! Слепой - ясно вам! Слепой... Но не глухой же вы, правда же?"

  • 77. Александр Матвеевич Пешковский
    Статьи Литература

    "Я начинаю укрепляться во мнении, что и я-то сам лишь понимаю естественные науки, но не люблю их. Что я их понимаю, что мне нетрудно было усвоить основные факты и сделать их сферу немножко своею, что я увлекаюсь конечными выводами и загадками - это тебе известно. Но возьмем другую сторону медали. В детстве до поступления в гимназию я любил только литературу. Из классиков я читал тогда только Пушкина и Лермонтова - остальные все из детской литературы. (...) В гимназии в 1-м классе я очень любил латинский язык, т. е. мне нравилась грамматика и процесс перевода (это, слава Богу, исчезло конечно). География тоже нравилась, но нужно прибавить, что учитель был совершенно исключительный по талантливости и оригинальности. (...) Поступая собственно влечению характера, а не разума, я должен бы был собственно поступить на историко-филологический факультет. Поясню еще тебе свою мысль. В том, напр., что я увлекался поэзией, не было никакого противоречия с естествознанием, но в том, что я увлекался больше, чем эстетически, было противоречие. В сущности, чтобы быть естественником, нужно быть человеком холодным или по крайней мере иметь особую камеру холодности в мозгу. Естествознание имеет очень много общего с "чистым" искусством - отдаленность от ближнего (я говорю о теоретическом естествознании - прикладное же уж совсем не по мне, так как я все-таки теоретик). Ну-с затем университет, усердные занятия науками - и никакого влечения к какой-либо из них. Наконец я остановился на зоологии - но почему? Я должен сознаться, что в сущности это потому, что зоология ближе всего к человеку. Присматриваясь к знакомым зоологам, я убеждаюсь, что у меня в сущности нет "зоологического пункта" в мозгу, если можно так выразиться. Под этим я разумею интерес к животным формам, интерес чисто органический, беспричинный, который единственно и побуждает человека итти (так у автора. - О. Н.) по этому пути. Я прихожу к такому убеждению, что никогда ни один зоолог не сделался таковым потому, что он интересовался той или иной проблемой; нет, он просто интересовался материалом и этим путем пришел к увлечению проблемами. Этого у меня совершенно нет. Повторяю, биологические науки интересуют меня больше физико-химических, потому что они ближе к человеку, зоология больше ботаники, потому что она ближе к человеку. Ясно, следовательно, что гуманитарные науки заинтересуют меня еще больше и что из них заинтересуют именно те, которые занимаются человеком собственно, т. е. его духовными способностями. А раз я пришел к такому выводу, то намерение специализироваться по зоологии в ближайшем семестре подвергается полному риску быть неисполненным. На его место становится совсем другое намерение. Вместо того чтобы заниматься всю зиму первую половину дня зоологией, а вторую анатомией, как я думал, - слушать из естественных наук только одну физиологию растений и животных, которая одна осталась для меня совершенно неизвестной из естественно-исторического курса, - а остальное время слушать гуманитарные науки из самых различных областей, т. е., другими словами, продолжать общее образование на почве естественно-исторической. Произошел этот переворот как раз в то время, когда я уже почти что успокоился на мысли о специализации, и потому, можешь себе представить, какой сумбур у меня в голове"1.

  • 78. Алексей Иванович Соболевский
    Статьи Литература

    А. И. Соболевский (1856/57-1929) - выдающийся русский ученый-славист - был знатоком словесной культуры в самом широком смысле этого слова, оставив яркий след в сфере изучения истории русского и славянских языков, диалектологии, этнографии, палеографии, народного творчества, а также открыв, издав и откомментировав множество ценнейших памятников церковнославянской и древнерусской письменности. Общие сведения о его жизни и деятельности хорошо известны, и мы перескажем их кратко, более подробно остановившись на том, что представляет интерес для современного исследователя и проливает свет на «закрытые» ранее события. Он родился в Москве в семье чиновника. В 1874 году окончил 1-ю Московскую гимназию и поступил на историко-филологический факультет Московского университета, где учился у таких корифеев отечественной науки, как Ф. И. Буслаев, Ф. Е. Корш, А. Л. Дювернуа, Ф. Ф. Фортунатов, В. Ф. Миллер, Н. С. Тихонравов и другие. По завершении университетского курса А. И. Соболевский защищает диссертацию, посвященную русской грамматике (1882). Дальше была работа в Киевском и Харьковском университетах. В Киеве он получил должность доцента по кафедре русской литературы, а, защитив в 1884 году в Харькове докторскую диссертацию «Очерки по истории русского языка», стал ординарным профессором. С 1888 по 1908 год Соболевский заведовал кафедрой русского языка и словесности Санкт-Петербургского университета. В тот период он подготовил специальный курс русской этнографии, который «читался тогда впервые за всю столетнюю историю здешнего (...) университета»1. В 1893 году его избирают членом-корреспондентом, а в 1900-м - действительным членом Императорской академии наук по отделению русского языка и словесности. Через восемь лет А. И. Соболевский вышел в отставку и вскоре переехал в Москву, где «в 1918 г. читал лекции по исторической этнографии Руси в Московском университете, по истории русской культуры в Московском археологическом институте, по палеографии и актовому языку на Архивных курсах, открытых Московским областным управлением архивного дела»2. Он был избран членом-корреспондентом Белградской и Софийской академий наук, состоял во многих столичных и провинциальных исторических, археологических и филологических обществах и комиссиях. Отметим здесь, в частности, его участие в работе 9-11 археологических съездов (Вильно-Рига-Москва) и славяно-русской палеографической выставки (1899), в предварительном съезде русских филологов (СПб., 1903), в деятельности Орфографической комиссии Академии наук.

  • 79. Анализ колядки
    Статьи Литература

    Посещение колядников, по народным поверьям, обеспечивало хозяевам урожайность в поле, приплод скота и общее благополучие в доме. Обычно сами участники обряда следили за тем, чтобы по оплошности не пропустить чей-нибудь дом: это было бы воспринято как большая обида и предвестие беды. Исключение делалось лишь в отношении тех домов, где в течение года кто-нибудь умер (там обычно не колядовали). В соответствии с правилами колядники двигались по селу в направлении с запада к востоку, а в горной местности с нижнего края села вверх, чтобы так же «процветало и шло в гору» хозяйственное благополучие в посещаемых ими домах. В колядных текстах сами исполнители называли себя «Божьими слугами», «Божьими посланниками», «небывалыми гостями», приходящими на землю один раз в году. При входе в дом они говорили: «Я в дом и Бог со мной!», а при выходе: «Мы отсюда, а Господь сюда!». Вместе с тем участие в Колядовании во многих местах осмыслялось как опасное и «нечистое» занятие: например, кое-где считали, что участников обхода впускать в дом нельзя и что одаривать их следует через особое (печное или дымовое) окно (сев.-рус.); у южных славян колядники в течение нескольких дней после обходов воздерживались от половых контактов с женами. У всех славян широко известен обычай, по которому все, кто участвовал в Колядовании (особенно ряженые), должны были пройти обряд церковного очищения или искупаться в проруби; бывало, что их насильно обливали богоявленской водой, чтобы очистить от скверны.

  • 80. Анализ лирических стихотворений М. Цветаевой и Б. Пастернака в школе
    Статьи Литература

    Перед последним предложением многоточие. Как и любой знак препинания у Цветаевой, оно неслучайно. После восклицательного предложения следует горькое молчание, свидетельствующее о переполненности чувствами лирического героя после страшной трагедии, о невозможности что-то ещё сказать. В последнем предложении метафора кратка и исчерпывающа. Нечто интимное звучит в словах: «молодые женщины», «льстятся», «полотно». Значит, задето самое важное, самые сокровенные чувства. О них и написано стихотворение Марины Цветаевой, которое, как и любое её произведение, автобиографично, «кровно» связано с её жизнью.