К вопросу о сопоставительном изучении морфологических категорий русского и болгарского язьіков
| Вид материала | Документы |
- Пленарные доклады, 91.5kb.
- К вопросу о сравнительно-типологическом анализе средств выражения настоящего времени, 150.72kb.
- Ь студентов необходимыми умениями и навыками анализа морфологического строя языка,, 1412.71kb.
- Аналитический отчет, посвященный потребностям в изучении русского языка в зарубежных, 569.41kb.
- Анализ лингвокультурологического поля «эмоции» в сопоставительном аспекте (на материале, 568.11kb.
- А. А. К вопросу о роли российской тюркологической школы в изучении крыма в XIX веке, 518.13kb.
- Курс 1 apya 5301 Актуальные проблемы русского языкознания, 238.15kb.
- К вопросу об изучении материалов Февральской революции в курсе «Отечественной истории», 282.29kb.
- Работников образования кафедра литературы, русского и иностранного языков Электив, 654.02kb.
- Сакральная составляющая в лексических единицах русского языка (с привлечением единиц, 320.05kb.
Литература
Велчева 1966: Б. Велчева. Норма и традиция в българския книжовен език от XVI – XVIII в. // Български език, 1966, 2
Виноградов 1978: В.В. Виноградов. Избранные работы по русскому языку. История русского литературного языка. Москва, 1978
Винокур 1959: Г.О. Винокур. Избранные работы по русскому языку. История русского литературного языка. Москва, 1959
Живов 1988: В.М. Живов. Роль русского церковнославянского в истории славянских литературных языков // Актуальные проблемы славянского языкознания. Москва, 1988
Иванова 1998: Н. Иванова. Проблеми и подходи в изследването на сръбския книжовен език от XVIII и началото на XIX в. // Съпоставително езикознание, 1998, 3-4
Иванова 2000: Н. Иванова. История на сръбския и хърватския книжовен език. София, 2000
^ Иванова-Мирчева, Харалампиев 1999: Д. Иванова-Мирчева, И. Харалампиев. История на българския език. Велико Търново: “Фабер”, 1999
История 1989: История на новобългарския книжовен език. София, 1989
Минчева 1982: А. Минчева. Езиковата ситуация в българските земи през XVIII в. и Паисиевата “История славеноболгарская” // Старобългаристика, VI, 1982, 4
^ Мирчева 1999/2000: Е. Мирчева. Към въпроса за старобългарската традиция в изграждането на новобългарския книжовен език (Неофит Рилски) // Български език, 1999/2000, 1
Ремнева 1996: М.Л. Ремнева. История норм церковнославянского языка русской редакции как литературного языка донационального периода // Научные доклады филологического факультета МГУ. Вып. 1. Москва, 1996
Успенский 1994: Б. А. Успенский. Краткий очерк истории русского литературного языка (XI – XIX вв.). Москва, 1994
Филин 1981: Ф.П. Филин. Истоки и судьбы русского литературного языка. Москва, 1981
Филкова 2002: П. Филкова. Паисиевата “История славеноболгарская” в контекста на езиковата ситуация през XVIII в. // Научни трудове на ПУ “Паисий Хилендарски” Том 40, кн. 1, Филология, 2002
^ ПРОСОДИЯ СЛОВА В УСТНОМ ДИСКУРСЕ
Татьяна Алексиева
Софийский университет им.Св.Кл.Охридского, Болгария
tatyana_a@abv.bg
T. Alexieva
rhythmic structure types, phonetic words, hesitation phenomena
The present work is a fragment of an experimental conducted study which aims at establishing the respective specific qualities of Russian and Bulgarian at the level of the phonological word. The phonological word is examined both on the purely prosodic level and from a wider functional aspect with a view to establish its role in the rhythmic organisation of oral discourse.
Обращение к структурным признакам и специфике, которые обеспечивают просодическое единство составляющих фонетическое слово (далее ФС) элементов, связано с той ролью, которое слово – основная единица языка – выполняет в процессе коммуникации: в функциональном плане служит строительным материалом в процессе устного речевого общения, часто выступая как самостоятельная единица; является носителем смысла и определенной просодической информации; имеет материальную представленность, т.е. проявляет себя в акустических координатах каким-либо способом, позволяющим формально отделить ее от единиц того же уровня (Златоустова 1981; Егоров 1989). Лингвисты традиционно предпочитают проводить исследования единиц просодии на корпусе прочитанных текстов. Меж тем выводы и результаты подобного анализа не могут безусловно распространяться и на спонтанную речь, условия производства и механизм порождения которой совершенно иные.
Объектом настоящего исследования является устно-речевой дискурс. В задачи исследования входило: 1) установление ФС разного ритмического типа в составе составляющих более высокого уровня (синтагм, фраз); 2) выявление структурных модификаций ФС в спонтанном дискурсе. Запись экспериментального корпуса проводилась в студийных условиях Лаборатории устной речи МГУ им. М.В. Ломоносова. Материалом для исследования послужил аутентичный дискурсивный корпус русской и болгарской речи. После подготовки материала был проведен перцептивно-слуховой эксперимент. Аудиторам (5 филологам русистам и болгаристам) было предложено при прослушивании магнитофонных записей провести сегментацию текстов, поставив границы (в соответствии с фонетическими сигналами) членения. В случае расхождения семантико-синтаксического и фонетического членения следовало руководствоваться просодической информацией.
Членение речевого континуума на смысловые единицы обусловлено семантико-синтаксическими особенностями речи, а ФС как один из уровней сегментации и единица смысла может совпадает в своем объеме с лексическим словом, но чаще представляет собой сочетание 2-х и более словоформ, лишенных в речи акцентной маркированности. В пределах словоформы ударный маркер и особая ритмическая схема обеспечивают структурное единство данной единицы и ее вычленяемость из потока речи. В прочитанных текстах границы синтаксических и фонетических единиц совпадают и места появления демаркационных пауз более или менее предсказуемы. Говорящий планирует и просодически оформляет непосредственные составляющие синтагмы так, что паузы не нарушают их грамматической целостности и оформленности. Анализ материала показал, что в русской и болгарской речи наиболее употребительными являются классы 2-3-сложных структур, но характер дистрибуции и нагрузка на отдельные единицы в пределах этих классов различны. Репрезентативность ритмических единиц, превышающих 5 слогов, в двух языках составляет не более 8% (табл.1). Ритмическая урегулированность прочитанных текстов формируется при участии 2-5-сложных РС, которые покрывают в среднем в болгарском языке 94%, в русском – 92,6% текста (табл.1.1). Попарное сравнение в распределении типов РС позволяет отметить, что в русской речи ритмико-структурную доминанту образуют 2-3-сложные акцентные единицы, а при объединении последовательности словоформ в единое целое наиболее продуктивным является проклитический способ, в болгарском – основное ритмическое ядро представлено 2-4-сложными РС, примыкание клитики к опорному слову носит проклитико-энклитических характер (Алексиева 2004). Ниже показана дистрибуция различных типов ритмических структур ФС в прочитанной озвученной речи:
Таблица 1. Частота встречаемости РС с различным числом слогов в подготовленной речи
| | n=1 | n=2 | n=3 | n=4 | n=5 | n=6 | n=7 |
| Рус. язык | 3,2% | 31,2% | 30,4% | 12% | 15,8% | 5,2% | 1,8% |
| Болг.язык | 2% | 21,2% | 31,8% | 23,2% | 15,4% | 4,5% | 0,9% |
Таблица 1.1. Кумуляты дистрибуции РС с разным числом слогов в подготовленной речи
| | n=1 | n=2 | n=3 | n=4 | n=5 |
| Русский язык | 3,2% | 34,4% | 64,8% | 76,8% | 92,6% |
| Болг.язык | 2% | 23,2% | 55% | 78,2% | 94,6% |
Наименее структурированным из всех типов устного дискурса является повседневное речевое общение. Разговорный дискурс ориентирован на процесс и имеет минимум ограничений. Он порождается не в виде плавного потока, а организуется в некоторые кванты-последовательности. В процессе линейного построения отдельных звеньев высказывания смысловая целостность речевого фрагмента может рассекаться исправлениями, неточностями, оговорками, сбоями. Такие черты в организации спонтанного дискурса обусловлены рядом факторов: 1) многоканальным характером порождения и необратимостью поступательного развертывания; 2) доминантой процессуального аспекта над продуктивным; 3) функционально равноправным взаимодействием вербального и просодического каналов передачи в создании смысла и формы устного высказывания; 4) постоянной регистрацией со стороны говорящего изменяющихся ситуативных стимулов и реакций адресата; 5) объемом оперативной памяти индивида; 6) уровнем речевых готовностей говорящего (Кожевникова 1985; Бубнова 1995).
На просодическом уровне подобные реализации отличаются задержанным программированием очередных звеньев высказывания, развертыванием информации порциями, высокой степенью членимости (стремлением в качестве самостоятельного сегмента выделить почти каждое слово), разрывом ритмических единиц, выступающих в виде раздробленных сегментов, часто сопровождаемых паузами в их различных манифестациях. В связи со слабой структурированностью и спецификой порождения данного типа дискурса интерес представляет вопрос его медиасегментации (термин Р.К.Потаповой) (Потапова 1995).
Процесс порождения спонтанного сообщения оказывается распределенным на различные фазы речепроизводства: выбор единицы кодирования часто происходит именно во время пауз, а не в процессе вербализации. Поэтому реализация устно-речевого дискурса осуществляется то плавно, без задержек, то с колебаниями, которые локализуются в критических точках планирования очередных звеньев высказывания. Паузы хезитации являются внешним отражением некоторых когнитивных процессов, связанных с речепроизводством. Феномены колебания появляются в речевом потоке перед единицами, обладающими высокой информативностью, т.е. меньшей предсказуемостью в данном контексте, и редко локализуются в тех точках речевой цепи, где «вероятность перехода» от одной лексической единицы к другой велика в силу частой совместной встречаемости этих слов (Goldman-Eisler 1961). Паузальные характеристики несут информацию о слитности единиц речи. Длина пауз и место их появления строго коррелируют со степенью интерлексической когезии: отмечается тенденция к большей длительности и фреквентности пауз между словами, которые демонстрируют относительно слабую связь, и, наоборот, между словами, характеризующимися определенной (семантико-синтаксической) зависимостью, паузы менее частотны и гораздо короче (Zellner 1994).
В устно-разговорном дискурсе границы ФС расширяются: вычленяются фрагменты, являющиеся частью соседнего компонента и образующие с ним нечленимое единство. Оперирование в потоке речи такими единицами, как традиционно принятая триада синтагматической цепочки ритмическая структура – синтагма – высказывание (Потапов 1996), оказывается проблематичным. В таких случаях обращаются к понятию составного ФС или «ритмической группы». В ходе проделанного анализа сильно ослабленные просодически, но неполноредуцированные полуслужебные слова аудиторы не выделяли в самостоятельные ритмические единицы, а следуя слуховой оценке, объединяли с одним из полнозначных, просодически выделенным соседним словом в единое ритмическое целое. Ниже представлена дистрибуция разных типов ритмических структур ФС в спонтанной речи:
Таблица 2. Частота встречаемости РС с различным числом слогов в спонтанной речи
| | n=1 | n=2 | n=3 | n=4 | n=5 | n=6 |
| Русский язык | 11, 5% | 32, 9% | 24, 3% | 18, 6% | 8, 5% | 2,1% |
| Болгарский язык | 11 % | 27, 6% | 24, 4% | 24, 5% | 9% | 3, 2% |
Таблица 2.1. Кумуляты дистрибуции РС с разным числом слогов в спонтанном тексте
| | n=1 | n=2 | n=3 | n=4 | n=5 |
| Русский язык | 11,5% | 44,4% | 68,7% | 87,3% | 95,8% |
| Болг. язык | 11% | 38,6% | 63% | 87,5% | 96,5% |
Для спонтанной речи характерен более высокий процент репрезентативности ритмических единиц с меньшим слоговым составом – от 1 до 4, набор используемых типов РС сокращается, резко возрастает функционирование односложных акцентно-ритмических единиц и снижается процент встречаемости пятисложных. Анализ позволил выявить целый ряд словообразовательных моделей, по которым строятся ФС в спонтанной речи, и констатировать определенные изменения в цельнооформленности и просодической структуре ФС.
1. Разрыв ритмической единицы, возникающий вследствие реализации несинтаксической паузы колебания (паузы «молчания») в середине речевого действия. Место их локализации лингвистически не мотивировано. Такие перерывы-хезитации могут возникать в любых точках фонации, но в целом не разрушает общую семантико-синтаксическую структуру высказывания. В приведенных ниже примерах компоненты «разорванной структуры» (союза и существительного, глагола-связки и наречия, которые в нормативном литературном слове считаются проклитикой) определены аудиторами как постпозитивная клитика, которая выступает как единое целое с предшествующей полнозначной словоформой:
(а) ^ При внешней пасси!вностии... застенчивости / я эмоциональный человеки... даже сентиментальный //.
(2) (a) Хората на културатаса... по-деликатни ипо... разединени в своето мислене //.
(b) ^ А може би / това ми желание да правя са-ъ… пиеси… ъ-ъ… писани отдавна-а есвързаносъ-ъс… идеята ми за мисията на театъра //.
2. Разрыв непосредственных составляющих ФС (предлогов, союзов и опорного слова), сопровождаемый увеличением длительности предпаузального сегмента. Разрыв может воплощаться в долексических заполнениях – вставках различных звуков нефонемного характера (типа «ъ», «а», «м», «эм» и т.п.), которые соответствуют единицам, характерным для фонетического строя данного языка. Элементы, нормативно занимающие препозицию к опорному слову, рассматривались аудиторами не только как компоненты разорванной акцентно-ритмической структуры, но и как энклитики по отношению к предшествующей словоформе.
(3) (а) ^ Это как бы создает хорошую атмосферуво-а-а… время репетиций ...и-и-и… соответственно большая отдача //.
(b) Кем вы считаете себя в большей степени // Музыкантом / дирижеромили-а-а… скрипачом //.
(с) ^ Известночто-а-а… вы сотрудничаете / и сейчас поддерживаете с ним дружеские отношения //.
(4)(а) В последните години отчетливо доминират… ъ-ъ… нагласите на недоволство // ^ Говоряза-ъ-ъ… важни съществени тенденции // Те прерастватвъ-ъв-ъ-ъ … песимизъм и крият изненади //.
(b) Те пътуват от град на град / живеятсъс-м-м… ужасни средства… м-м… минимальни средства //.
3. Клитика как компонент просодического целого может отрываться от опорного слова и, маркируемая с обеих сторон паузами, выступать в виде самостоятельного ФС, обрастая своими собственными клитиками. В точках прерывания служебному слову могут сопутствовать другие феномены колебания: звуки-вставки нефонемного характера, растягивание конечных слогов, дискурсивные слова (ну, это вот, там; така, ами и др.):
(5) (а) Силы правоохранительных органов распыляются … скажем так… нунаÚ-а ...э[твът]… намелочевку //.
(6) ^ И разбират ... че-не-еъ-ъ... годините/ не външното/ а има нещо много по-дълбоко/ което стои въпреки хода на-а-а-така... тази преходност//.
4. В определенной точке развертывания дискурса говорящий регистрирует, что у него возникли затруднения в точном вербальном оформлении, т.е. осуществлен выбор неточной номинации или произошла преждевременная артикуляция сегмента, который не может быть «встроен» в последующий дискурс. Он приступает к коррекции в текущей дискурсивной единице (замене названия с более общим значением названием с более конкретным значением предмета/ явления, родового понятия видовым, словами близкими по значению) или к коррекции, вызывающей перестройку или дополнение в локальной структуре дискурса. Как энклитики были определены аудиторами случаи полной замены слова при неудачном выборе единиц лексического уровня или сбои на артикуляционном уровне в связи с искаженной реализацией или пропуском части слова, например:
(7) (а) ^ Я знаю у вас три дочери// И онисо-а-ъ… продолжают семейную традицию//.
(b) Трудности которые ваÚмпредо-э…которые пришлось преодолевать вам //.
(с) ^ Кстати / что касается открытий иÚхрас-ъ…обсуждение должно проходить при большой аудитории //.
(а) Нямам конкретно предложение потеÚзивъ-ъ… по тези проблеми//.
(b) ^ Ами по този начин те всъщност такаÚиз-ъ-ъ… наистина се показват в една нова светлина //.
(с) Ако вземем иÚзборнитеобръ… м-м… програми / те в повечето случаи ъ-ъ… си приличат //.
5. Структура ФС подвергается искажениям в связи с появлением семантически нерелевантных повторов звуков, слогов или частей слова (с изменением акцента или частоты основного тона в акценте), проявляющееся как заикание. В процессе выбора языковых единиц, когда говорящий обнаруживает неправильное согласование моментов планирования и артикуляции, он мгновенно блокирует артикуляционную развертку и репродуцирует ранее начатую прерванную единицу или пропущенную часть слова.
(9) (а) ^ Ну-у а совместная работа и… взъ-взаимодействие дало плодотворные результаты//.
(b) А что касается открытий / их обсуждение должно проходить при-прибольшой аудитории //.
(10) (а) ^ Ще ви кажа дори с точност до-до-доняколко хиляди //.
(b) Аз съм достатъчно свободолюбив човек и-и... не съм на-някакъв... ъ-ъ... назадничав като разсъждения/ или нещо друго//.
6. Ритмическая структура русского ФС часто изменяется под влиянием динамически неустойчивых слов, которые имеют тенденцию оформляться как энклитика. В этой роли выступают слова и сочетания руского языка значит, так, так сказать, говорит (-ишь), вот и т.п. С позиций коммуникативного веса эти единицы малоинформативны, т.к. они утрачивают основные признаки слова: лишаются собственного ударения, а следовательно фонетической самостоятельности, их употребление грамматически и лексически избыточно (Ладыженская 1985). Такие клитики отличает быстрый темп произнесения, сопровождаемый сильной деформацией в фонетической и акцентной структуре слова, при которой значительная часть его фонемного состава не реализована.
(11) (а) ^ Мы так сказать [тскъ*т’] на сегодня изучили опыт ведущих вузов //.
(b) Все же осилили / но оказалось все как говорится [къгри*ц] не просто //.
(с) Там вот [вът] его и оставил //.
Общие экстралингвистические условия протекания спонтанной речи обуславливают ряд сходных процессов, отмечаемых на уровне ФС в русском и болгарском языках. ФС в спонтаной речи отличается большей аморфностью, меньшей стабильностью и упорядоченностью составляющих его компонентов, что отражается и на перестройках в его «внутренней» структуре, которая обнаруживает подвижный характер. Своеобразная ритмическая организация, при которой служебные слова могут выделяться ударным маркером, а знаменательные иметь ослабленное ударение и присоединяться на правах клитики к соседней словоформе, приводит к перераспределению границ ФС и диффузности их стыков. Искажению звукового облика ФС способствует появление большого числа сегментов неполного типа, пауз, заполненных нефонемными звуками и афункциональной лексикой. Факторы языкового и внеязыкового плана не только влияют на способы присоединения клитики к опорному слову, но также определяют характер акцентного структурирования как сегментных единиц, так и компонентов супрасегментного уровня.