5/2004 = Дорогие читатели!

Вид материала

Документы

Содержание Жизнь врозь Разделение труда Смена ценностей Потеря репутации ЦРУ и его партнеры за рубежом Обмен информацией Политические факторы Оперативные проблемы Больше эффективности Bye, bye, старая Европа? Структурные особенности послевоенной Европы Закрытие баз Согласования и консультации

Подобный материал:

• 3/2004 = Дорогие читатели!, 2152.28kb.
• Сценарий праздника "Посвящение в читатели" (2-й класс), 46.76kb.
• 4/2004 = Дорогие читатели!, 2380.54kb.
• 6/2004 = Дорогие читатели!, 1264.03kb.
• 2/2004 = Дорогие читатели!, 3176.46kb.
• Дорогие читатели!, 1261.22kb.
• Дорогие читатели! Вы держите в руках праздничный номер литературно-художественного, 221.38kb.
• Содержание: Обзоры и рецензии стр. 3-12, 276.96kb.
• Дорогие читатели!, 1764.59kb.
• Самый первый литературный праздник «Прощание с Букварём» или «Посвящение в читатели», 95.4kb.

, на нем. яз. в сокр. виде в: IP 12/2002, S. 113 ff.

3 Этот пассаж заимствован из рецензии-эссе Либера „Rethinking America’s Grand Strategy” (in: The Chronicle of Higher Education, Jg. 50, Nr. 39, 4.6.2004). Ср. также: John Lewis Gaddis, Surprise, Security, and the American Experience, Cambridge, MA, 2004.

4 Ср. Речь о положении нации, 29.1.2002, ; на нем. яз. в: IP 3/2002, S. 119 ff.

5 Ср. прим. 2.

6 Резолюция Совета Безопасности ООН № 1441 была единогласно принята 8.11.2002. Резолюция в соответствии с гл. VII Устава ООН обязательна для всех 191 членов ООН, ср.: IP 12/2002, S.101ff.

7 Ср.: Fred Hiatt, Obstinate Orthodoxy, in: Washington Post, 3.3.2003.

8 Ср. текст в прим.4.

9 Ср. текст речи от 6.11.2003, министерство иностранных дел США <.gov/p/nea/rls/ rm/26019. htm>.

10 Ср.: Michael Walzer, Lone Ranger, in: The New Republic, Jg. 218, Nr. 17, 27. 4. 1998, S. 10 f.

11 Ср.: Elaine Sciolino, Bosnia Policy Shaped by U.S. Military Role, in: New York Times, 29.7.1996.

12 Ср.: Kenneth Waltz, The Emerging Structure of International Politics, in: International Security (IS), Jg. 18, Nr. 2, Herbst 1993, S. 75 ff. и: Structural Realism After the Cold War, in: IS, Jg. 25, Nr. 1, Sommer 2000, S.5ff.; ср. также: John Mearsheimer, Back to the Future: Instability in Europe after the Cold War, in: IS, Sommer 1990, S. 5 ff.

13 Ср.: Steven Peter Rosen, An Empire If You Can Keep It, in: The National Interest, Nr. 71, весна 2003, S. 61.

14 Ср.: Niall Ferguson, A World Without Power, in: Foreign Policy, Juli/August 2004, Nr. 143, S. 34.

15 Цит.по: der New York Times vom 21.7.2003.

16 Ср.: Bruce Jentleson, Who, Why, What and How: Debates Over Post-Cold War Military Intervention, in: Lieber, Eagle Adrift: American Foreign Policy at the End of the Century, New York 1997, S. 39–70. Peter D. Feaver и Christopher Gelpi полагают, что готовность общественности считаться с жертвами гораздо выше, чем принято думать, ср.: Choosing Your Battles: American Civil-Military Relations and the Use of Force, Princeton 2003.

17 Ср.:. Rosen (прим. 13), S. 54 f.

18 Ср.: Niall Ferguson, The Euro’s Big Chance, in: Prospect Magazine (London), Juni 2004, также см: .

19 Один наблюдатель описал это так: „Мы пойдем на штурм лишь тогда, когда до этого действительно дойдет дело. Что сегодня действительно стоит на повестке дня, это исламский полумесяц, под знаком которого живет огромное пространство, простирающееся от Северной Африки до Афганистана”. Ср.: Charles Krauthammer, Democratic Realism: An American Foreign Policy for a Unipolar World, 2004 Irving Kristol Lecture, American Enterprise Institute, Washington, DC, 2004, S. 18 f.


Проф.Штефан Бирлинг,

каф. международной политики

Регенсбургский университет


Жизнь врозь

Конец особых трансатлантических связей


С момента окончания войны в Ираке, приведшей к самым жарким европейско-американским разногласиям со времен Суэцкого кризиса в 1956 году, обе стороны снова и снова клятвенно заверяют в своем намерении продолжать прежнее сотрудничество. Реальность же выглядит несколько иначе. Вопреки всем словесным и символическим проявлениям гармонии лучшие дни в истории трансатлантических отношений остались позади. В области геостратегии, в вопросе о ценностях и в экономике пути развития США и Европы расходятся.

Обеим сторонам не удалось сохранить стратегическое согласие, которое связывало их в годы «холодной войны». В то время как американцы уже в 90-е годы разработали ответы на новые угрозы и с новым пылом - прежде всего после 11 сентября 2001 года - бросились в мировую политику, ЕС занят прежде всего внутренними проектами, как то: конституционный договор, «переваривание» расширения на Восток и структурные реформы. Его внешнеполитический горизонт по-прежнему заканчивается у границ Союза. Отсутствуют собственные европейские концепции для ответа на важнейшие глобальные вызовы, такие как нестабильность Ирака, палестино-израильский конфликт, кризисный очаг в Кашмире или политика ядерной угрозы со стороны Северной Кореи. Если европейцы и проявляют активное участие „out of area” (вне своей территории) с применением своих войск, то эта инициатива исходит, как в Боснии, Косово или Афганистане, от США. Первая самостоятельно проведенная ЕС военная операция в Конго оставила малоубедительное впечатление, что касается времени ее проведения, целей, средств и продолжительности.

В декабре 2003 года ЕС после долгих размышлений утвердил свою первую доктрину по вопросам безопасности под названием «Безопасная Европа в лучшем мире», где вызовы XXI-го века описываются аналогично тому, как это сделано в американской Стратегии национальной безопасности, принятой в сентябре 2002 года (1). Как и США, ЕС признает там триаду, включающую международный терроризм, распространение оружия массового поражения и распадающиеся государства, самой большой угрозой глобальной стабильности. Но что касается инструментов, с помощью которых мир должен стать более безопасным, то позиции по обе стороны Атлантики четко различаются. США делают ставку на противоракетную и национальную оборону и готовы в случае необходимости к превентивным военным действиям и насильственной смене режимов. Тем самым они совершают не меньше чем переворот в Вестфальской системе, базирующейся на суверенитете государств и запрещающей вмешательство в внутренние дела. ЕС, напротив, не ставит под вопрос статус кво и придерживается установленных правил игры в международной политике: многосторонних контрольных механизмов, превентивных мероприятий, договоров о разоружении, центральной роли Совета Безопасности ООН при легитимации применения силы. В то время как европейцы хотят остаться в системе первой эпохи атомного оружия, США концентрируются на вызовах второй (2).

Это разногласие - больше, чем просто тактическое, как считают многие европейцы. Оно также не является в первую очередь следствием влияния неоконсерваторов в правительстве Джорджа В. Буша, оно не исчезнет и в том случае, если в ноябре на выборах победит Джон Керри. Скорее, это разногласие отражает, как по-разному видят обе стороны собственную роль в мире.

Ограниченный в плане политики безопасности горизонт европейцев по-прежнему выражается, прежде всего, в недостаточных способностях отвечать на новые вызовы. Оборонные бюджеты по сравнению с США низки, структура вооруженных сил не соответствует угрозам XXI-го века, согласование между национальными вооруженными силами слабое. Из 1,5 миллионов солдат стран-членов ЕС от силы 10% можно быстро перебросить и ввести в бой. Европейцы только в незначительной мере могут сами позаботиться об их транспортировке, обеспечении и охране. Чтобы доставить снаряжение германских солдат в начале 2002 года в Афганистан, Бундесвер вынужден был фрахтовать украинские и российские большие транспортные самолеты. В плане военной техники европейцы также не подготовлены к крупным операциям в дальнем зарубежье. У них отсутствуют спутниковая разведка, высокоточное оружие, управляемое с дальнего расстояния, специальные подразделения. Поэтому если американские вооруженные силы ведут войны, то европейские берут на себя заботу о восстановлении и полицейские функции.


Разделение труда

Правда, такое разделение труда позволяет обеим сторонам использовать их сравнительные преимущества. Однако сколь заманчивым оно может показаться, столь же разрушительно оно может действовать на трансатлантический союз. США не могут быть заинтересованы в том, чтобы посылать собственных солдат в очаги конфликтов и подвергать их опасности, в то время как европейцы появляются только тогда, когда боевые действия уже позади. Во-первых, это не принесет пользы и без того подпорченному американскому имиджу, если мир будет идентифицировать Соединенные Штаты с бомбами и танками, а Европу - со школами и больницами. Во-вторых, подобное разделение труда также не может повысить американскую готовность предоставлять европейцам право голоса при разработке концепции и проведении военных операций. Результатом стратегии «Америка воюет, Европа перестраивает» («America fights, Europe rebuilds») стало бы разочарование с обеих сторон. Однако без единодушия по вопросу о целях мировой политики и без способности Европы проявлять также военную силу у европейско-американских отношений в XXI-м веке нет основы.

Стратегический консенсус – это не все в трансатлантических отношениях, но без стратегического согласия все превращается в ничто. Поэтому общая приверженность демократии, правам человека и рыночной экономике не оживит прежние особые отношения. Напротив: если речь идет о менее абстрактных ценностях, посреди Атлантики образуется глубокий ров.

Европейцы горячатся, поскольку американцы судят о смертной казни, владении оружием, охране окружающей среды и многосторонности иначе, чем они. Если Европа дарует миру такие инициативы, как Киотский протокол или Международный трибунал, то она ждет, что США к ним присоединятся и считает афронтом, если Вашингтон использует свое законное право не принимать в этом участия. Политики всяческой окраски открыто мечут громы и молнии против «американских условий», если речь идет о защите так называемых социальных достижений континентальной Европы. С другой стороны, США считают себя блюстителем, который следит, как немцы должны относиться к своему нацистскому прошлому. Так, американские посредники в 1999/2000 гг. во время переговоров о компенсациях подневольных работниках «третьего рейха» написали для Федерального президента Йоханнеса Рау проект извинительной речи, которую он должен был произнести от имени Германии (3). Франция вынуждена выслушивать критику из Вашингтона из-за запрета носить в школах головной платок. А на ЕС Вашингтон наседает с просьбами позволить Турции как можно скорее присоединиться. Нетерпимость в отношении решений другой стороны, базирующихся на других системах ценностей, но узаконенных демократическим путем и принятых населением, все больше отравляет отношения.


Смена ценностей

В вопросе о традиционных ценностях Америка и Европа также все больше расходятся в противоположных направлениях. Сегодня можно говорить о двух явно различимых политических культурах Старого и Нового света. Эти различия обосновываются, например, в «World Values Survey», при помощи которого Мичиганский университет измеряет традиционные общественные ценности (4). Исследования показывают, что для граждан США патриотизм, религия и семейные связи имеют большое значение, которое к тому же имеет тенденцию к увеличению. 80% опрошенных „очень гордятся” тем, что они - американцы, почти 60% указывают, что религия играет «очень важную роль» в их жизни. Таким образом, американцы являются «традиционалистами» в общем спектре ценностей. На другом конце спектра находятся представители «светско-рациональных» ценностей, для которых религия, патриотизм и семья имеют меньшее значение. Большинство европейцы попадают в эту категорию. Только 50% британцев, 35% итальянцев и 18% немцев «очень гордятся» своей страной, лишь для 33% британцев, 21% немцев и 12% французов религия играет «очень важную роль» в жизни. Верой в особую миссию своей страны можно, пожалуй, объяснить и то, что 80% американцев убеждены: война может быть иногда правым делом. Менее половины европейцев разделяют эту точку зрения.

Итак, отчуждение между американцами и европейцами все увеличивается, несмотря на нивелирование внешних различий в их образе жизни при помощи сети Макдональдс, кино и Мадонны. Этот процесс отражается, не в последнюю очередь, в том, как общественность воспринимает другую сторону. После терактов 11 сентября 2001 года доверие европейцев, в особенности немцев, к США заметно упало. Так, в мае 2004 году только чуть более 35% немцев и 34% французов признавали, что их мнение о Соединенных Штатах скорее положительное (в окт. 2001 г. эти показатели были соответственно 79% и 69%). Лишь 22% (окт. 2001: 73%) немцев и 13% (окт. 2001: 67%) французов сохраняют пока веру в то, что в вопросах мировой политики Вашингтон действует ответственно (5). Опубликованные в ноябре 2003 года результаты опроса Евробарометра показали, что 68% европейцев (в том числе: 96% в Греции, 81% во Франции, 72% в Германии, 51% в Великобритании) считали войну в Ираке неоправданной. Численность тех, кто хотел бы сократить внешнеполитические обязательства ЕС по отношению к США вдвое выше тех, кто хотел бы их увеличить (25%: 11%). При ответе на вопрос, от какой страны исходит самая большая угроза миру во всем мире, Соединенные Штаты вместе с Ираном и Северной Кореей, получив по 53%, оказались на втором месте после Израиля (59%) (6). Эти данные опроса - больше, чем только восприятие момента, и они стабильны на протяжении длительного периода. При быстро увеличивающейся во многих европейских государствах численности мусульман, которые не принимают ближневосточную политику США, может усилиться тенденция роста антиамериканских настроений (7).


Потеря репутации

Утрата репутации и чувства уважения к США связана также с личностью Джорджа В. Буша. Однако многим на политическом левом и правом фланге в Европе, для которых антиамериканизм всегда был важной частью их политической самоидентификации, президент служит лишь в качестве проектной плоскости. После смены власти в Белом доме и окончания активных боевых действий в Ираке согласие с политикой США также не сможет вновь достичь прежней „высшей пробы”.

Так, может быть, экономика станет тем цементом, который скрепит трансатлантические отношения? Действительно, США и Европа являются самыми крупными - с большим отрывом от других - прямыми инвесторами друг друга, 4,3 миллиона американцев работают на европейских, 3,2 миллиона европейцев - на американских предприятиях, их рынки в высокой степени интегрированы (8). Но и здесь ответом будет: нет.

Во-первых, интенсивные экономические отношения не передают автоматически позитивное влияние в область политики. Предприятия хотят делать прибыль, а не дипломатию. Штефан Сабо справедливо указал на то, что логика частного сектора четко отличается от логики стратегических интересов (9). Во-вторых: чем более интенсивными становятся экономические отношения и чем меньше имеется объективных торговых ограничений, таких как пошлины или квоты, тем сильнее выдвигаются в центр дискуссии экономико-культурные различия. Спор о генетически модифицированных сельскохозяйственных продуктах и обработанном гормонами мясе практически не имеет больше рациональной основы, но он возводится до уровня вопроса веры. Американский журналист по вопросам экономики Роберт Самуэльсон придумал для этого феномена понятие «культурномика» («Culturnomics»).

В-третьих, существует следующая тенденция: европейская экономика «теряет в весе» по сравнению с американской. С середины 80-х годов ежегодный рост экономики ЕС - прежде всего из-за слабости Германии - на добрый процент меньше, чем рост экономики США. Вывод: сегодня экономики по обе стороны Атлантики пока ещe равноценны, но при прогрессировании этой тенденции в 2050 году американская будет вдвое больше европейской. Вместе с тем для США автоматически возрастает значение экономически развивающихся регионов Восточной и Юго-Восточной Азии.


Демография

Last but not least: Европа будет представлять для Соединенных Штатов все меньший интерес в силу своего демографического развития (10). Численность американцев растет, европейцев - уменьшается. На то есть две причины. Во-первых, норма рождаемости составляет в США около 2,1, в Европе - около 1,4. США являются единственной крупной индустриальной страной в мире, где уровень рождаемости обеспечивает стабильную численность населения. Во-вторых, в США переселается больше людей, чем в Европу. По оценкам американского ведомства статистики, в период между 2000 и 2050 годами США примут на 250% больше иммигрантов, чем европейцы. В 1950 году США со 152 миллионами жителей составляли ровно половину населения Европы. Сегодня численность американцев - почти 300 миллионов человек, европейцев - 390 миллионов. В период между 2030 и 2040 годами США обгонят Европу по численности населения.

Еще более важным, чем общая численность населения, является его средний возраст. Он составляет сегодня в США примерно 35,5 лет, в Европе около 37,7 лет. Из-за высокой нормы рождаемости и массовой иммиграции в США он вряд ли изменится до 2050 года. Напротив, в ЕС, где на свет появляется все меньше детей, средний возраст к этому времени приблизится почти к 53 годам. В то время как Новый свет растет и остается молодым, Старый съеживается и дряхлеет.

Политические выводы очевидны: Европа должна использовать всю энергию и скудные ресурсы для того, чтобы уберечь системы социального обеспечения от коллапса. Граждане и политики уже сейчас недовольны тем, что им приходится нести более высокие расходы ради содержания своих войск и стабилизации кризисных регионов мира. Уже сегодня европейцам, например, не удается выполнить свои обещания и стабилизировать Афганистан при помощи достаточного для выполнения этого задачи воинского контингента. Представляется в высшей степени невероятным, что европейцы в силу вынужденных дополнительных затрат, обусловленных демографическим развитием, смогут в ближайшие десятилетия высвободить больше средств для проведения глобальных миссий. Поэтому диспропорции между оборонными бюджетами по обе стороны Атлантики будет усиливаться и дальше. На таких партнеров США в будущем не захотят полагаться – тем более, что в тихоокеанском пространстве в их распоряжении имеются менее упрямые союзники в лице Японии, Южной Кореи, Австралии и, вероятно, когда-нибудь Тайваня.


Примечания

1 Ср. Jean-Yves Haine, Idealism and Power. The New EU Security Strategy. - В: Current History, март 2004, с. 107-112.

2 Ср. Михаэль Рюле. Вторая эпоха атомного оружия. ФАЦ, 6.2.2004.

3 Ср. Николаус Буссе. Недоразумение ограниченного суверенитета. FAZ, 5.12.2000.

4 Ср. „Us versus us. American Values Divide as Well as Define the Country”. - В: The Economist. A Survey of America, 8.11.2003, с. 8-12, здесь с. 9. См. также Brian C. Anderson. Secular Europe, Religious America. - В: Public Interest, весна 2004, с. 143-159.

5 Ср. „French and German Publics' Trust in U.S. Falls to New Lows”. - В: Office of Research. Department of State, Washington DC, 4.6.2004.

6 Ср. Катя Риддербуш. Согласно опросам, граждане ЕС видят самую большую угрозу миру в Израиле. - В: „Ди Вельт”, 4.11.2003. Полное сообщение появилось на английском языке: IRAQ and PEACE in THE WORLD. FLASH EUROBAROMETER 151. Realised by EOS Gallup Europe upon the request of the European Commission,.int/comm/public_opinion/flash/fl151_iraq_full_report.pdf>.

7 Ср. Zachary Shore. Muslim Europe and the Transatlantic Divide; изд. American Institute for Contemporary German Studies, Washington DC, 2004, 16 с..

8 Об особой ситуации в трансатлантических торговых связях см. Daniel Hamilton/Joseph P. Quinlan. Partners in Prosperity. The Changing Geography of the Transatlantic Economy, Washington DC, 2004.

9 Stephen F. Szabo. Germany and the United States After Iraq: From Alliance to Alignment. - В: IPG, 1/2004, с. 41-52, здесь с. 43 и след.

10 Цифры для этой части можно найти в „Half a billion Americans”. - В: The Economist, 22.8.2002. „Европой” U.S. Census Bureau считает все западноевропейские государства, которые до 1989 г. были некоммунистическими (т.е. 15 старых членов Европейского Союза, Норвегия и Швейцария). Расширение ЕС на Восток меняет абсолютные числа, но не обсуждаемые здесь тенденции.


Роберт Джеральд Ливингстон,

научный сотрудник Института германской истории,

Вашингтон


ЦРУ и его партнеры за рубежом

Обмен разведывательной информацией, терроризм и война в Ираке


Уже более трех лет и особенно после 11 сентября 2001 года американские спецслужбы находятся под пристальным наблюдением. Никогда прежде общественности не становилось известно так много об этих секретных службах и методах их работы. Такое общественное внимание обусловлено допущенным ими катастрофическим провалом, беспрецедентным за всю американскую историю.

Спецслужбы не обнаружили никаких признаков подготовки террористических атак, а если какие-то признаки и были замечены, то они не сумели выявить взаимосвязи между ними. В 2002 и 2003 годах они зафиксировали свидетельства того, что в Ираке при Саддаме Хусейне накапливается химическое и биологическое оружие, что иракский режим создает ядерное оружие. Но когда Ирак был оккупирован, и американские эксперты получили возможность в течение года обследовать страну, эти свидетельства оказались ложными.

Эти провалы были описаны летом 2004 года в двух разгромных публичных документах: докладе спецкомиссии о событиях 11 сентября и докладе комиссии Сената США по работе спецслужб в преддверии войны в Ираке (1). Слушания, проведенные в ходе подготовки этих докладов, выявили грубые просчеты в работе спецорганов (которых имеется целых двенадцать, ЦРУ – это всего лишь самый известный из них), достоянием общественности стала масса поразительных и постыдных деталей. Директор ЦРУ Джордж Тенет ушел в июле 2004 года в отставку. Его ведомство и другие органы, включая внутреннюю криминальную полицию и внутреннюю разведку (объединенную с ФБР), стоят перед глубокой реорганизацией.

Первым пунктом в списке просчетов ЦРУ, на которые указала сенатская комиссия, значится обширная, многолетняя зависимость этого органа от информации спецслужб других стран – как в отношении исламских террористов, так и в отношении режима Хусейна в Ираке. Выяснилось, например, что перед нападениями на Ирак и Афганистан у ЦРУ в этих странах не были ни одного собственного агента. Почти все секретные доклады, которые использовали президент Джордж В. Буш в речи о положении нации в январе 2003 года или госсекретарь Колин Пауэлл в выступлении в ООН в начале февраля 2003 года для оправдания вторжения в Ирак, были подготовлены иракскими политическими эмигрантами вроде Ахмеда Халаби и его сторонников или зарубежными партнерами ЦРУ, называемыми на жаргоне ЦРУ «службами связи».

«Это не исключения, - заявил Колин Пауэлл в ООН, представляя доказательства угрозы со стороны Ирака. - То, что мы вам сообщаем, - это факты и выводы, основанные на солидной работе, проведенной спецслужбами». Но факты эти в большинстве своем были в лучшем случае небрежно подобраны, а в худшем - просто подтасованы.

Что же за факты приводили Буш и Пауэлл, чтобы проиллюстрировать непосредственную угрозу, якобы исходившую от Ирака?

• Мобильные лаборатории для разработки биологического оружия – именно вокруг них строилась аргументация Пауэлла. Главный доклад был предоставлен федеральной службой разведки, которая сначала безоговорочно доверяла своему источнику – одному иракскому перебежчику. Этот источник, которому присвоили весьма красноречивую кличку «curve ball» («резаный мяч»), позже был полностью дискредитирован.
  
• Закупки Ираком урана в Нигере – Буш упирал именно на это. Исходная информация поступила от британских и итальянских спецслужб. У американских органов разведки были в этом плане большие сомнения, но они все же не удосужились сообщить о них президенту.
  
• Связи между Ираком и «Аль-Каидой». Доказательства того, что Ирак сотрудничал с террористической организацией «Аль-Каида», ответственной за 11 сентября, были главным звеном в усилиях правительства Буша по убеждению американцев в том, что их война против Ирака и война против терроризма – это одно и то же. Больше всего старался это доказать вице-президент Дик Чейни. Донесение, важное для обоснования таких предположений, которые Чейни вновь и вновь публично выдвигал, было получено от спецслужбы Чехии. Чешские видеокамеры якобы зафиксировали в апреле 2001 года, как один из угонщиков 11 сентября встречается в Праге с офицером иракских спецслужб. После тщательного анализа комиссия по расследованию обстоятельств событий 11 сентября пришла к выводу, что донесение не было подкреплено доказательствами. Кроме того, она выяснила, что между Ираком и «Аль-Каидой» вообще не было оперативного сотрудничества. Аналитики ЦРУ заявили сенатской комиссии, что вся информация о связях между Ираком и «Аль-Каидой» была получена от служб союзников.
  
• Химическое оружие, запрещенные ракеты: откуда поступила эта информация – менее ясно. Несколько американских специалистов по шпионажу приписывали эти данные израильской секретной службе «Моссад» и иорданской разведке.
  

Интерес к докладам ЦРУ, на которые опиралось решение правительства Буша о начале иракской войны, позволил также пролить свет на одну туманную сферу международной политики, которой долго не уделялось достаточного внимания: на сотрудничество национальных секретных служб. В борьбе с террором исламистов это измерение играет решающую роль, оно не менее важно, чем традиционные военные, дипломатические, экономические и культурные аспекты международных отношений. Ведь хотя шпионаж испокон веку был существенным инструментом ведения войн и дипломатии, в области сбора информации не существует ни законов, ни норм; в этой сфере нет никаких международных уставов, ни венских, ни женевских конвенций.

Даже поверхностное знакомство с деятельностью секретных служб показывает, насколько несерьезным было требование президента Буша к другим странам быть «либо с нами, либо против нас». Страны, выступавшие против войны Америки в Ираке, все равно могут с нами сотрудничать, передавая нам разведывательные данные. В то же время взаимное недоверие существует даже между службами стран, которые политически ориентированы на поддержку войны в Ираке. «Двойное дно» в этой сфере международной политики – это обычное явление.

Как показали прошедшие в нынешнем году слушания, большинство агентов американских спецслужб за рубежом – будь то ЦРУ, Агентство оборонной разведки (Defense Intelligence Agency / DIA), входящее в структуру министерства обороны, ФБР или другие службы – базируются в соответствующих посольствах США, где они числятся дипломатами или военными атташе, работая под довольно слабым прикрытием. У них две задачи: вербовать шпионов и поддерживать связи с местными службами в целях обмена разведывательной информацией. Они сотрудничают с соответствующими национальными службами, в Германии – ЦРУ с БНД, а ФБР – с Ведомством по охране конституции. Как правило, агенты спецслужб, работающие при посольстве, не вербуют шпионов, которые работали бы против страны пребывания, если эта страна – союзник; но это правило частенько нарушается. В последнее время, например, американские агенты уже выходили на германских и французских офицеров.


Обмен информацией

Обмен разведывательной информацией происходит на основе строгой взаимности. Внутри альянсов он проводится редко; большей частью его осуществляют на двусторонней основе, между двумя национальными правительствами. В таких двусторонних обменах у США было колоссальное преимущество перед партнерами, поскольку они, начиная с 50-х годов, вкладывали огромные средства в техническую базу сбора информации: в оборудование для прослушивания телефонов, радиопередач и других электронных средств, в армаду спутников для фотографирования Земли с больших высот или из космоса – в этих областях с американцами никто не мог тягаться. Зарубежные партнеры, в целом, лучше работали при сборе информации с помощью людей, настоящих шпионов, то есть, в сфере, которую принято называть «humint» (human intelligence).

Годовой бюджет всех американских спецслужб оценивается в 40 миллиардов долларов, причем после 11 сентября он значительно вырос. Эта общая сумма, вероятно, выше, чем соответствующие бюджеты всех остальных стран, вместе взятые. Доля ЦРУ составляет где-то пять-шесть миллиардов долларов. Такое богатство дает американским службам еще одно большое преимущество в переговорах со службами других стран: они, например, не скупятся, снабжая некоторые ближневосточные спецорганы оборудованием и деньгами.

В ЦРУ давно бытует шутка о том, что «дружественных разведок» не бывает. Тем не менее, у ЦРУ есть партнеры более и менее близкие. Их список возглавляет находит нечто вроде «клуба избранных», история которого уходит еще во времена второй мировой войны: британцы, канадцы, австралийцы и новозеландцы. Почти столь же, если даже не более дружественна служба «Моссад». В начале «холодной войны» ЦРУ пестовало разведслужбы в Южной Корее, на Тайване и в Германии, оно и до сих пор тесно сотрудничает с ними.

По отношению к германской БНД, однако, еще со времен «холодной войны» существует определенное недоверие, поскольку тогда в западногерманскую службу не раз внедрялись восточногерманские агенты. Смещение центра внимания американской внешней политики с Европы в сторону Ближнего Востока и Южной Азии снова оживило обмен информацией с такими старыми партнерами как Марокко, Иордания, Египет, Саудовская Аравия, Малайзия, Индонезия и Пакистан; антитеррористическая кампания активизировала, к тому же, новые рабочие связи со странами, с которыми у США существовали политические разногласия – такими как Йемен, Судан и Алжир. При Тенете ЦРУ очень умело поддерживало связи со странами Ближнего Востока, а через спецпредставителя по палестино-израильскому конфликту и с палестинскими спецслужбами. Несмотря на возражения Пентагона Тенет даже пытался вовлечь в обмен информацией Сирию; он предпринял несколько поездок в Дамаск.

Однако ЦРУ может вскоре утратить свои преимущества перед партнерами при обмене информацией. Дело в том, что технологическое превосходство Америки сокращается, а ценность «человеческого фактора», когда речь идет о выслеживании исламских террористов, скрывающихся в горных пещерах или трущобах ближневосточных, азиатских и африканских городов, наоборот, возрастает.

Колониальная история, географическое положение или родственные этнические группы за рубежом зачастую дают другим странам преимущества в регионах, где Соединенным Штатам нечего им противопоставить: таково положение Великобритании в Персидском заливе или в Гонконге, Франции в Западной и Северной Африке, Италии в некоторых регионах Восточной и Северной Африки, Испании в Марокко. Германия обладает хорошими связями в Иране и Афганистане, Турция располагает прекрасными источниками среди туркменского меньшинства в Ираке, австрийские службы прекрасно знают Балканы.

Очевидно, что лучше всего секретные службы США сотрудничают со своими партнерами в двух областях: в борьбе против терроризма и в деле нераспространения оружия массового поражения. После 11 сентября международные усилия по борьбе с терроризмом заметно расширились. Несмотря на оппозицию Федерального канцлера Герхарда Шредера и Президента Жака Ширака против войны в Ираке, специалисты их секретных служб по-прежнему очень эффективно сотрудничали с американцами, собирая и передавая информацию об опасных исламистах.

В рамках антитеррористической кампании американцы стали также более тесно сотрудничать с внутренними секретными службами других стран, которые во многих странах – например, во Франции – работают зачастую лучше, чем внешняя разведка; к тому же спецслужбы – прежде всего на Ближнем Востоке – обладают еще и полицейскими полномочиями, которые расширяют их возможности по сбору информации. Поскольку террористы по определению представляют собой угрозу безопасности и порядку, представители национальных правительств, отвечающие за этот порядок, проявляют готовность к сотрудничеству.

Относительно немногочисленные ядерные державы и такие страны как Германия, которые сами не стремятся обладать ядерным оружием, готовы объединить усилия, чтобы не позволить таким странам как Иран и Северная Корея завладеть ядерным оружием. Поэтому даже самые заядлые поборники унилатерализма в Вашингтоне вроде представителя госдепа Джона Болтона выступают за многостороннее сотрудничество спецслужб в деле предотвращения торговли оружием массового уничтожения. Британские разведслужбы сыграли решающую роль при раскрытии тайной сети пакистанского ученого Абдула Кадера Хана, нацеленной на создание ядерного оружия.

Обмен разведывательной информацией между ЦРУ и его партнерами не столь успешен, когда речь идет о сведениях, касающихся военных, политических и экономических намерений и возможностей третьих стран. Такие данные могут быть слишком легко искажены за счет собственной политической мотивации партнера. Некоторые обстоятельства указывают, например, на то, что политическое руководство Израиля, которое в течение долгого времени видело в Ираке угрозу собственной безопасности, передавало Пентагону и Белому дому особенно тревожные данные об иракском ядерном, биологическом и химическом оружии.


Политические факторы

Почти вся информация политизирована. На сбор сведений и обмен ими чисто политические факторы влияют даже больше, чем другие инструменты внешней политики страны, поскольку внутри страны нет соответствующей заинтересованной клиентуры, которая следила бы за действиями правительства – так, как это, например, делают хозяйствующие субъекты в сфере экономических связей или университеты, когда речь идет об обмене в сфере культуры и образования. В области разведывательной информации решения о приоритетах и методах принимает исключительно правительство, причем в обстановке секретности. Направленность деятельности спецслужб – какие страны заслуживают особого внимания и, таким образом, большего количества источников информации – это чисто политическое решение, при этом приоритеты зарубежных партнеров обычно не соответствуют приоритетам ЦРУ. Даже Великобритания сосредоточила внимание на Ираке лишь тогда, когда США после 11 сентября заявили о своем особом интересе к этой стране.


Оперативные проблемы

Обмен информацией затрудняют оперативные проблемы. Первая и самая важная заповедь любой разведывательной организации гласит: «защищай свои источники», и это правило действует также при обмене информацией с зарубежными службами. Поэтому 20% отчета сенатской комиссии были перед публикацией вымараны – в основном, потому что в этих местах указывались источники.

В прошлом американские службы не раскрывали своих источников даже перед самим президентом. Каждая служба инстинктивно считает, что собранные ею сведения «принадлежат» только ей; она весьма неохотно делится ими с другими организациями – и отечественными, и зарубежными. Когда ЦРУ получает доклад от зарубежной секретной службы, оно должно быть уверено в том, что оценка надежности использованного источника верна; у ЦРУ почти никогда нет возможности узнать, что это за источник, чтобы обратиться к нему напрямую. Так было и в случае с пресловутым «резаным мячом». После того как с ним побеседовал американский агент, БНД перекрыла дальнейший доступ к источнику, и ЦРУ пришлось довольствоваться письменными вопросами к германским коллегам.

Секретные материалы редко передаются в «сыром» виде, партнер получает их в форме обработанных резюме. Обмен такими отредактированными сведениями, поступившими из секретных, лишь расплывчато обозначенных источников, может вызвать пресловутый «эффект эха»: при этом несколько докладов различных зарубежных спецслужб могут создать у ЦРУ впечатление, что оно получает совпадающие сведения из нескольких источников, в то время как на самом деле информация поступает из одного и того же источника. Именно так, вероятно, и случилось с информацией об иракских мобильных лабораториях биологического оружия.

Другая проблема связана с тем, что Соединенные Штаты до сих пор очень скупо делились информацией, поступавшей с их собственных спутников и через крупные системы подслушивания. Хотя большую часть этих сведений они, конечно, передавали членам «клуба избранных» вроде Великобритании; при необходимости они также делились информацией и с другими партнерами. В 80-е годы, например, Ираку, где правил Саддам Хусейн, были предоставлены фотографии передвижений иранских войск, сделанные с американских спутников; сегодня Пакистан получает фотографии территорий кочевых племен на афганской границе, которые пакистанская армия пытается контролировать. В других случаях США скорее склонны оставлять материалы у себя, причем они в течение долгого времени обладали здесь монополией. Но за прошедшее десятилетие эта монополия ослабла, поскольку коммерческие фирмы стали предлагать спутниковые фотографии на продажу.

Крупные ошибки, совершенные секретными службами в связи с 11 сентября, показали, что Америка нуждается в совершенствовании своих спецслужб. Как выразился министр обороны Дональд Рамсфельд, для успеха доктрины Буша об упреждающей войне совершенно необходима «элегантная информация». Чтобы оправдать и реализовать такую доктрину, Соединенные Штаты должны заранее знать намного больше о потенциальной внешней угрозе, чем они фактически знали в случае с Ираком или, очевидно, знают сейчас о двух звеньях «оси зла» – Северной Корее и Иране.

Решающим фактором в реструктуризации американских спецслужб является резкое увеличение числа агентов за рубежом. Президент Буш потребовал такого увеличения; его оппонент-демократ Джон Керри намерен удвоить количество агентов. Но Джордж Тенет, его преемник Джон Маклоглин и большинство американских специалистов по вопросам разведки считают, что восстановление «человеческого» потенциала ЦРУ будет длиться не менее 5-10 лет, если не целое поколение. А тем временем зависимость ЦРУ от зарубежных секретных служб скорее даже возрастет.

Больше эффективности

Итак, что нужно предпринять, чтобы обмен разведывательной информацией стал более эффективным? Согласно отчету сенатской комиссии провал спецслужб в Ираке был обусловлен отсутствием конкурентных точек зрения, с помощью которых можно было бы скорректировать оценки ЦРУ. Зарубежные спецслужбы, обладающие различными исходными точками, сведениями и источниками, могли бы сыграть роль того самого «несатанинского адвоката дьявола», о котором говорит преемник Тенета. Оценку зарубежными службами положения в таких местах как Ирак, Афганистан, Иран, Северная Корея или Косово можно было бы сравнить с оценками ЦРУ таких многосторонних организаций как НАТО или даже ООН.

Однако не стоит ожидать, что секретные службы раскроют источники, на которые опираются их оценки; у лидеров различных стран, которым подчиняются руководители спецслужб, существуют, разумеется, разные позиции по многим вопросам международной политики. Поэтому вряд ли стоит тратить силы на то, чтобы приводить оценки разных спецслужб к общему знаменателю. Это было еще возможно в эпоху «холодной войны», когда главы правительств практически одинаково оценивали советскую угрозу. Но в случае с Ираном, например, сегодня это было бы значительно труднее. Но по крайней мере, сравнение оценок американских секретных служб должно вести к более тщательной проверке источников, предположений и выводов.

Сами США тоже должны более активно делиться информацией – в частности, сведениями, которые они получают через спутники и системы электронного наблюдения, чтобы получать затем больше агентурной информации, которой «младшие» партнеры могут поделиться с ними в «нишах», где они обладают историческими, географическими и иными преимуществами. Соединенным Штатам следовало бы предложить членство в «клубе избранных» не только англосаксонским союзникам по второй мировой войне, но и всем членам ЕС, а также таким своим многолетним партнерам как Япония и ЮАР.

Два жутких провала спецслужб в 2001 и 2003 годах могли бы сыграть роль благотворного шока, если они будут способствовать более эффективному обмену разведывательной информацией со стороны Соединенных Штатов – по крайней мере, в отношении исламского терроризма. Речь идет об обмене информацией с союзниками по НАТО, такими временными союзниками как Израиль, Египет, Йемен, Пакистан и Иордания, иногда с Суданом, Алжиром и палестинцами, а когда-нибудь, возможно, даже с Сирией и Ираном.


Примечание:

1 Выдержки из обоих докладов см.:


Проф.Хельга Хафтендорн,

Свободный университет,

Берлин


Bye, bye, старая Европа?

Новая ситуация с американскими войсками в Германии


Многих немцев поразило заявление президента Джорджа В. Буша о том, что США хотят вывести около 70000 человек своих войск, дислоцированных за океаном, и половину из них из Германии (1). Было бы, однако, ошибочно оценивать это мероприятие как «штрафную санкцию» за непослушание Германии во время иракского кризиса. Правда, весной 2003 года нашлись американские политики, которые требовали наказания германского союзника. Столь же резко звучали голоса в Федеративной Республике, расценивавшие запланированную передислокацию как «лишение расположения» (2). Без сомнения, с выводом войск ослабляется некий символ трансатлантических связей, однако безопасности Германии не наносится никакого ущерба.

Адаптация американских войск за океаном к изменившимся международным рамочным условиям является частью коренного пересмотра структуры вооруженных сил США после 11 сентября 2001 года. Современная дислокация является в действительности анахронизмом; она отражает ещe реалии «холодной войны». Тогда присутствие американских войск вблизи „железного занавеса” было оправданным; сегодня Атлантический союз не только продвинул свои границы далеко на Восток, но к тому же бывшие противники стали партнерами по сотрудничеству. США, как и их союзники, понимают: сегодня им угрожает международный терроризм, что требует иного способа реагирования, чем с вое время на угрозу хорошо вооруженного Советского Союза. Поэтому неудивительно, что США размышляют о более рациональном способе базирования, удивляет только то, что это происходит лишь сейчас.

Изменилось ещe кое-что. Если в прошлом Федеративная Республика Германия всегда пыталась максимально отодвинуть момент вывода войск США - при помощи платежей, компенсирующих отток американской валюты («Offset»), и программ поддержки американских войск («War Time Host Nation Support») - то сегодня на подобные планы она реагирует скорее спокойно. Хотя Германия по-прежнему считает американское военное присутствие целесообразным с политической точки зрения и хотела бы сохранить его в долгосрочной перспективе, но величина размещенного контингента имеет второстепенное значение по сравнению с его возможностями; его присутствие не является более символом союзнических обязательств и обещания защиты. С военной точки зрения передислокация даже приветствуется, так как она служит модернизации американских вооруженных сил и облегчает трансформацию бундесвера.


Переориентация

Окончание противостояния между Востоком и Западом и теракты 11 сентября 2001 года подчеркнули настоятельную необходимость стратегической переориентации Соединенных Штатов. Америка понимает, что она больше не сталкивается с военной угрозой, ограниченной в географическом отношении. Она не может более исходить из того, что имеет дело с противником, которого можно оценить с рациональной точки зрения и держать под контролем путем сдерживания и устрашения. По логике вещей США настраиваются на продолжительную борьбу с международным терроризмом в глобальном масштабе.

Для этого вооруженные силы следует коренным образом перестроить. Они должны быть в состоянии проводить точечные операции во всем мире и достигать быстрых результатов, опираясь на компьютерные разведывательные и командные системы. Если США до сих пор концентрировались на том, где и когда мог вспыхнуть военный конфликт, то теперь они должны находить средства и пути для успешного отражения нападения нетрадиционными методами или с применением химического, биологического или атомного оружия, где бы это нападение ни произошло.

В будущем базирование американских вооруженных сил за границей должно отвечать пяти критериям: дислокация должна быть гибкой и давать возможность проведения операций практически повсюду на Земном шаре. Поэтому происходит отказ от прежней региональной концепции. Далее: требование гибкости относится не только к контингенту, но и к вариантам его военных операций: они не должны зависеть от рода войск и мест дислокации. Кроме того, вооруженные силы должны иметь возможность быстро реагировать и использовать заранее заготовленные средства. Ещe в большей степени, чем до сих пор, эффективность должна измеряться не числом, а боеспособностью. Еще одно условие: существующие союзнические структуры и партнерства в области безопасности должны быть не только сохранены, но расширены и усилены (3). Целью перестройки является улучшение военных способностей, закрытие избыточных объектов и проверка того, при каких условиях передовое базирование (за рубежом) является более эффективным, чем дислокация у себя на родине.

НАТО на своей встрече в верхах в ноябре 2002 года в Праге приняла новую Стратегию национальной безопасности США (4). Она требует прежде всего мобильных подразделений с высоким уровнем технической оснащенности. Внушительность контингента (в плане его численности) уступает место легкости перемещения войск, места базирования которых должны находиться вблизи стратегических центров переброски (hubs). В Западной Европе США намереваются оставить новый, облегченный контингент. В будущем в наших городах уже не будет большого количества «маленьких Америк» («little Americas»), с квартирами для военнослужащих, «PX» и школами; вместо этого солдаты будут находиться за границей только шесть месяцев вместо трех лет, как это было раньше, а их семьи останутся в Америке.

К тому же новый план размещения предусматривает наличие в Европе и Азии нескольких крупных, хорошо оснащенных основных баз (strategically significant bases), а также стратегических центров переброски (strategic hubs). Однако наряду с этим США планируют создание новых, менее крупных баз вблизи региональных „горячих точек” (forward operating bases) и временных баз (bare-bones forward operating positions, так называемых «lily pads») без дорогостоящей инфраструктуры. Кроме того, они хотят гарантировать себе право доступа в других регионах - на Среднем Востоке и в Африке,- откуда они могут применять свои вооруженные силы на больших удалениях. При этом они хотят использовать снаряжение, которое будет храниться на складах, оборудованных в выгодно расположенных с точки зрения логистики местах.

Администрация Буша отдала распоряжение о преобразовании сети баз по всему миру вскоре после своего вступления в должность в 2001 году. Конгресс уже многие годы настаивает на закрытии баз за рубежом, даже если его члены сдержанно относятся к закрытию местных баз, особенно если они расположены в их собственном избирательном округе. Однако администрация полагает, что около четверти баз в Северной Америке являются излишними. Перепроверка всех баз происходит в рамках Global Defense Posture Review и должна найти выражение в новом Base Closure and Realignment Act (BRAC 2005) (6). До начала марта 2005 года военачальники должны представить Base Closure and Realignment Commission (комиссии по закрытию и переориентации баз) свои предложения по реорганизации. Эта надпартийная комиссия, члены которой назначаются президентом и утверждаются Сенатом, должна за период с марта по сентябрь 2005 года выработать рекомендации для президента, который затем передаст их дальше в Конгресс. Они получат силу закона, если Конгресс не выступит против них с возражением путем вынесения совместной резолюции (7). Для реализации мероприятий, по которым будут приняты соответствующие решения, будет предусмотрено примерно шесть- десять лет.


Структурные особенности послевоенной Европы

Военное присутствие в Германии держав-победительниц во второй мировой войне было важным структурным признаком послевоенного периода и одновременно фактором международной стабильности. До окончания конфронтации Запада и Востока в Германии были размещены войска шести государств общей численностью 411000 человек (1989 г.) (8). Вместе с союзническими войсками в Берлине, составлявшими примерно 100000 человек, это почти в точности соответствовало численности бундесвера. Иностранные вооруженные силы были и важной составной частью вооруженных сил НАТО, и символом союзнических гарантий безопасности. Только вместе с иностранными войсками была возможна оборона в случае обычного нападения. Одновременно американские вооруженные силы представляли собой такое препятствие, способное к ядерному контрудару. Кроме того, тесное сотрудничество бундесвера с союзниками облегчало интеграцию в Атлантический союз.

Однако союзнические вооруженные силы сулили не только безопасность для Германии, но и безопасность от Германии. Германский суверенитет был возможен только вследствие его ограничения, которое вытекало из Боннского и Парижского договоров 1954 года. В силу наличия «груза прошлого», Федеративная Республика приняла обусловленные присутствием войск ограничения своей свободы действий, которые, в свою очередь, открывали ей новые возможности в международном плане. Но она стремилась избегать особых правил дискриминационного характера. Только в результате объединения Германия смогла сбросить последние остатки оккупационного права (9).

В настоящее время в Германии размещены - помимо США - войсковые соединения Великобритании, Франции и Нидерландов. Британцы содержат танковую дивизию численностью примерно в 22000 человек, которая является частью Сил быстрого реагирования НАТО (Rapid Reaction Corps). Нидерландская пехотная бригада в 2600 человек составляет вместе с германскими подразделениями 1-й Германо-нидерландский корпус, который также подчиняется НАТО. Франция в начале 90-х годов вывела значительную часть своих национальных вооруженных сил; она содержит в Германии только около 3200 военнослужащих, являющихся частью еврокорпуса.


Закрытие баз

Закрытие американских баз затрагивает прежде всего Германию, Корею и Японию. В обеих войнах в Персидском заливе в 1991 и 2003 годах американские базы в Германии - особенно военно-воздушные базы в Рамштайне и Франкфурте-на-Майне - служили в качестве логистического «узлового пункта» для операции на Среднем Востоке. Рамштайн считается «жемчужиной» в сети баз США; база в настоящее время расширяется и должна принять дополнительно оборудование с воздушной базы во Франкфурте-на-Майне, которую планируется закрыть. В Рамштайне находится также штаб-квартира военно-воздушных сил США в Европе (USAFE), в районе Кайзерслаутерна - General Support Center Europe, один из крупнейших ремонтных и логистических центров за пределами Северной Америки; в Ландштуле расположен самый большой американский военный госпиталь. Пока под вопросом, сохранится ли военно-воздушная база Шпангдален. По планам Пентагона, находящиеся там 72 машины истребительной авиаэскадры F-16 должны быть переброшены в Инчирлик (Турция), ближе к возможному оперативному пространству на Ближнем Востоке. Однако согласия турецкого правительства пока еще нет.

Несмотря на критику поведения Федерального правительства во время иракского кризиса, в Вашингтоне признают, что Берлин никоим образом не ограничивал использование американских баз в Германии. Напротив, Федеральное правительство на основании своих обязательств в соответствии со статьей 5-й Договора НАТО облегчило операцию американских войск, разрешив полёты над своей территорией и откомандировав солдат бундесвера для охраны объектов США. Если и есть жалобы, то они касаются запрета ночных полетов и обязательств по охране окружающей среды. Хотя широко выдавались разрешения в порядке исключения, в Вашингтоне жалуются, что германские предписания препятствовали проведению маневров в Федеративной Республике.

Из Германии будут выведены расположенные во Фридберге и Баумхольдере две бригады 1-й танковой дивизии, а также 1-я пехотная дивизия, базирующаяся в Швайнфурте и Вильсеке. После возвращения из Ирака они будут передислоцированы обратно в США, где уже находятся 3 бригады обоих подразделений. Эти мероприятия затронут примерно 30000 - 40000 солдат и ещe столько же членов их семей. Как следствие этого - будут закрыты дивизионные штаб-квартиры в Висбадене и Вюрцбурге (10). Американские штаб-квартиры в Штутгарте (EUCOM/SACEUR) и Гейдельберге (USAREUR), по-видимому, сохранятся. Вместо выведенных подразделений в Германию, вероятно, в Верхний Пфальц, в район Ансбаха, должна быть переведена бригада, оснащенная легкими бронированными транспортными средствами «Stryker». США хотят также и впредь использовать большие полигоны в Графенвере и Хоэнфельзе и перенести туда свою европейскую штаб-квартиру по обучению и подготовке. Тем самым значение баз в Верхнем Пфальце существенно повысится, особенно если, как теперь планируется, в регион будут дополнительно переведены ещe специальные оперативные силы.

До перемещения крупных подразделений из Германии в Центральную и Восточную Европу, как это задумывалось в 2003 году, дело не дойдет по причинам финансового характера. Главнокомандующий силами НАТО Джеймс ратовал за размещение американских войск в Польше, Венгрии, Болгарии или Румынии, чтобы дислоцировать их ближе к возможному месту проведения операции. Эти страны охотно согласились бы с такой дислокацией. Из соображений практицизма и по финансовым причинам США могут также отказаться и от рекомендованной генералом Джонсом ротации подразделений(11). Тем не менее, они хотят сохранить в Юго-Восточной Европе несколько более мелких баз. Однако до сих пор США заключили соответствующее соглашение только с Болгарией. Вместо этого они используют созданные оперативные базы в Узбекистане, Кыргызстане и Таджикистане.

Разработанные Пентагоном и европейской штаб-квартирой планы нового размещения американских вооруженных сил в Европе были согласованы на межведомственной встрече различных министерств и Национального совета обороны 20 мая 2004 года в Вашингтоне. Хотя окончательные решения могут быть приняты только наряду с прогрессом в процессе перестройки и закрытия баз (base realignment and closure - BRAC) 2005, новая концепция базирования почти утверждена. Однако, чтобы иметь возможность набирать очки во внутриполитическом плане, президент официально объявил о начале вывода войск уже в августе 2004 года.


Согласования и консультации

Первые консультации в Совете НАТО и в различных европейских столицах состоялись в декабре 2003 года. 11 декабря 2003 года высокопоставленная американская делегация информировала статс-секретарей Клауса Шариота в министерстве иностранных дел и Клауса-Гюнтера Бидербека в министерстве обороны. С германской стороны была подчеркнута неизменная заинтересованность в дальнейшем присутствии войск США и выражена просьба о согласовании вопроса о закрытии баз, которое запланировано бундесвером. После переговоров с удовлетворением отмечалась хорошая атмосфера. После опыта с сокращением численности американских войск в 60-е и 70-е годы американцы, очевидно, опасались резких протестов со стороны Германии (12).

Следующий раунд консультаций состоялся 28 мая 2004 г. На этот раз американцы представили конкретные планы, разработанные USAREUR. Они, однако, подчеркнули, что окончательных решений пока нет (13). Новшеством было то, что в переговорах принимали участие представители заинтересованных федеральных земель Баден-Вюртемберг, Бавария, Гессен, Северный Рейн-Вестфалия и Рейнланд-Пфальц. Базы США представляют собой существенный фактор экономики, их закрытие принесет соответствующим регионам и общинам большие экономические убытки. Предыдущее закрытие баз показало, что именно в слабых в структурном отношении регионах, таких как Рейнланд-Пфальц, восточный Гессен или Верхний Пфальц, непросто найти гражданское применение ликвидированным военным объектам. Поэтому некоторые из федеральных земель пытаются при помощи множества инициатив - например, посредством ремонта казарм или нового строительства сооружений - сохранить привлекательность Германии.

С точки зрения политики безопасности у Германии и впредь остается большая заинтересованность в сохранении американского военного присутствия. Федеральное правительство видит в его модернизации перспективный потенциал, который мог бы гарантировать это присутствие в долгосрочной перспективе. Оно является важным связующим звеном в рамках НАТО и зримым символом трансатлантического партнерства. В свою очередь, для США Германия имеет то преимущество, что там существует развитая инфраструктура, и базы расположены в достаточной близости к потенциальным очагам конфликтов, чтобы обеспечить им в ходе операций стратегическую гибкость. Кроме того, войска в Германии чувствуют себя уверенно и знают, что население согласно с существованием их гарнизонов.

Эта в принципе положительная оценка контрастирует с оценкой военного присутствия США в Японии и Корее, где американские войска воспринимаются как политическое бремя. Однако с ослаблением конфликта между Западом и Востоком американские вооруженные силы утратили и в глазах германской общественности свое значение с точки зрения политики безопасности. Поэтому, согласно опросу, о выводе американских войск сожалело бы только 27% опрошенных, в то время как 38% его бы приветствовали (14). Но в заинтересованных регионах картина, конечно, иная; там опасаются снижения покупательной способности и потери рабочих мест, связанных с выводом американских войск.

В случае смены администрации в Вашингтоне после президентских выборов в ноябре также не следует ожидать коренных перемен в вопросе о выводе войск. Возможно, правительство Джона Керри предоставляло бы более полную информацию и в большей степени учитывало бы пожелания германской стороны в вопросе о базах. На деле же, однако, и оно будет мерить цену своего присутствия критериями военной эффективности. Согласно Договору НАТО, дислокация вооруженных сил является суверенным решением государства, направляющего войска. В отличие от 60-х годов США не будут требовать новых компенсаций («offset») - не только потому, что они осознают бесполезность подобного чрезмерного требования, - но и потому, что они хотят избежать погашения германских выплат по соглашению Host-Nation-Support.

Для усиления функции американских войск как связующего звена Федеральное правительство особенно заинтересовано в том, чтобы США сохраняли в Германии существенное присутствие военнослужащих, которые оставались бы в подчинении объединенного командования НАТО и могли бы использоваться в рамках натовских операций. Федеральное правительство особенно бы приветствовало, если США в будущем не только участвовали бы собственными войсками в Response Force, но и размещались в Германии. Американские вооруженные силы, особенно современные боевые подразделения, служат, кроме того, в качестве «bench mark» в процессе трансформации бундесвера. В ходе совместных учений подвергается проверке интероперабельность. Поэтому Федеральному правительству в ходе консультаций с Вашингтоном надо действовать в направлении обеспечения возможности проведения совместных маневров и в будущем. Как раз принимая во внимание планируемое бундесвером закрытие баз, следует, кроме того, подумать, как можно в будущем совместно использовать оборудование и усилить сотрудничество между армией США и бундесвером. Цель должна состоять в том, чтобы сохранить присутствие американских войск в долгосрочной перспективе и избежать ослабления сплоченности альянса.


Примечания

1 Ср. речь Джорджа В. Буша о реформе вооруженных сил, IP 10/2004, с. 129.

2 Ср. Карл Фельдмайер. Прощай, любовь? О выводе американских войск из Германии. - В: IP, 6 /2003, с. 46-48.

3 Ср. заявление заместителя министра обороны США Дугласа Фейта от 23 июня 2004 г. перед House Armed Service Committee. Цит. Jim Garamone, Defense Details Global Posture Realignment Process. -В: American Forces Press Service, 23. 6. 2004 (Интернет-версия).

4 Ср. The National Security Strategy of the United States of America, September 2002 (internet-версия), с. 5, 16 и 29; ср. также сокращенную публикацию в: IP, 12/2002, с. 113–138.

5 Ср. DoD News Briefing on Global Posture, Senior Administration Officials, 9.6. 2004 (Интернет-версия).

6 The Under Secretary of Defense, Memorandum for Secretaries of the Military Departments & al. Subject: Transformation Through Base Realignment and Closure (BRAC 2005) Policy Memorandum One – Policy, Responsibilities, and Procedures, April 6, 2003 (Интернет-версия); Statement of Mr. Raymond F. Dubois, Deputy Undersecretary of Defense (Installations and Environment) Before the Subcommittee on Military Construction of the House Appropriations Committee, February 12, 2004 (Интернет-версия), с. 6.

7 Ср. Base Realignment and Closure (BRAC),