Тема чтений

Вид материала

Программа

Содержание Рябов. Это фальсификация...Леонтьев. Цовма. Я не вижу здесь злобы никакой. Леонтьев.

Подобный материал:

• Программа проведения торжественного закрытия IX московских областных Рождественских, 86.47kb.
• Информация о проведении заочного тура, 97.67kb.
• Программа чтений Открытие чтений. Оработе по духовно-нравственному воспитанию в школе., 10.89kb.
• Тема Чтений, 28.26kb.
• Тема чтений, 1741.53kb.
• Положение и условия проведения одиннадцатых городских этических чтений «Нравственность, 95.98kb.
• 2. Цели и задачи Кирилло-Мефодиевских чтений: выявление и поддержка интеллектуально, 65.21kb.
• Резолюция конференции «Агиология: проблемы и задачи» XVI международных Рождественских, 36.41kb.
• Программа семейных чтений Ступенька первая Для детей до 3 лет «Книжки, нотки и игрушки, 203.5kb.
• Малых Аввакумовских Чтений (г. Нарьян-Мар. 2004г.) Победитель VI и VII областных Иоанновских, 6.59kb.

Сидоров. Я прочитал все три пьесы, но не могу дать подробный анализ. Я не театровед и с драматургией не так близок. Я должен согласиться с Ирой и с Мишей, что как драматургия - это, наверное, талантливо. И Стоппард имеет право так писать. И смотреться это будет великолепно, наверное. Но каков результат этого смотрения? Публика воспримет это как действительность. Ей говорят, что в пьесе действительные исторические лица - не какой-нибудь Епиходов! Это - Герцен, это - Бакунин, это - Маркс, это - Белинский... Сейчас, я договорю. Публика будет воспринимать безотносительно к тому драма это или буффонада. Это у них отложится как историческая действительность. И идеологическое воздействие будет определяться этой пьесой, других контраргументов у них - у публики - нет. Они об этих лицах практически ничего не читают, не знают.


Еще одну секунду. Скажу, что на меня подействовало. Все женщины в трилогии, за исключением дочери Герцена Таты, сексуально озабочены, причем маниакально озабочены. Когда читал Сергей Гаврилович, это звучало даже хорошо: он пропускал эти вещи...


Затем, эти персонажи во второй пьесе, во время французской революции... Льется кровь, канавы полны трупов, омнибусы набиты трупами, их вывозят из центра города... А Герцен и его окружение обсуждают высокопарно события, все время поднимают бокалы, пьют то за одно, то за другое... Их совершенно не трогает происходящее! Они - какие-то странные толстокожие баричи, обеспеченные и сытые, говорят о революции, при этом ничего в том, что у них происходит под носом, не понимают... не видят ничего!


Леонтьев. Несколько общих слов уже по ходу дискуссии. Я вернусь на год назад, когда делал доклад на прошлых чтениях. Я брал два романа, написанным по одним и тем же событиям: Осоргин с одной стороны и Савинков (Ропшин) с другой. Герои там тоже совпадали. Осоргин старался придерживаться более или менее точной картины, хотя иногда по каким-то причинам отступал тоже. У Савинкова (Ропшина) персонажи были скорее гротескные. И я напомню тебе, Петя, какая возникла дискуссия в эсеровских кругах и вообще в революционных кругах, когда роман еще по главам публиковался. Как Савинкова упрекали в карикатуризме на своих собственных товарищей, как подписывались петиции членами ЦК ПСР против продолжения публикации романа Савинкова!


Это первый тезис. Второй: когда арестованному академику Платонову по его просьбе следователь принес только что вышедший роман А.Н. Толстого “Петр Первый”, то академик Платонов, посидев буквально три дня...


Корнилов. Разве это срок!


Леонтьев. ...посидев три дня над романом, нашел там около трех тысяч ошибок. Ошибок, которых массовый читатель, разумеется, не замечает и воспринимает роман как глубокое проникновение в эпоху Петра и т.д.. И в результате, это проникновение в эпоху Петра началось не с Павленко (который был учителем у Пети Рябова), а именно с Алексея Толстого.


Рябов. Это фальсификация...


Леонтьев. Нет, это не фальсификация. Платонов не упрекал Толстого в фальсификации. Он упрекал его в конкретных ошибках, в деталях... Или когда делался разбор военными историками “Сибирского цирюльника”, там тоже нашли у Михалкова бесчисленное количество ошибок. Целую книжку ошибок!


Теперь третий тезис непосредственно о сценическом искусстве. Сейчас в театре “Эрмитаж” идет спектакль “Анатомический театр инженера Евно Азефа”. Я знаю специалистов, моих коллег, которые, не досмотрев, плюясь и чертыхаясь, уходят со спектакля. Потому что Левитин - автор пьесы и постановщик, по их мнению, исказил исторические факты. Например, он называет там начальником департамента полиции Рачковского и т.д. и т.д. Хотя там действуют реальные исторические персонажи: тот же Савинков, Азеф. Я, напротив, смотрел этот спектакль с интересом. Я очень доволен этим спектаклем, хотя он абсолютно гротескный. Левитин - блестящий режиссер, спектакль интересен.


Вы абсолютно правы: главное - к а к это поставить. Пьеса - это полуфабрикат. И в этой связи есть вопрос, на который пока на данной дискуссии не прозвучал ответ: “а что собственно преследовал сам автор?” Левитин, например, хочет вскрыть психологию провокации, психологию провокатора. Он дает свою интерпретацию, свое видение Азефа - что двигало им.


Я заканчиваю. Не знаю, будет ли выступать Елена Георгиевна. Поскольку у них в музее Герцена проходят встречи с авторами и редакторами журнала “Историк и художник”, то, может быть, уже накопился какой-то обобщающий материал... Это было бы интересно.


Корнилов. Елена Георгиевна?... Нет.


Федотова. Я хочу ответить на тезис, что автор обязан думать, как будет воздействовать его пьеса...


Сидоров. Он должен предупредить...


Федотова. ...или мы обязаны думать... Кто-то... Некто обязан думать о воздействии на людей... Это абсолютно неправильно. Автор думать не обязан, он, действительно, может предупредить, что персонажи точно не соответствуют... Нет, не понятно, как тут предупреждать... Я приведу один пример. Вчера я Сергею Гавриловичу рассказывала о пьесе “Копенгаген”. Беседа Гайзенберга и Нильса Бора...


Корнилов. Прости, Ира, у нас нет на это времени...


Федотова. Думать о воздействии на зрителя - это подход советского литературоведения...


Цовма. Мы думаем о том, как это повлияет на читателя... Жалко читателя или зрителя, который будет изучать Бакунина по этой пьесе только... К счастью, есть масса источников, и тот, кто будет изучать Бакунина по этой пьесе - идиот! Не надо на него рассчитывать. Мы сбились на точку зрения: “Поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан”. Но если ты только гражданин и не поэт, и не художник и не пытаешься проникнуть в психологию героев, то это не интересно! Горький тоже протестовал против постановки “Бесов”....


Рябов. На тезис, что герои этих пьес были не точно такими, как в жизни, я хочу возразить: они были совсем не такими. Они почти ничего общего не имеют с историческими героями. Эта реальность абсолютно альтернативна. Вещь написана очень злобно. Если бы автор убрал все эти фамилии и назвал героев Иванов, Сидоров, Пупкин... я бы не имел претензий. Но причем тут Тургенев, причем здесь Бакунин?


И второе соображение. Да, может быть, эта вещь талантливая. И “Бесы” Достоевского, о которых мы говорили сегодня, тоже вещь талантливая, но, к сожалению, нас сегодня терроризируют этими “Бесами”. Когда говорят об истории анархизма, вспоминают только “Бесы” и только по этой грубой карикатуре судят о русском освободительном движении. Я очень боюсь, что кому-то нужно, чтобы только по Стоппарду, по этому гнусному, плоскому пасквилю судили о замечательных людях России ХIХ века, об их глубокой драме, об их психологии. У меня не было бы претензии к Стоппарду, если бы он не называл своих героев фамилиями людей, которые мне дороги и которых он глубоко ненавидит.


Цовма. Я не вижу здесь злобы никакой.


Леонтьев. Вы видели два фильма: “Гибель империи” и “Крушение империи”? Фильм Марины Райской “Крушение империи”, который просто невозможно смотреть - это карикатура на революционное движение. Другой, сделанный Хотиненко и сценаристом Леней Юзефовичем, “Гибель империи” получился. Я был консультантом на нем, я дал Лене образ Каховской - замечательный образ получился, хотя в чем-то тоже гротескный. Весь фильм гротескный.


Корнилов. Спасибо, господа. Подведем итоги. Я держу дольше пьесу в руках и, не навязывая своего мнения, говорю последним. Я вынужден был, за неимением времени и невозможностью познакомить вас с большим числом эпизодов, делать акценты, может быть, и не вполне корректные. Прошу меня простить. Я намеренно делал акцент на постепенно усиливающемся к концу этой трилогии мотиве “плачущего ребенка”, на том, что герои к концу постепенно как будто теряют почву под ногами, попадают то ли в состояние прострации, то ли сновидений, то ли нирваны и т.д. Я сгущал интонации, читая о встрече Станкевича и Белинского, когда второй, раздираемый приступами кашля, голодный, холодный, обматывал себя газетами, чтобы согреться... а Станкевич при этом разглагольствовал о высоких материях, забыв (!), что принес собранные друзьями деньги Белинскому... Вместо того, чтобы купить ему по дороге или заказать поесть, вместо того чтобы тут же сделать праздник своему нуждающемуся другу, он несет что-то невнятное, незначительное про Гамлета... Так не поступит самый обыкновенный посторонний человек и уж конечно не друг (а они были друзьями даже в большей степени, чем с Бакуниным), так поступит черствый, бездушный, глухой человек.


Везде, где можно и где не можно, Стоппард с виртуозной драматургической изобретательностью подводит всех (подчеркиваю) всех героев к этой черте - черте глухоты, отчужденности, безнравственности, аморальности в отношении малых, бедных, голодных, больных...


Стоппард ненавидит и Герцена, и Бакунина, и Станкевича и других. Кажется, Белинский лишь для того и нужен ему, чтобы на отношении к нему Станкевича, Бакунина, Герцена, Тургенева выявить максимум негативного в них. Не могу понять, откуда он выкопал такие черты, например, у Станкевича. Я такого за Станкевичем не припомню. Напротив, где бы и от кого бы я ни встречал упоминание о Станкевиче, везде он выглядит поразительно требовательным к себе, внимательным к другим, прямым, проницательным и душевным.


Стоппард лжет не только о революционерах. Станкевич революционером не был. Зачем ему это надо - вопрос другой. Впрочем, не трудно догадаться.


Именно его нелюбовь к героям трилогии обусловила жанр пародии, карикатуры. Жанр пьесы - это отношение автора к своим персонажам. К сожалению, нелюбовь и желание всячески принизить значение русских революционеров и их круг, толкает автора ко лжи, к отходу от исторической достоверности. Как бы отрицательно ни оценивать смысл жизни и деятельности Герцена, Огарева, Бакунина, Станкевича, Тургенева, но представлять их публике хуже, чем они были, это, мягко выражаясь, некрасиво, недостойно... Впрочем, публично Том уверяет, что любит и Бакунина, и особенно Герцена, но на самом деле он их порочит, высмеивает и разоблачает, он срывает с них весь декор, он их уничтожает.


Федотова. Но Чехов называл свои пьесы комедиями.


Корнилов. Да, одну. На вопрос: “Почему вы назвали “Вишневый сад” комедией?” (Мол, хороша комедия: старика-слугу хозяева бросают, как ненужную вещь!). Чехов ответил: “Играйте как комедию, а все трагическое само проявится”. Он знал Станиславского и понимал, что спектакль, по его милости, потонет в слезах, в элегической грусти... Чехов был мудрец, он знал, что трагическое сильнее стрельнет, если с трагическим соседствует комическое. Обозначая жанр пьесы, Чехов провоцировал, подталкивал театр в нужном направлении. Это его писательская хитрость.


Цовма. Но здесь же нет чистой комедии. Когда я слушаю Бакунина, когда я слушаю даже Герцена, Тургенева, я слышу трагедию. Ну, что я могу сделать, я слышу...


Корнилов. А я вижу скопище уродов, вырожденцев... Отнюдь не физических уродов - моральных.


Федотова. С вами невозможно согласиться, Сергей Гаврилович.


Цовма. Сергей Гаврилович, если мы поставим Бакунина сегодня на весы нынешней морали, то он, безусловно, окажется моральным уродом, но это большая человеческая трагедия.


Корнилов. Я не считаю, что Бакунин - моральный урод на сегодняшних весах морали. Именно на сегодняшних. На вчерашних он уже был вождем мелкобуржуазной стихии. Я не слышу у Стоппарда трагического в судьбе Бакунина - по тому, как он написан. Театр, если захочет, может попробовать это вытянуть, но ему придется это делать вопреки автору. Я бы от всей души пожелал театру создать на сцене не комикс, не карикатуру, не пародию на Бакунина, на Герцена и на других исторических персонажей, а представить Бакунина или Герцена - живым, противоречивым, неординарным - гениальным человеком, каким он и был, какими они и были.


Все, господа, мы исчерпали отпущенное нам судьбой время. На этом поставим точку.


В заключение, я хочу вас всех поблагодарить за интересные доклады, за живое горячее их обсуждение. Надеюсь, что весь материал записан благополучно. В этой связи я хочу публично поблагодарить Славу Сидорова за его помощь – она неоценима. (Аплодисменты). Хочу также сказать традиционные слова благодарности моей жене Алене – нашему ангелу хранителю. (Аплодисменты).


Еще раз напоминаю, что необходимо как можно быстрее сдать материалы выступлений мне и желательно в электронном виде.


Спасибо. До новых встреч!