Книга рассчитана на работников суда, прокуратуры, адвокатуры, мвд, кгб, преподавателей и студентов юридических учебных заведений

Вид материала

Книга

Содержание § 3. субъект заведомо ложного доноса и заведомо ложного показания

Подобный материал:

• Б. С. Волков Вмонографии раскрываются понятие и юридические приз, 4501.04kb.
• Учебное пособие для студентов высших учебных заведений Махачкала 2008, 6753.55kb.
• Ф. Р. Сундуров Рецензенты: заместитель председателя Верховного суда тасср, 2148.94kb.
• Учебное пособие Издание второе, переработанное и дополненное Минск Право и экономика, 1112.22kb.
• Монография подготовлена, 2369.9kb.
• Основы управления персоналом, 4996.78kb.
• Системантика, 2646.49kb.
• Ставрополь, 2226.38kb.
• Р. С. Белкин криминалистическая энциклопедия, 5026.16kb.
• Cols=2 gutter=27> С. И. Черепинский учебное кино: история становления, современное, 2532.72kb.

§ 3. СУБЪЕКТ ЗАВЕДОМО ЛОЖНОГО ДОНОСА И ЗАВЕДОМО ЛОЖНОГО ПОКАЗАНИЯ

Субъектом заведомо ложного доноса мо­жет быть физическое вменяемое лицо, достигшее 16-лет­него возраста. Субъектом рассматриваемого преступления может быть любое лицо, и закон здесь каких-либо огра­ничений не выставляет. Некоторые особенности имеются по делам частного и частно-публичного обвинения. Субъектом заведомо ложного доноса по этим делам может быть лишь сам потерпевший, ибо в соответствии со ст. 27 УПК РСФСР эти дела возбуждаются не иначе, как по жалобе потерпевшего. Сообщения об этих прес­туплениях, сделанные в соответствующие органы иными лицами, не являются основанием для возбуждения уго­ловного дела и поэтому не нарушают и не могут нару­шить правильную деятельность органов правосудия '.

Если заведомо ложный донос сделан должностным лицом с использованием своего служебного положения, он должен расцениваться как должностное преступле­ние и квалифицироваться по ст. 170 УК РСФСР ². При

¹ См. А Кузнецов. Ответственность за заведомо ложный донос — «Советская юстиция>, 1969, № 23, стр. 23.

² В п. 3 Приказа Прокурора СССР № 346 от 5 апреля 1938 г. говорилось: «Действия должностных лиц, использующих свое служебное положение для возведения клеветнических обвинений, при


этом возникает вопрос: всегда ли заведомо ложный донос, сделанный должностным лицом, подлежит квалификации только по ст. 170 УК РСФСР или возможны слу­чаи, когда подобное деяние может быть квалифицирова­но по совокупности преступлений? Нам представляется, что, если должностным лицом сделан простой заведомо ложный донос, т. е. не при отягчающих обстоятельст­вах, содеянное полностью охватывается признаками ч. I ст. 170 УК РСФСР. В подобной ситуации заведомо ложное сообщение о совершенном преступлении, сделан­ное должностным лицом с использованием своего слу­жебного положения вопреки интересам службы, явля­ется способом совершения должностного преступления.

Заведомо ложный донос, сделанный должностным лицом, вызвавший тяжкие последствия (например, самоубийство или психическое заболевание невинно осужденного, длительное лишение свободы), также полнос­тью охватывается ч. II ст. 170 УК РСФСР.

Другое дело, когда заведомо ложный донос, сделанный должностным лицом, совершен при отягчающих об­стоятельствах, указанных в ч. II ст. 180 УК РСФСР (с обвинением в особо опасном государственном или ином тяжком преступлении, с искусственным созданием доказательств обвинения, с корыстной целью). В подобных случаях содеянное, на наш взгляд, подлежит ква­лификации по совокупности преступлений: по ч. I ст. 170 и ч. II ст. 180 УК РСФСР. Если в указанной ситуации содеянное квалифицировать только как должностное преступление по ч. I ст. 170 УК РСФСР, должностные лица, совершившие заведомо ложный донос при отягчающих обстоятельствах, оказались бы в более приви­легированном положении, нежели частные лица, ибо санкция ч. I ст. 170 УК РСФСР в виде максимального наказания предусматривает лишение свободы на срок до трех лет, тогда как по ч. II ст. 180 УК РСФСР нака­зание может быть назначено до семи лет лишения свободы.

Субъектом заведомо ложного показания

отсутствии указанных в п. 2 мотивов (контрреволюционных.—М. X.) квалифицировать по ст. 109 УК РСФСР (1926 г.)>. («Сборник при­казов Прокуратуры СССР, действующих на I/XII-1938 г.» Изд. 2-е. М, 1939, стр. 145).


могут быть лишь лица, вызванные в органы дознания, предварительного следствия или суда в качестве свидетеля или потерпевшего.

В соответствии со ст. 72 УПК РСФСР в качестве свидетеля для дачи показаний может быть вызвано лю­бое лицо, которому известны какие-либо обстоятельст­ва, подлежащие установлению по данному делу. Потерпевшим признается лицо, которому преступлением при­чинен моральный, физический или имущественный вред (ст. 53 УК РСФСР). В качестве свидетелей и потерпевших могут быть допрошены и несовершеннолетние. Однако они до 16-летнего возраста не предупреждаются об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний, так как уголовная ответственность за рас­сматриваемое преступление наступает лишь с 16-летнего возраста.

Закон четко очерчивает круг лиц, которые не могут допрашиваться в качестве свидетелей. К ним, прежде всего, относится защитник обвиняемого, который не мо­жет быть допрошен об обстоятельствах дела, ставших ему известными в связи с выполнением обязанности защитника. Недопущение к свидетельству защитника по данному делу покоится на гуманных соображениях и объясняется стремлением законодателя оградить право обвиняемого на защиту.

В качестве свидетелей не могут быть допрашиваемы лица, которые в силу своих физических и психических недостатков не способны правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для дела, и давать о них правильные показания. Каких-либо других ограничений о допустимости свидетельских показаний уголовно-процессуальный закон не устанавливает. Некоторые особенности в этом отношении имеются в гражданско-процессуальном законодательстве. Согласно ч. III ст. 17 Основ гражданского судопроизводства (ст. 54 ГПК РСФСР) обстоятельства дела, которые по закону долж­ны быть подтверждены определенными средствами до­казывания, не могут подтверждаться никакими другими доказательствами. Например, несоблюдение предпи­санной законом простой письменной формы лишает сто­роны права в случае спора ссылаться в подтверждение сделки на свидетельские показания (ст. 46 ГК. РСФСР). В судебной практике неоднократно указывалось на

недопустимость нарушения требований закона о допустимости доказательств ¹.

Указанные нормы о недопустимости свидетельских показаний носят императивный характер, и поэтому их соблюдение для суда является обязательным. В соответствии с этим лицо не может быть признано субъек­том заведомо ложных показаний, даже если оно в на­рушение требований закона в силу каких-либо причин оказалось допрошенным в качестве свидетеля и сделало заявление, искажающее фактические обстоятельства дела ².

Советское процессуальное законодательство не знает института отвода свидетеля по мотивам его заинтересованности в исходе дела или его особых взаимоотно­шений с обвиняемым, потерпевшим и другими лицами. Закон не освобождает мужа, жену, близких родственни­ков обвиняемого от обязанностей давать свидетельские показания. Вместе с тем этот факт нельзя оставлять без внимания при оценке неправдивых показаний свидете­лей. При допросе близких родственников обвиняемого и обсуждении вопроса об их ответственности за заведомо ложные показания следует учитывать своеобразие и трудность положения этих свидетелей и подходить к ним с большой осторожностью и чуткостью, не требуя от них подавления в себе естественных человеческих чувств³.

Наше процессуальное законодательство не предусматривает

¹ См. «Бюллетень Верховного Суда СССР», 1968, № 2, стр. 24—25; «Бюллетень Верховного Суда РСФСР», 1968, № 6, стр. 9; № 12, стр. 5—6; «Социалистическая законность», 1968, № 10, стр. 89.

² См. Е. Худяков. Уголовная ответственность за лжесвидетельство.— «Советская юстиция», 1970, № 14, стр. 22.

³ См. М. С. С т р о г о в и ч. Курс советского уголовного процес­са, т. I. М., «Наука», 1968, стр. 398; К. А. Вачеишвили. Зна­чение свидетельских показаний в суде первой инстанции по совет­скому уголовному процессу. Тбилиси, 1966, стр. 58. В связи с этим мы поддерживаем высказанное в литературе предложение о предоставлении близкому родственнику обвиняемого права не давать уличающих последнего показаний. В самом деле, свидетель, давая уличающие близкого человека показания, зачастую вступает в острый конфликт с такими моральными категориями, как любовь, верность, чувство благодарности и т. п. Такое право свидетеля не давать уличающих близкого родственника показаний известно УПК многих социалистических стран. (См.: М. А. Г о ф ш т е и н. Права свидетеля в советском уголовном процессе.— Проблемы борьбы с преступностью. М., 1968, стр. 182—183; В. И. Смыслов.

запрета допроса свидетелей относительно обстоятельств, составляющих предмет государственной, служебной или профессиональной тайны ¹. Ограничение возможности допроса свидетелей по такого рода обстоя­тельствам было бы серьезным препятствием для объек­тивного, полного и всестороннего исследования обстоя­тельств конкретного дела и установления истины. Кроме того, право отказаться от дачи показаний под предлогом сохранения «служебной», «профессиональной» и другой тайны создавало бы для отдельных недобросовестных должностных лиц возможность препятствовать разоблачению их незаконных, а порой и преступных действий. В литературе высказано мнение о том, что субъектом заведомо ложного показания не может быть лицо, до­прашиваемое в качестве свидетеля об обстоятельствах, связанных с поступками и действиями самого допраши­ваемого свидетеля, в частности, об обстоятельствах, ука­зывающих на причастность или, наоборот, непричаст­ность свидетеля к расследуемому преступлению ³. Эта точка зрения обосновывается тем, что подозреваемый и обвиняемый не обязаны давать показания и не несут ответственности ни за отказ от дачи, ни за дачу заве­домо ложных показаний. Поэтому нельзя обязывать и свидетеля к самоизобличающим показаниям, тем более

Свидетель в советском уголовном процессе Автореф. канд. дис. М., 1971, стр. 5; П. Аркадьев. Свидетель, или человек, который видел, слышал, знал...—«Литературная газета» за 11 августа 1971 г.; С. Почивалова. Перед судейским столом.— «Литературная га­зета» за 18 августа 1971 г.

¹ Несколько по-иному этот вопрос решается в законодательстве других социалистических государств, где предусматриваются такие запреты (ст. 99 УПК Чехословакии, § 27 УПК ГДР, ст. ст. 162— 163 УК ПНР и др.).

² См. М. Л. Я к у б Показания свидетелей и потерпевших. Изд-во МГУ, 1966, стр. 107.

³ См. Э. Ф. Куцова. Расширить процессуальные права свидетелей.— «Советская юстиция», 1965, № 22, стр. 12; Я. О. Мотовиловкер. Вопросы дальнейшего совершенствования уголовно-процессуального законодательства. Изд-во Томского университета, 1966, стр. 40; его же. Вопросы теории уголовного процесса Поль­ской Народной Республики. Изд-во Томского университета, 1970, стр. 191—193; И, Д. Перлов, Судебное следствие в советском уголовном процессе. М., Госюриздат, 1958, стр. 219; М. Л. Я куб. Показания свидетелей и потерпевших. Изд-во МГУ, 1968, стр. 98; М. С. Строгович. Курс советского уголовного процесса, т. I. М., «Наука», 1968, стр. 396.


под страхом уголовной ответственности. Такая точка зрения нам представляется правильной. Мы полагаем, что в законе следовало бы предусмотреть норму, устанавливающую право свидетеля отказаться от дачи пока­заний относительно обстоятельств, указывающих на его виновность в преступлении¹.

Субъектами заведомо ложного показания не могут быть лица, участвующие в уголовном процессе в качест­ве подозреваемого, обвиняемого и подсудимого. А. Н. Трайнин еще в 1927 г. писал: «Не может... отвечать за ложное показание обвиняемый. Это изъятие не оз­начает, конечно, признания за обвиняемым права на ложь. Оно лишь означает, что правдивость или лжи­вость показаний обвиняемого может, по мнению закона, найти достаточно реальную оценку в самом приговоре по делу»².

Именно в этой плоскости надо рассматривать указа­ние п. 9 ст. 38 УК РСФСР о том, что чистосердечное раскаяние или явка с повинной, а также активное способствование раскрытию преступления при назначении наказания признаются обстоятельствами, смягчающими ответственность. Напротив, оговор невиновного лица в соответствии с п. 11 ст. 39 УК РСФСР рассматривается как обстоятельство, отягчающее ответственность подсу­димого. Как справедливо пишет И. Сапожников, «уста­новив, что подсудимый оговаривает заведомо невиновное лицо, суд вправе в пределах предусмотренной законом санкции назначить за совершенное преступление более строгое наказание, чем то, которое могло быть назначе­но, если бы подсудимый не стал прибегать к запрещен-

¹ Такая норма содержится в законодательстве большинства зарубежных социалистических государств. По ст. 56 УПК Болгарии «свидетель не обязан отвечать на те вопросы, ответы на которые уличали бы его в преступлении». Согласно п. 2 § 100 УПК ЧССР «свидетель имеет право отказаться от дачи показаний, если этими показаниями создает угрозу уголовного преследования в отношении себя..»; в соответствии с п. 4 § 22 УПК ГДР «каждый свидетель может отказаться от дачи показаний по таким вопросам, ответ на которые мог бы повлечь опасность уголовного преследования для него самого...». Аналогичные нормы содержатся в ст. 166 УПК ПНР, ст. 222 УПК Югославии и др.

² А. Н. Трайнин. Уголовное право. Часть Особенная. М,, 1927, стр. 164.

ному приему защиты, коим, безусловно, является оговор»¹.

Верховные Суды СССР и РСФСР неоднократно указывали, что обвиняемый не несет уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний по поводу предъявленного ему обвинения². Несмотря на это, в практике работы отдельных судов до сих пор встречаются факты неосновательного осуждения за дачу заве­домо ложных показаний обвиняемых. Так, Бугульмин-ский городской народный суд ТАССР осудил по ст. ст. 190 и 181 УК РСФСР Слесареву за то, что она, досто­верно зная о разбойном нападении на М., не сообщила об этом в надлежащие органы, а при допросе дала за­ведомо ложные показания по делу ³. Осуждение Слесаревой по ст. 181 УК РСФСР является ошибочным, так как лицо, виновное в недоносительстве, не может быть признано по этому же делу субъектом заведомо ложного показания, ибо уголовная ответственность за дачу лож­ных показаний по поводу предъявленного обвинения законом не предусмотрена.

Исключением из этого правила являются случаи, ког­да обвиняемые могут быть привлечены к уголовной ответственности за подстрекательство к даче заведомо ложных показаний, и случаи, когда обвиняемый допрашивается в качестве свидетеля по другому делу.

Не являются субъектами заведомо ложного показа­ния истец и ответчик в гражданском процессе. Исклю­чением из этого общего правила является ответствен­ность гражданского истца в уголовном процессе, так как гражданский иск в уголовном процессе может быть предъявлен лишь потерпевшим (как лично, так и через своего представителя) ⁴. Когда иск в уголовном процессе

¹ Газета «Известия» за 9 августа 1969 г.

² См.: «Сборник постановлений Пленума и определений колле­ги Верховного Суда СССР». М., Юриздат, 1948, стр. 132; «Судеб­ная практика Верхбвного Суда СССР», 1950, № 12, стр. 1—4; «Бюл­летень Верховного Суда РСФСР», 1962, № 8, стр. 10; «Сборник постановлений Пленума, Президиума и определений судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РСФСР. 1961—1963». М., «Юридическая литература», 1964, стр. 75.

³ Архив Бугульминского городского народного суда за 1966 г.

⁴ Другие лица, кроме потерпевшего, при наличии к тому законных оснований вправе предъявить иск к обвиняемому отдельно от уголовного дела в общем порядке гражданского судопроизводст­ва, а не в уголовном процессе.


предъявлен лично потерпевшим, он в процессе одновременно сочетает фигуру потерпевшего и истца. В подоб­ной ситуации истец, поскольку он допрашивается и в качестве потерпевшего, может быть субъектом заведомо ложного показания.

В соответствии с п. 118 «Положения о порядке назначения и выплаты пенсий», утвержденного Постановлением Совета Министров СССР от 3 августа 1972 г., при отсутствии документов об имеющемся стаже работы и невозможности получения их ввиду полной ликвидации предприятия, учреждения, организации либо ввиду от­сутствия архивных данных недостающий для назначения пенсии стаж устанавливается комиссиями по назначению пенсий на основании показаний двух или более свидете­лей. Перед опросом, как это установлено инструкцией о делопроизводстве в рай (гор) собесах, утвержденной Министром социального обеспечения РСФСР в 1968 г., свидетель предупреждается об ответственности за лож­ные показания.

Возникает вопрос: является ли лицо, допрошенное комиссией по назначению пенсий в качестве свидетеля для установления недостающего стажа, субъектом преступления, предусмотренного ст. 181 УК РСФСР, если оно дало заведомо ложное показание?

Нам представляется, что ответ должен быть отрицательным. В подобных случаях свидетель, давая заведомо ложные показания о мнимом трудовом стаже, своими действиями умышленно содействует исполнителю в со­вершении хищения государственного имущества путем мошенничества. В подобной ситуации хищение государственного имущества находится в причинной связи с по­ведением лжесвидетеля, т. е. имеются объединенные усилия двух и более лиц в достижении преступного результата. Аналогичное решение по сходному вопросу имеется в Постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 11 июля 1972 г. «О судебной практике по де­лам о хищении государственного и общественного иму­щества». Умышленное незаконное получение частным лицом государственных или общественных средств в ка­честве пенсий, пособий или других выплат в результате


обмана или злоупотребления доверием, указывается в этом Постановлении, подлежит квалификации как хищение государственного или общественного имущества путем мошенничества. При этом должностное лицо, выдавшее частному лицу заведомо для этой цели подложные документы, должно нести ответственность по сово­купности преступлений за пособничество в этом хище­нии и должностной подлог¹.

Наконец, субъектами преступления, предусмотрен­ного ст. 181 УК РСФСР, могут быть эксперты и пере­водчики. Переводчиком считается лицо, владеющее язы­ками, знание которых необходимо для перевода (ст. 57 УПК и ст. 8 ГПК РСФСР). Экспертом является назна­ченное органами дознания, предварительного следствия или судом лицо, обладающее специальными познаниями в науке, технике, искусстве или ремесле, которые необ­ходимы при расследовании и рассмотрении уголовного или гражданского дела (ст. 78 УПК и 75 ГПК РСФСР). Основные требования, предъявляемые переводчику и эксперту,— это их надлежащая квалификация и полная объективность.

Материалы наших исследований показывают, что сре­ди осужденных за заведомо ложное показание по ст. 181 УК РСФСР подавляющее большинство — свидетели.

Если число осужденных по ст. 181 УК РСФСР принять за 100%, то из этого количества судимых оказалось:

свидетелей потерпевших

по Башкирской АССР 77,4% 22,6%

по Кабардино-Балкарской АССР 100% —

по Татарской АССР 85,4% 14,6%

по Куйбышевской области Ь2,6% 47,4%

Как указывалось, субъектом преступления, предусмотренного, ст. 181 УК РСФСР, кроме свидетелей и по­терпевших могут быть эксперты и переводчики. Однако нам не встретилось ни одного случая привлечения к уголовной ответственности экспертов или переводчиков. Отсутствие в судах дел о преступлениях, связанных с заведомо ложным заключением эксперта, а также

¹ См. «Социалистическая законность», 1972, № 10, стр. 71, 54

заведомо неправильным переводом, сделанным переводчиком в суде либо при производстве предварительного следствия или дознания, объясняется, на наш взгляд, тем, что в качестве экспертов и переводчиков следствием и судом приглашаются, как правило, высококвалифици­рованные и проверенные специалисты, которые честно и добросовестно исполняют возложенные на них обя­занности.

В связи с этим может возникнуть вопрос: а есть ли необходимость сохранения в законе нормы, предусматривающей уголовную ответственность за заведомо ложное заключение эксперта, а также заведомо неправильный перевод, сделанный переводчиком в суде либо при про­изводстве предварительного следствия или дознания? Такая необходимость, несомненно, имеется. Она обус­ловлена прежде всего превентивной ролью уголовного закона. Наличие в законе подобной нормы имеет боль­шое общепредупредительное, профилактическое значение.

При социологическом исследовании рассматривае­мых преступлений нами было обращено внимание на возраст лжесвидетелей и лжедоносчиков. Заведомо лож­ное показание и заведомо ложный донос в основном совершаются лицами от 26 до 40 лет. В Куйбышевской области среди потерпевших, осужденных за заведомо ложное показание, на этот возраст падает 81,4%, Башкирской АССР — 71,4%, Татарской АССР — 54,5%. Сре­ди лжесвидетелей и лжедоносчиков лица указанного возраста составляли от 57 до 75%.

Суды и органы следствия очень осторожно подходят к вопросу привлечения к уголовной ответственности несовершеннолетних за заведомо ложное показание. При решении этого вопроса принимается во внимание не только факт несовершеннолетия, но и прежде всего та­кие обстоятельства, как уровень развития сознания и воли несовершеннолетнего, его способность понимать ха­рактер и значение даваемого ложного показания, моти­вы совершения указанных действий, т. е. обстоятельства, которые по рассматриваемым делам имеют особое значение. Этим отчасти, видимо, объясняется и то, что удельный вес несовершеннолетних, осужденных за заведомо ложное показание и донос, в 2—3 раза меньше, чем за другие преступления, и по изученным нами делам составляет около 5%.


Такая тенденция полностью соответствует требова­нию постановления Пленума Верховного Суда СССР от 3 июля 1963 г. «О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних», в котором указывает­ся на необходимость особенно тщательного подхода к выяснению всех вопросов, связанных с преданием суду обвиняемого несовершеннолетнего, и обращается внима­ние на то, что в соответствии со ст. 33 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик несовершеннолетие является смягчающим обстоятель­ством.