Книга рассчитана на работников суда, прокуратуры, адвокатуры, мвд, кгб, преподавателей и студентов юридических учебных заведений

Вид материала

Книга

Подобный материал:

• Б. С. Волков Вмонографии раскрываются понятие и юридические приз, 4501.04kb.
• Учебное пособие для студентов высших учебных заведений Махачкала 2008, 6753.55kb.
• Ф. Р. Сундуров Рецензенты: заместитель председателя Верховного суда тасср, 2148.94kb.
• Учебное пособие Издание второе, переработанное и дополненное Минск Право и экономика, 1112.22kb.
• Монография подготовлена, 2369.9kb.
• Основы управления персоналом, 4996.78kb.
• Системантика, 2646.49kb.
• Ставрополь, 2226.38kb.
• Р. С. Белкин криминалистическая энциклопедия, 5026.16kb.
• Cols=2 gutter=27> С. И. Черепинский учебное кино: история становления, современное, 2532.72kb.

2. Объективная сторона заведомо ложного показания

Ст. 181 У К РСФСР и соответствующие статьи уголовных кодексов других союзных республик предусма­тривают уголовную ответственность за заведомо ложное показание свидетеля или потерпевшего, заведомо

¹ См. Курс советского уголовного права, т. II. М., «Наука», 1970, стр. 431.

² См. «Бюллетень Верховного Суда СССР», 1964, № 3, стр. 18—22.


ное заключение эксперта, заведомо неправильный пере­вод, сделанный переводчиком в суде либо при произ­водстве предварительного следствия или дознания. По существу в ст. 181 УК РСФСР предусмотрено несколь­ко составов преступлений. Поскольку признаки объек­тивной стороны каждого из этих составов преступлений существенно отличаются, целесообразно рассматривать их применительно к каждому составу преступления отдельно.

а) Объективная сторона заведомо ложного показания свидетеля

Среди предусмотренных ст. 181 УК РСФСР дейст­вий наибольшее значение имеет прежде всего заведомо ложное показание свидетеля при производстве дознания, следствия или судебного разбирательства по делу.

Учитывая исключительную важность свидетельских показаний при расследовании и рассмотрении уголовно­го и гражданского дела, законодатель возлагает на органы дознания, следствия и суд обязанность преду­преждать свидетеля об ответственности за дачу заведо­мо ложных показаний (ст. ст. 158, 282 УПК и ст. 169 ГПК РСФСР). В соответствии со ст. 74 УПК РСФСР свидетель может быть допрошен о любых обстоятель­ствах, подлежащих установлению по данному делу, в том числе о личности обвиняемого, потерпевшего и о своих взаимоотношениях с ними. Предметом свидетель­ских показаний могут быть обстоятельства, имеющие прямое или косвенное отношение к событию преступле­ния, преступному деянию известных лиц, форме вины, характеристике личности привлеченных по делу обви­няемых, к условиям, способствовавшим совершению пре­ступления, последствиям преступления, а равно сведе­ния, относящиеся к другим свидетелям и их показаниям и к другим участникам процесса.

Как показывает судебная практика, заведомо лож­ные показания чаще всего относятся к обстоятельствам совершенного преступления. Так, при рассмотрении в суде дела по обвинению Калякина в особо злостном хулиганстве с применением ножа свидетели Гришкин и Бобров дали заведомо ложные показания, утверждая, что при совершении хулиганских действий у Калякина


ножа не было, хотя материалами дела бесспорно было установлено обратное и это вынужден был признать сам подсудимый ¹.

По итогам нашего исследования заведомо ложные показания, относящиеся к обстоятельствам совершенного преступления, составляют 79% к общему количеству изученных дел.

Заведомо ложные показания могут относиться к личности виновного лица. Так, при рассмотрении уголойно-го дела по обвинению Зарипова, преданного суду за хищение совхозных поросят, Никонов, будучи допрошен в качестве свидетеля, дал суду заведомо ложные пока­зания о том, что обнаруженных в его хозяйстве поро­сят он купил не у подсудимого, а у неизвестных лиц. Причину дачи суду заведомо ложных показаний Нико­нов объяснил тем, что Зарипов просил его не давать суду правдивых показаний².

Практике известны случаи, когда заведомо ложные показания даются с целью скомпрометировать потерпевшего перед органами правосудия и тем самым Смяг­чить вину привлеченного к ответственности.

При рассмотрении уголовного дела по обвинению Мансурова в покушении на изнасилование С. свидетели Гайсин и Халитов дали заведомо ложные показания, заявив, что они задолго до совершения этого преступления имели половое сношение с потерпевшей. Давая заведомо ложные показания, они пытались опорочить потерпевшую, полагая этим облегчить положение обви­няемого ³.

Заведомая ложность показаний свидетеля, независи­мо от того, относятся ли они к фактическим обстоя­тельствам преступления, личности обвиняемого или по­терпевшего, форме вины или последствиям содеянного, всегда означает искажение действительности, объектив­ное несоответствие показаний реальным фактам. «Лгать,— пишет А. Р. Ратинов,— всегда значит ставить на место действительности какой-нибудь предпочтитель­ный для лгущего вымысел и заменять действительно

¹ Архив Чистопольского городского народного суда за 19(55 г.

² Архив Арского районного народного суда Татарской АССР за 1967 г.

³ Архив Пестречинского районного народного суда Татарской АССР за 1967 г.


происходившие факты такими, какими их хотелось бы представить лжецу» '.

Теория уголовного права и практика исходят из того, что заведомо ложные показания свидетеля могут быть даны не только в процессе производства дознания, предварительного расследования и судебного разбирательства по уголовному делу, но и при судебном разби­рательстве гражданского дела. Ст. 169 ГПК РСФСР устанавливает, что «до допроса свидетеля председательствующий устанавливает личность свидетеля и преду­преждает его об ответственности за отказ или уклонение отдачи показаний и за дачу заведомо ложных показаний. У свидетеля отбирается подписка о том, что ему разъяс­нены его обязанности и ответственность. Подписка при­общается к протоколу судебного заседания».

В связи с этим возникает вопрос: распространяется ли действие ст. 169 ГПК на случаи, если заведома ложные показания по гражданскому делу даны в поряд­ке выполнения судебного поручения? Как известно, гражданско-процессуальное законодательство (ст. 51 и п. 12 ст. 141 ГПК РСФСР) предоставляет суду право дать судебное поручение суду другого района или горо­да для производства определенных процессуальных действий с целью собирания доказательств, в частности, для допроса свидетелей. Поскольку в соответствии со­ст. 52 ГПК РСФСР «выполнение судебного поручения производится в судебном заседании по правилам, уста­новленным настоящим кодексом», следует прийти к вы­воду, что заведомо ложное показание, данное в ходе допроса в порядке выполнения судебного поручения по гражданскому делу, является уголовно наказуемым деянием. Так же положительно, на наш взгляд, следует решить вопрос об ответственности за заведомо ложное показание свидетелей, допрашиваемых по гражданскому делу в порядке обеспечения доказательств (ст. ст. 57— 58 ГПК РСФСР).

Большое теоретическое и практическое значение имеет вопрос о круге обстоятельств, намеренное иска­жение которых образует состав лжесвидетельства: все ли не соответствующие действительности сведения,

¹ А. Р. Ратинов. Судебная психология для следователей. М , 1967, стр. 208.


сообщаемые свидетелем, можно рассматривать как заведомо ложные показания в смысле ст. 181 УК РСФСР?

Ввиду сложности проблемы ответ на этот вопрос не может быть однозначным.

Большинство ученых и практических работников полагают, что уголовно наказуемым, прежде всего, является искажение свидетелем фактов и обстоятельств, непосредственно относящихся к обстоятельствам совершенного преступления или к обстоятельствам рассматриваемого судом гражданского дела. Ст. 74 УПК. РСФСР устанавливает, что «свидетель может быть до­прошен о любых обстоятельствах, подлежащих установ­лению по данному делу». Поэтому следует согласиться с И. М. Черных, что невозможно раз и навсегда уста­новить единый для всех дел критерий отграничения преступных ложных показаний от непреступных. Как разнообразны расследуемые или рассматриваемые дела, так и разнообразны сведения, сообщаемые в каждом конкретном случае свидетелем и могущие иметь существенное значение для разрешения дела. Этот вопрос в каждом случае должен решаться по усмотрению суда, который, оценивая ложные показания в совокупности со всеми имеющимися обстоятельствами дела, должен каждый раз установить, в какой степени данные пока­зания могли повлиять на исход дела, по которому они были даны'.

Близко к рассматриваемому примыкает вопрос о так называемой «юридически безвредной лжи». В лите­ратуре по этому вопросу нет единого мнения. Еще дореволюционный юрист Н. А. Неклюдов писал: «При разрешении вопроса о преступности или непреступности свидетельской лжи следует исходить из того предположения, что при решении данного дела был всего только один свидетель и именно тот, который заподозрен в лож­ном показании. За сим, ежели та ложь, которую позво­лил себе свидетель, будучи принятой за основание при решении дела, могла бы иметь вредное влияние на исход процесса, то она должна быть почитаема преступным лжесвидетельством; ежели же, напротив того, данная ложь не могла послужить во вред обвинению

¹ См. И. М. Ч е р н ы х. Ответственность за заведомо ложное показание.—«Советская юстиция», 1963, № 5, стр. 15.


или защите, истцу или ответчику, даже в том случае, когда бы суд положил показания данного свидетеля в основание своего решения, то таковая ложь должна быть почитаема непреступною» ¹. К этому мнению, по существу, присоединился А. Гужин. При этом он счита­ет, что в показаниях свидетеля о фактах, характеризую­щих преступное деяние и деятеля, возможна юридически безвредная ложь². Едва ли можно представить ситуа­цию, как правильно пишут И. С. Власов и И. М. Тяжкова, «при которой ложь, положенная в основу решения суда, не делает его неправильным. Получается, что возможно правильное решение суда, основанное на ложных данных. Такое положение совершенно недопу­стимо» ³. Поэтому вообще нельзя говорить о безвредно­сти лжи при рассмотрении дела в суде.

Определенный интерес представляет вопрос о фор­ме действия при заведомо ложном показании.

В литературе высказано мнение, что дача заведомо ложных показаний предполагает совершение лишь активных действий. «Нельзя,— пишет И. М. Черных,— согласиться с авторами, утверждающими, что выполне­ние этого состава возможно и путем бездействия. Умол­чание о каких-то обстоятельствах должно рассматри­ваться как уклонение свидетеля от дачи показаний» ⁴.

Однако это мнение нам представляется спорным. Ложь при совершении рассматриваемого преступления может выражаться не только в утверждении того, чего в действительности не было, но и в умолчании об обстоятельствах дела. В подобных случаях лицо не уклоняется от дачи свидетельских показаний, наоборот, оно их дает, сообщая следователю или суду, как правило, сведения, не имеющие отношения к делу, либо заведомо ложно утверждая, что по делу ничего не знает. По

¹ А. Н. Неклюдов. Руководство к Особенной части русско­го уголовного права, ч. IV. СПб., 1880, стр. 117—118.

² См. А. Гужин. Некоторые вопросы борьбы с лжесвидетель­ством в советском уголовном праве.— «Ученые записки Ростовского университета», 1957, вып. 4, ч. I, стр. 87.

³ И. С. В л а с о в и И. М. Т я ж к о в а. Ответственность за преступления против правосудия. М., Госюриздат, 1968, стр. 186.

⁴ И. М. Черных. Преступления против социалистического правосудия. Автореф. канд. дис. М., 1962, стр. 18; см. также И. С. В л а с о в и И. М. Т я ж к о в а. Ответственность за пре­ступления против правосудия. М., Госюриздат, 1968, стр. 87—88,

32

нашему мнению, И. С. Власов и И. М. Тяжкова неоправданно широко трактуют состав уклонения свидетеля от дачи показаний. По их мнению, состав уклонения сви­детеля от дачи показаний образуют «все случаи завуа­лированного отказа от дачи показаний» ¹, а также и те случаи, «когда свидетель использует обман, направлен­ный на то, чтобы избежать сообщения в определенные органы об известных ему и требуемых от него сведе­ний» ². При таком понимании уклонения свидетеля от дачи показаний можно прийти к ошибочному выводу, что и дача лицом заведомо ложных показаний по делу является уклонением от дачи показаний, так как она по существу является одним из случаев завуалированного отказа от дачи правдивых показаний и обмана, направ­ленного на избежание сообщения требуемых сведений, необходимых для установления объективной истины. Между тем при уклонении от дачи показаний действия свидетеля не связаны с намерением исказить истину по делу, ввести суд в заблуждение. Состав заведомо лож­ного показания в отличие от состава уклонения свидете­ля от дачи показаний представляет большую его обще­ственную опасность, что нашло отражение в санкции ст. 181 УК РСФСР. Поэтому все случаи дачи заведомо ложных показаний, в том числе и таких, которые сопря­жены с умолчанием об известных фактах, имеющих от­ношение к делу, должны, по нашему мнению, квалифи­цироваться по ст. 181 УК РСФСР³.

Алешкин являлся очевидцем угона автомобиля с территории асфальтово-бетонного завода и учинения

'И С. ВласовиИ. М. Тяжкова. Ответственность за преступления против правосудия. - М , Госгориздат, 1968, стр. 101.

² Там же, стр. 102.

³ Из советских юристов такой же точки зрения придерживаются А. А. Пионтковский (Советское уголовное право. Особенная часть М.—Л., 1928, стр. 336); Р. Д. Рахунов (Свидетельские показания в советском уголовном процессе. М., Госюриздат, 1955, стр. 55); Ш. С. Рашковская (Преступления против социалистического право­судия. М., 1957, стр. 32); А. Гужин (Некоторые вопросы борьбы с лжесвидетельством в советском уголовном праве.— «Ученые записки Ростовского университета», вып. 4, ч. I, 1957, стр. 12); Н. В. Лясс (Комментарий к Уголовному кодексу РСФСР. М., 1962, стр. 181); авторы научно-практического комментария Уголовного кодекса РСФСР (М., 1963, стр. 12) и др.

Викторовым злостного хулиганства. При допросе в качестве свидетеля Алешкин умолчал о том, кем был угнан автомобиль и кто учинил злостное хулиганство. Красноярский районный народный суд Куйбышевской области правильно квалифицировал содеянное как заведомо ложное показание по ч. I ст. 181 УК РСФСР¹.

Таким образом, заведомо ложное показание может быть выполнено как активными действиями, так и бездействием, в том числе путем умолчания об известных свидетелю обстоятельствах, в связи с которыми он. выз­ван на допрос².

Как уже указывалось, заведомо ложное показание свидетеля относится к формальным составам. Поэтому рассматриваемое преступление, если оно совершено в стадии дознания или предварительного следствия, считается оконченным с момента дачи свидетелем заведомо ложных показаний, которые занесены в протокол и удостоверены подписью свидетеля.

Более сложным является вопрос о моменте окончания заведомо ложного показания, данного при судеб­ном разбирательстве уголовного или гражданского дела.

По общему правилу, заведомо ложное показание, данное в судебном заседании, на наш взгляд, следует считать оконченным с момента окончания допроса свидетеля. К примеру, свидетель в начале допроса дал заведомо ложное показание, но затем в ходе судебного разбирательства при повторных допросах отказался от лжи и сообщил правдивые сведения по рассматривае­мому судебному делу. Если в подобной ситуации отказ от заведомо ложных показаний был добровольным, а не вынужденным, следует признать, что такие действия не содержат состава рассматриваемого преступления. В этом случае свидетель имеет возможность исправить данное им заведомо ложное показание и тем самым от­части устранить возможность причинения вреда право­судию. Здесь, таким образом, налицо добровольный

¹ Архив Красноярского районного народного суда Куйбышев­ской области за 1967 г.

² Законодательство ряда социалистических стран предусматри­вает уголовную ответственность за заведомо ложное показание в форме умолчания (п. 1 ст. 290 УК НРБ 1968 г., п. 1 § 176 УК ВНР 1961 г., § 1 ст. 247 УК ПНР 1969 г., п. 1 § 230 УК ГДР 1968 г. и др.).


отказ от покушения на заведомо ложное показание. Добровольно оставленное покушение указывает на отсутствие общественной опасности лица, совершившего это покушение, и на отпадение вместе с тем общественной опасности совершенного деяния. В этой стадии разви­тия преступной деятельности свидетелю все еще открыт путь для отступления. Этим создается возможность пред­отвращения в некоторых случаях доведения преступ­ления до конца.

Другое дело, когда в ходе допроса председательствующий или другие участники процесса разоблачают ложь в показаниях свидетеля и последний вынужден отказаться от дачи заведомо ложных показаний. В по­добной ситуации нельзя говорить о добровольном во­леизъявлении. Такой отказ является вынужденным. Вместе с тем следует заметить, что в подобных случа­ях в действиях свидетеля, хотя формально и содержат­ся признаки заведомо ложного показания, но в силу ма­лозначительности они не представляют общественной опасности¹.

Некоторые авторы момент окончания заведомо ложного показания свидетеля, данного в судебном разбирательстве дела, связывают с занесением его в протокол судебного заседания². На наш взгляд, такое решение этого вопроса не может быть признано правильным. Здесь не учитываются особенности допроса свидетелей в судебном заседании. В отличие от предварительного следствия, где следователь производит допрос свидете­ля, как правило, один на один, судебное следствие про­водится в условиях широкой гласности и публичности и обычно в присутствии большого количества участников процесса и слушателей. Поэтому каждое сообщение свидетеля в судебном заседании становится достоянием

¹ По УК НРБ 1968 г. (п. 2 ст. 292) в отношении лжесвидетеля наказание не применяется, если он до вступления приговора или решения в силу и до возбуждения против него за это уголовного преследования откажется перед надлежащим органом от своего ложного свидетельского показания; по УК ВНР 1961 г. (п. 2 ст. 181) наказание может быть смягчено или вообще не назначено лицу, ко­торое отказалось от ложного показания до вступившего в законную силу окончания основного дела. Аналогичная норма содержится в УК ПНР 1969 г. (§ 4 ст. 247) и УК ГДР 1968 г. (п. I § 232).

² См. И. М, Черных. Ответственность за заведомо ложное показание — «Советская юстиция», 1963, № 5, стр. 15

не только суда, но и участников процесса и присутствующих лиц. При таком положении занесение заведомо ложных показаний свидетеля в протокол судебного за­седания является формальным моментом. Во-вторых,— и это, пожалуй, главное — протоколирование свидетель­ских и иных показаний в судебном заседании имеет ряд специфических особенностей. Если трудно фиксировать показания следователю, имеющему, как правило, выс­шее юридическое образование и определенную крими­налистическую подготовку, то тем более это трудно сде­лать в судебном заседании секретарю, не имеющему часто специального юридического образования¹. Поэто­му не случайно закон (ст. 264 УПК РСФСР) устанавли­вает правило, согласно которому протокол судебного заседания должен быть изготовлен и подписан не позд­нее, чем через трое суток по окончании судебного засе­дания. При таком положении было бы неправильно мо­мент окончания заведомо ложного показания связывать с занесением его в протокол судебного заседания.

Исходя из приведенных соображений, можно сде­лать вывод, что заведомо ложное показание свидетеля в судебном заседании, как правило, следует считать оконченным с момента окончания допроса свидетеля. Если в процессе дачи показаний свидетель добровольно отка­зывается от дачи заведомо ложных показаний, то состав рассматриваемого преступления отсутствует. Если же отказ был вынужденным, могут быть применены прави­ла ч. 2 ст. 7 УК РСФСР.

Среди отдельных практических работников распространено мнение, что заведомо ложное показание, данное на предварительном следствии, ненаказуемо, если свидетель в судебном заседании, отказываясь от этих ложных показаний, дал правдивые показания. Ошибочность такой точки зрения очевидна. В этом случае мы лишили бы самостоятельного значения свидетель­ские показания, данные на предварительном следствии.

Поэтому последующий отказ от заведомо ложного показания, данного на предварительном следствии, и дачу в судебном заседании правдивых показаний, соответствующих истине, нельзя расценить как добровольный

³ В Татарской АССР, например, лишь 5% секретарей судебных заседаний имеют незаконченное юридическое образование.


пни отказ от совершения этого преступления, а следу­ет рассматривать как обстоятельства, смягчающие ответственность. Ложные показания, данные на предварительном следствии, представляют также значительную общественную опасность, так как последствием такого лжесвидетельства может быть незаконное привлечение невиновного к уголовной ответственности, заключение его под стражу или неосновательное освобождение ви­новного от уголовной ответственности. В то же время следует заметить, что повторение при судебном разби­рательстве заведомо ложных показаний, данных на пред­варительном следствии, не образует нового преступле­ния, а является продолжением того же преступления.

б) Объективная сторона заведомо ложного показания потерпевшего

Прежнее уголовно-процессуальное законодательство не содержало каких-либо постановлений, определяющих процессуальное положение потерпевшего, и не рассматривало его показания как особый источник доказательств. Основы уголовного судопроизводства 1958 г. и УПК РСФСР 1960 г. выделили их в самостоятельный источник⁵ доказательств (ст. 16 Основ и ст. 69 УПК РСФСР).

Практика подтверждает, что в абсолютном большинстве случаев потерпевшие, выполняя свой гражданский долг, дают правдивые показания. Своевременный доп­рос потерпевшего, проведеннный сразу же после совер­шения преступления, нередко позволяет выяснить мно­гие обстоятельства, определяющие весь ход последую­щего расследования по делу. Особенно в этом отноше­нии являются ценными сведения потерпевшего о лице, совершившем преступление, которые часто дают воз­можность опознать и задержать подозреваемого, изоб­личить его и установить истину по делу.

Вместе с тем практика знает немало случаев, когда потерпевшие, будучи заинтересованными в исходе дела, преднамеренно дают заведомо ложные показания.

Объективная сторона состава исследуемого преступления заключается в даче заведомо ложных показаний потерпевшим при производстве дознания, следствия или судебного разбирательства по уголовному делу.


В соответствии со ст. 75 УПК РСФСР потерпевший может быть допрошен о любых обстоятельствах, подлежащих доказыванию по данному делу, а также о своих взаимоотношениях с обвиняемым. Отсюда следует, что предмет показаний потерпевшего в основном совпадает с предметом показаний свидетеля. Вместе с тем отож­дествлять эти показания было бы неправильно. «Осо­бенностью предмета показаний потерпевшего,— как пра­вильно пишет Л. Д. Кокарев,— в отличие от предмета показаний свидетеля, является то, что потерпевший в своих показаниях может не только касаться конкретных обстоятельств, фактов, но и высказывать свое мнение, свои выводы, связанные с расследованием дела. Это право потерпевшего вытекает из его положения участ­ника процесса»¹.

Однако высказывание потерпевшим своего мнения, связанного с расследованием дела, если даже оно явля­ется заведомо ложным, не может служить основанием для привлечения потерпевшего к уголовной ответствен­ности за заведомо ложные показания. Ст. 181 УК имеет в виду не предположительные показания потерпевшего, а заведомо ложные показания об обстоятельствах, подлежащих доказыванию по конкретному делу. Содержащиеся в показаниях предположения потерпевшего сами по себе не могут быть положены в основу выводов по делу. Версии в показаниях потерпевшего не имеют доказательственного значения², они оказывают влияние лишь на процесс доказывания: следствие и суд в соответствии с требованиями закона обязаны проверить объ­яснения, версии и доводы потерпевшего как участника процесса³. Другое дело, когда потерпевший, выдвигая ту или иную версию с целью направления дознания или следствия по ложному пути, сообщает заведомо ложные

¹ Л. Д. Кокарев. Потерпевший от преступления в советском уголовном процессе. Воронеж, 1964, стр. 27,

² О том, что предположения потерпевшего, как и свидетеля, не имеют значения доказательства и не могут быть положены в основу приговора, неоднократно указывалось Верховным Судом СССР (см. «Судебная практика Верховного Суда СССР», 1952, № 2, стр. 21; 1954, № 4, стр. 17; «Бюллетень Верховного Суда СССР», 1958, № 4, стр. 35; I960, № 5, стр. 33—34; 1964, № 6, стр. 23—24 и т. д.).

³ См. М. Л. Я к у б Показания свидетелей и потерпевших. М., 1968, стр. 109.


сведения, касающиеся совершенного преступления. В подобной ситуации действия потерпевшего, несомненно, образуют преступление, предусмотренное ст. 181 УК РСФСР, ибо они связаны с преднамеренным искаже­нием истины по делу.

В отличие от свидетелей, потерпевшие несут уголовную ответственность за дачу заведомо ложных показа­ний лишь по уголовному делу. Действующий Граждан­ский процессуальный кодекс РСФСР среди лиц, участ­вующих в гражданском деле, не знает фигуры потер­певшего. Потерпевший, т. е. лицо, которому преступле­нием причинен моральный, физический или имуществен­ный вред, в гражданском процессе обычно выступает в качестве стороны — истца. Как известно, стороны в гражданском процессе за дачу заведомо ложных по­казаний ответственности по ст. 181 УК РСФСР не несут.

В настоящее время в связи с расширением компетенции товарищеских судов значительное число дел о мало­значительных преступлениях рассматриваются товари­щескими судами, которые в соответствии со ст. II «Поло­жения о товарищеских судах» заслушивают и объясне­ния потерпевшего. Однако потерпевший, так же как и свидетель, за дачу заведомо ложных показаний това­рищескому суду уголовной ответственности не подлежит.

Особо следует остановиться на вопросе об ответственности за заведомо ложное показание по делам, которые возбуждаются не иначе, как по жалобе потерпевшего (ст. 27 УПК РСФСР). В литературе их принято имено­вать делами «частного обвинения» и «частно-публично­го обвинения»¹. Вопрос об ответственности потерпевше­го за дачу заведомо ложных показаний по делам частно-публичного обвинения каких-либо трудностей не вызы­вает. Более сложным, на наш взгляд, является вопрос об ответственности потерпевшего за заведомо ложное показание по делам частного обвинения. Как показы­вает судебная практика, при рассмотрении большинства

¹ См.: Н Я. Калашникова. Судебное разбирательство дел частного обвинения. М., 1953; Н. П. Г р а б о в ск а я, И. И. СолодкиниП. Е. Элькинд. К вопросу о делах частного обви­нения.—«Ученые записки ЛГУ», № 202, вып. 8, 1956; И. С. Ной. Охрана чести и достоинства личности в советском уголовном праве. Саратов, 1959; И. И. Солодкин и И. Г. Филановский. Ответственность за оскорбление, клевету и побои. М., 1959 и др.


дел частного обвинения в качестве обвиняемого и потерпевшего выступают разные лица. Однако неред­ки и такие случаи, когда имеют место встречные жало­бы, т. е. когда лицо, на которое подана жалоба, обра­щается в суд со встречным заявлением, в котором обвиняет потерпевшего в совершении против него пре­ступления. Такие жалобы обычно объединяются в одно производство и рассматриваются в одном судебном засе­дании ¹.

При рассмотрении таких дел по одному и тому же факту или по разным фактам первоначальный потерпевший одновременно превращается в подсудимого, а первоначальный обвиняемый — в потерпевшего Можно ли при такой ситуации привлечь потерпевшего за дачу заведомо ложных показаний к уголовной ответственнос­ти по ст. 181 УК РСФСР? Представляется, что нельзя. Подобные ложные показания должны рассматриваться как средство защиты от предъявленного обвинения. Обвиняемый, как известно, за дачу заведомо ложных показаний ответственности по ст 181 УК РСФСР не несет.

В заключение следует отметить, что при оценке показаний потерпевшего необходимо учитывать, что он, являясь лицом, которому преступлением причинен моральный, физический и имущественный вред, по ряду психологических и других причин может зачастую неумышленно исказить обстоятельства дела. Это должно учитываться при обсуждении вопроса о возможности привлечения потерпевшего к уголовной ответственности по ст. 181 УК РСФСР.

в) Объективная сторона заведомо ложного заключения эксперта

Ст. 181 УК РСФСР и соответствующие статьи уголовных кодексов других союзных республик, наряду с заведомо ложными показаниями, предусматривают

¹ В юридической литературе было высказано мнение, что встречные жалобы могут быть объединены в одно производство, если они касаются одного общего факта (К. Гуценко Больше внимания делам частного обвинения — «Советская юстиция», 1958, № 4, стр. 42) С этим нельзя согласиться Жалобы могут быть объединены, если они касаются одних и тех же лиц, но факты в них могут быть различные

уголовную ответственность за дачу заведомо ложного за­ключения эксперта.

«Экспертиза назначается в случаях, — гласит ст. 78 УПК РСФСР, — когда при производстве дознания, предварительного следствия или при судебном разбиратель­стве необходимы специальные познания в науке, техни­ке, искусстве или ремесле». Ст. 74 ГПК РСФСР также устанавливает, что для разрешения возникающих при рассмотрении дела вопросов, требующих специальных познаний в области науки, искусства, техники или ре­месла, суд назначает эксперта

Закон устанавливает, что экспертиза производится экспертами соответствующих учреждений либо иными специалистами, назначенными лицом, производящим дознание, следователем, прокурором и судом. В качест­ве эксперта может быть вызвано любое лицо, обладаю­щее необходимыми познаниями для дачи заключения (ст. 78 УПК РСФСР). Однако, независимо от того, наз­начен ли эксперт из числа лиц, работающих в эксперт­ном учреждении или вне его, он дает заключение от своего имени и несет за данное им заключение личную ответственность (ст. 80 УПК РСФСР).

Интересы правосудия требуют, чтобы заключение эксперта было дано с полным знанием предмета, добросовестно и объективно Поэтому следователь, а в суде председательствующий разъясняют эксперту его права и обязанности и предупреждают его об ответственности за дачу заведомо ложного заключения. На предвари­тельном следствии об этом у эксперта отбирается под­писка (ст.ст. 187, 189 УПК РСФСР), в судебном заседа­нии он просто предупреждается ¹.

Заведомо ложное заключение эксперта может выражаться в ложном изложении экспертом фактов, обнару­женных при производстве экспертизы К примеру,

¹ «В Социалистической Республике Румынии специалисты экспертных учреждений об ответственности за дачу заведомо ложного заключения не предупреждаются Добросовестно провести исследо­вание и дать объективное заключение — их служебный долг, нару­шение которого влечет за собой и соответствующую, в том числе уголовную, ответственность» (А Буш и А Волынский Экспертиза и специальные научно-технические исследования по новому УПК Социалистической Республики Румынии — «Советская юстиция», 1970, № 24, стр. 25—26).


судебно-медицинский эксперт, обнаружив у потерпевшего открытый перелом длинных трубчатых костей бедра, в заключении указал, что перелом является закрытым. На этом основании он дал заведомо ложное заключение о степени тяжести телесного повреждения, указав, что потерпевшему причинено менее тяжкое телесное повреждение. Между тем, в соответствии с правилами определения степени тяжести телесных повреждений, ут­вержденных Министром здравоохранения РСФСР от 4 апреля 1961 г., открытый перелом длинных трубчатых: костей бедра относится к тяжкому телесному повреж­дению по признаку опасности для жизни в момент его нанесения. В приведенном примере даче заведомо лож­ного заключения предшествовало ложное изложение экс­пертом фактов, обнаруженных в процессе проведения экспертизы.

Заведомо ложное заключение эксперта может выражаться в умолчании экспертом о фактах, обнаружен­ных им при экспертизе. Это может быть, например, тог­да, когда судебно-медицинский эксперт при наличии у потерпевшего не только синяка в теменной области, но и ушиба мозга, в заключении указывает лишь о первом, умалчивая об ушибе мозга. В результате подобного умолчания судебно-медицинский эксперт дает заведомо ложное заключение о том, что потерпевшему причинено легкое телесное повреждение, не повлекшее за собой кратковременного расстройства здоровья ¹.

Рассматриваемое преступление следует считать оконченным в момент дачи заведомо ложного заключения в письменном виде². Согласится ли следователь, проку­рор или суд с выводами эксперта, привело ли заведомо

¹ Мнения о том, что рассматриваемый состав будет налицо не только в случаях заведомо неправильной оценки существующих фактов, искажения фактических обстоятельств дела, но и при умолчании о существенных для расследуемого или рассматриваемо­го дела фактах, придерживаются и другие криминалисты. См. В.Д. Меньшагин. Преступления против порядка управления. М., Юриздат, 1945, стр. 37; Ш. С. Рашковская. Преступления против социалистического правосудия. М., 1957, стр. 34; И. М. Черных. Ответственность за заведомо ложное показание.— «Советская юстиция», 1963, № 5, стр. 17.

² УПК РСФСР 1923 г. допускал устное заключение эксперта. В отличие от этого, УПК РСФСР 1960 г. требует, чтобы заключение давалось в письменном виде (ет. ст. 191 и 288 УПК РСФСР 1960г.).


ложное заключение к вынесению ошибочного приговора или решения, — для состава преступления значения не имеет. Эти обстоятельства подлежат учету лишь при ин­дивидуализации наказания.

Уголовно-процессуальные кодексы союзных респуб­лик предусматривают возможность участия в производ­стве некоторых следственных действий специалиста. Указ Президиума Верховного Совета РСФСР от 31 ав­густа 1966 г. расширил случаи привлечения специалис­та к расследованию дела ¹.

Закон предусматривает две формы участия специалиста: обязательное и необязательное. Согласно УПК РСФСР участие специалиста обязательно в двух случа­ях: при допросе малолетнего свидетеля (ст. 159) и при наружном осмотре трупа (ст. 180). Во всех остальных случаях специалист может быть вызван следователем или судом, если они считают его участие полезным и нужным для дела. Так, специалист может быть вызван для участия в производстве выемки и обыска (ст. ст. 170 и 174 УПК РСФСР), в осмотре и освидетельствовании (ст. ст. 179, 180, 181), следственном эксперименте (ст. 183) и т. д.²

Специалист, являясь техническим помощником следователя и суда и используя свои специальные знания, должен оказывать им содействие в обнаружении, за­креплении и изъятии доказательств. Заявления и пояснения специалиста являются лишь помощью, содействием следователю и суду, но ни в коем случае не доказательствами по делу. В отличие от эксперта, специа­лист не дает заключения. Более того, лицо, участвую­щее в деле в качестве специалиста, не может быть на­значено экспертом, за исключением случаев участия врача-специалиста (судебного медика) в наружном осмотре трупа (п. За ст. 67 УПК РСФСР).

Перед началом следственного действия, в котором

¹ «Ведомости Верховного Совета РСФСР», 1966, № 36, ст. 1018. В соответствии с этим Указом в УПК РСФСР внесена ст. 133-1.

² Об этом подробно см.: А. В. Дулов. Вопросы теории судебной экспертизы. Минск, 1959, стр. 96—120; А. И. Винберг. Специалист в процессе предварительного расследования.— «Социалистическая законность», 1969, № 5; Д. Тур чин. Специалист в уголовном процессе.— «Социалистическая законность», 1970, № 10, стр. 43—45.


участвует специалист, следователь удостоверяется в личности и компетентности специалиста, выясняет его отношение к обвиняемому и потерпевшему. Следователь и председательствующий в судебном заседании разъяс­няют специалисту его права и обязанности и предупреж­дают его об ответственности за отказ или уклонение от выполнения своих обязанностей, что отмечается в прото­коле следственного действия и на предварительном след­ствии удостоверяется подписью специалиста. В судеб­ном заседании у специалиста подписка не отбирается. В соответствии со ст. 133-1 УПК РСФСР* за отказ или уклонение специалиста от выполнения своих обязаннос­тей к нему могут быть применены меры общественного воздействия или на него может быть наложено денеж­ное взыскание в размере до десяти рублей. Денежное взыскание налагается судом в порядке, предусмотрен­ном ст. 323 УПК РСФСР. С учетом того, что заявления и пояснения специалиста не являются доказательством, законодатель не предусмотрел уголовной ответственнос­ти за дачу заведомо ложного заявления и пояснения. На наш взгляд, это полностью соответствует общей линии развития советского уголовного законодательства, ограничивающей уголовную ответственность за действия, не представляющие большой общественной опасности.

г) Объективная сторона заведомо неправильного перевода, сделанного переводчиком

Для многонационального государства, каким являет­ся Союз Советских Социалистических Республик, проб­лема языка судопроизводства имеет серьезное значение.

Ст. 110 Конституции СССР устанавливает, что судопроизводство в СССР ведется на языке союзной или автономной республики (автономной области), а в случаях, предусмотренных конституциями союзных и автономных республик, — на языке национального округа или на языке большинства населения района с обеспечением для лиц, не владеющих этим языком, полного ознакомления с материалами дела через переводчика, а также права выступать в суде на родном языке.

Такое решение вопроса о национальном языке судопроизводства не только обеспечивает доступность суда


и понятность деятельности его для граждан данной местности но и гарантирует участникам процесса, не знающим языка, на котором ведется этот процесс, возможность участия в соответствующих судебных действиях, осуществления своих прав и защиты своих интересов.

В целях предотвращения заведомо неправильного перевода перед началом следственного действия, в котором участвует переводчик, как это предусмотрено ст. 134 УПК. РСФСР, следователь разъясняет переводчику его обязанности и предупреждает об ответственности за заведомо неправильный перевод, что отмечается в протоколе соответственного следственного действия и удо­стоверяется подписью переводчика.

В судебном заседании председательствующий также разъясняет переводчику его обязанность переводить су­ду показания и заявления участвующих в деле лиц, не владеющих языком, на котором ведется производство, а этим лицам — содержание показаний, заявлений, документов, оглашаемых в суде, а также распоряжения председательствующего и решения суда. Переводчик предупреждается председательствующим об ответственности по ст. 181 УК РСФСР за заведомо неправильный перевод (ст. 269 УПК РСФСР и 152 ГПК РСФСР). В отличие от предварительного расследования, в судебном заседании у переводчика не отбирается подписка о том, что ему разъяснены его обязанности и ответственность. Законодатель, видимо, считает, что в условиях гласного рассмотрения дела в судебном заседании вполне доста­точно устного предупреждения переводчика об ответ­ственности за заведомо неправильный перевод.

Объективная сторона рассматриваемого преступле­ния заключается в заведомо ложном переводе тех мате­риалов (документов, свидетельских или иных показа­ний, вопросов и ответов и т. п.), которые даются ему для перевода. Это может быть сделано путем искажения при переводе смысла сказанного или же путем умолчания переводчика о том, что он обязан перевести. При этом требуется, чтобы заведомо ложный перевод был сделан судебно-следственным органам. Заведомо ложный пе­ревод, сделанный по предложению других государствен­ных или общественных организаций, например, по

заявке издательства, состава рассматриваемого преступле­ния не образует.

Для рассматриваемого состава преступления не име­ет значения, был ли сделан заведомо ложный перевод для оправдания или обвинения лица, привлеченного к уголовной ответственности, а равно содействовал он или, напротив, ущемлял интересы сторон по граждан­скому делу. Заведомо ложный перевод считается окон­ченным с момента представления органам дознания или следствия подписанного переводчиком ложного письмен­ного перевода, а в случае устного перевода во время су­дебного разбирательства — с момента окончания пере­вода. Наступление каких-либо последствий, являющих­ся следствием ложного перевода, для состава рассматриваемого преступления значения не имеет.