Культурное взаимодействие российского Дальнего Востока и Японии
Дипломная работа - Туризм
Другие дипломы по предмету Туризм
?датэ ("Росиа Хотэру"). И уже признано всеми, что первый русский ресторан, который основал японец, был "ГОТОКЭН" в Хакодатэ. Говорят, что шеф-поваром этого ресторана был Эикити из Гото, Нагасаки. (Ходила такая легенда, согласно которой он сразу после гражданской войны в Японии в 1868 г. "БОСИН Сэнсо" пришел в кухню в Консульство России, и там научился русской кулинарии.) Несколько лет назад в меню ресторана "ГОТОКЭН" действительно был комплекс русских блюд. Рестораны, которые содержали белоэмигранты, появились в Хибия и Адзабу (в Токио), Мотомати в Иокогама, потом в Кобэ, Нагасаки и др. В брошюре "Россия в Японии - 1" (серия "Брошюр Евразии" N 16, 2001 г.) есть карта "Русские рестораны в Японии". Здесь перечислено всего 61 ресторан в разных местах Японии. Хотя в сфере общественного питания часто бывают превратности, возможно, что и в нынешнее время, число русских ресторанов ещё больше увеличилось.
Образ восприятия культуры. Интересно, как в Японии воспринимают культурные традиции других стран. Я думаю, что восприятие пищи может служить хорошим образцом. Например, пирожки. Издавна в России на улице продают пирожки. Так как они стоят не так дорого, можно легко покупать их, когда мы голодны. Только что я рассказал, как в Японии еще перед Второй мировой войной в некоторых ресторанах были известны пирожки. Однако пирожки, которые едят в Японии, и русские пирожки все-таки отличаются друг от друга. Прежде всего, в России есть пирожки и печёные и жаренные. И для их начинки есть много разных вариантов - фарш, овощи, и фрукты. А почти все пирожки, которые мы видим в Японии - жареные, и их начинка, почти всегда, - это фарш с луком и "харусамэ" (вермишель из бобовой муки). Здесь произошло упрощение многообразия меню родины этого блюда. Не только продуктами, но и приправами более или менее отличаются японские и русские пирожки друг от друга. То есть, русские рестораны в Японии не смогут продержаться, если они не будут приправлять блюда так, чтобы они нравились клиентам. (В Москве сейчас бум японской кухни, но, например японские блюда в "Якитории" приготовляют, в соответствии со вкусом русских.) Исходя из этого, можно сделать вывод, что культурные традиции других стран воспринимаются в Японии по выбору японцев. В то же время, те, что выбрали японцы, принимаются с изменением формы, так чтобы они понравились японцам. Есть и еще один важный момент. Это - "привычка". Первая трудность, с которой столкнулись спасенные русскими японцы-мореходы (хёрюмин) - это непривычная пища. Кодаю и его команда не сразу смогли привыкнуть к говядине и молоку. Они происходили из района при большом синтоистском храме Исэ, и, наверняка, твёрдо верили, что нельзя есть мясо зверей - нечистую пищу. Это пример того, что человек не мог привыкнуть к пище из-за психологического табу, но существует и вполне естественное не восприятие вкуса и запаха непривычной пищи. До того, чтобы исчезло такое не восприятие, требуется немало времени.
Есть интересные примеры влияния музыкальной культуры. Местом, в котором начала действовать Японская православная церковь, был Хакодатэ. Говорят, что там в начале эпохи Мэйдзи в церкви при Консульстве, услышав, как японские верующие пели духовные песни, русские моряки хохотали. По мнению экспертов того времени, духовные песни, которые пели японцы, на "70 % были мелодией из пьесы спектакля театра "но", а на 20% - "гидаю" (вид драматического сказа японских эстрады и театра), остальные же 10% - это японская народная песенка". Так как тогда японцы совсем не знали европейскую музыку, это было вполне естественным. Японцы начали привыкать к сегодняшнему пению через утвержденные Министерством просвещения школьные песни в середине эпохи Мэйдзи. Говорят, что роль Японской православной церкви в распространении европейского пения была очень велика. Таким образом, хотя вначале русскую культуру японцы восприняли не без сопротивления, не будет преувеличением сказать, что она постепенно акклиматизировалась, приживалась в повседневной жизни японцев, а теперь уже стала составной частью нашей культуры [33]
Имя Харуки Мураками (род. в 1949 г.) уже давно окружено бесконечным множеством эпитетов, иногда весьма парадоксального характера: современный молодой писатель, молодежный, самый неяпонский, странный, метафизический, продвинутый, элитарный, крутой, разнузданный, порнографический и др. Но каждая из обозначенных антиномий всякий раз приводит к осознанию единственно верной характеристики романного творчества писателя - его художественная манера укладывается в рамки скорее межнационального мышления, чем собственно японского, и именно это делает Мураками максимально интересным для читателей самых разных вкусов и уровней. Чтение романов этого японского по письму и неяпонского по менталитету писателя сродни разгадыванию кроссворда или составлению единой картины из пазлов. Иногда стилизованные, иногда пародийно-подражательные куски мировой классики XX столетия сшиваются иглой-пером Мураками в единое лоскутное одеяло, в котором физический мир граничит с метафизическим, настоящий - с прошлым, трезвомыслящий - с безумным, правдивый - с ложным. И в этом синтезе с чисто номинативными японскими реалиями (именами героев и названием конкретных географических мест) не столь часто, но с завидным постоянством упоминается Россия. Например, в романе "Охота на овец" (1982) звучат такие фразы, как "за две недели до прихода советских войск", "это напоминало русский табак", &qu