Жанр жития в русской духовной литературе XIX-XX вв.
Дипломная работа - Литература
Другие дипломы по предмету Литература
отнюдь не означает, что житийный канон представлял собой раз и навсегда определенную схему, под которую подгонялись все жития. Житийный канон - не схема, а принцип, лежащий в основе каждого агиографического произведения, но не определяющий жестко все его содержание. О том, что житийный канон не имел статуса непреложного закона для древнерусского агиографа, говорит тот факт, что этот канон не описан как таковой в средневековой литературе. Мы не найдем среди древнерусских литературных памятников изложения схемы житийного канона, нет там и специальных правил для написания житий. Все это - лишь результат позднейшего анализа древнерусских агиографических текстов литературоведами нового времени. Так же можно с уверенностью утверждать, что практически все жития, стремясь к соблюдению строгого идеала житийного канона, все же имеют какие-либо отличия от него.
Как отмечает Л.А. Дмитриев, с самого возникновения древнерусской агиографии должны быть отмечены нарушения строгого житийного канона, такие явления, которые придавали житиям значение рассказов, могущих заинтересовать читателя своими сюжетными поворотами, близостью к произведениям устного творчества. В некоторых случаях, как, например, в житии свв. Петра и Февронии Муромских, в житии св. Петра, царевича Ордынского, все житие в целом, по существу, превращалось в сюжетное повествование, близкое к сказке. Но это были единичные явления. И сюжетность, и интерес к беллетристически-повествовательным мотивам в агиографии проявлялись чаще всего в каких-то элементах житийных текстов, в отдельных эпизодах житий.
Нельзя утверждать, что развитие агиографии шло от строго канонических в жанровом отношении текстов к текстам все более и более нарушающим эти каноны, или наоборот. Жития, в которых не соблюдались, нарушались жанровые каноны, в которые вторгались на свойственные жанру особенности (бытовые зарисовки, психологические коллизии, сказочно-легендарные мотивы и т. п.), возникали в разные периоды. Также в разное время создавались житийные произведения, написанные строго в соответствии с житийными канонами. Сравнивая различные редакции одних и тех же житий, нетрудно убедится, что сами древнерусские книжники прекрасно осознавали наличие двух противоположных тенденций в агиографии и видели в текстах, отличавшихся беллетристичностью, включавших в себя фольклорные мотивы, отступление от канонов жанра.
Рассказы о чудесах
Наибольшей сюжетностью и близостью к реальной жизни отличались рассказы о чудесах. Героями чудес выступали самые обычные люди со своими повседневными заботами и нуждами. Рассказы о чудесах, творимых святым при жизни и после смерти, более чем остальные части жития, отступали от агиографических канонов, отличались близостью к жизни, носили сюжетный характер. Уже Ф.И. Буслаев писал: В статьях о чудесах угодников иногда в замечательно ярких очерках выступает частная жизнь наших предков, с их привычками, задушевными мыслями, с их бедами и страданиями. В подавляющем большинстве житийных чудес речь идет об исцелении больных. Но немало в древнерусских житиях и чудес - рассказов о необычайных случаях из жизни самых разнообразных людей, занимательных историй, ярких повестей о реальных событиях.
Рассказ о жизненном пути прп. Иоанна Новгородского выдержан в житийных традициях. Но он занимает небольшую часть жития (70-е годы XV в.). Основное содержание - легенды об Иоанне. Одна из них - легенда о чудесной помощи новгородцам иконы Знамения Богородицы во время осады Новгорода суздальцами в 1170 г. Легенда эта имеет длительную литературную историю и до включения ее в состав жития и после того, как она вошла в житие. Другая - легенда о путешествии Иоанна Новгородского на бесе в Иерусалим и о мести беса Иоанну. Эта легенда сохранилась только в составе жития, но сходный сюжет встречается еще в двух древнерусских житиях (Авраамия Ростовского и Василия, епископа Муромского) и имеет широкое распространение в мировом фольклоре. Третья - рассказ о чудесной помощи Богородицы Иоанну и брату его Григорию при постройке братьями каменного храма Благовещения в Благовещенском монастыре. Все три эпизода отличаются близостью к фольклорной поэтике, сложностью перипетий, изобразительностью повествования.
Житие св. Михаила Клопского (70-80-е годы XV в.) традиционного рассказа о жизни подвижника до его появления в монастыре вообще не имеет. Все житие - цепь кратких новелл о чудесных и достопримечательных событиях в жизни монастыря, главным героем которых выступает Михаил Клопский. В житии отразился быт Новгорода, повседневная будничная жизнь монастыря. Язык произведения близок к живому разговорному языку эпохи, пестрит местными диалектическими оборотами. В житии много оборотов пословичного характера.
Первые редакции жития прп. Варлаама Хутынского (XIV и XV вв.) - это произведения, выдержанные в канонах житийного жанра. Но с именем Варлаама в Новгороде был связан ряд легендарных преданий, и со временем, к XVI в., все эти легенды вошли в состав жития. Сюда должны быть отнесены: пророчество Варлаама о снеге и мразе в Петров пост, рассказ о двух осужденных, сказание о видении хутынского пономаря Тарасия, рассказ о посещении Хутынского монастыря великим князем московским Иоанном III. Все эти эпизоды жития прославляют Варлаама как святого, но они далеко выходят за рамки житийного канона. На первый план в них выступает не религиозно-нравственная идея, а сюжет. Это рассказы с острыми перипетиями, неожиданными развязками