Жанр жития в русской духовной литературе XIX-XX вв.
Дипломная работа - Литература
Другие дипломы по предмету Литература
азумеется, можно найти не во всякой отдельной жизни, - пишет В.О. Ключевский. Задачей агиографа было извлечь из описываемой деятельности практические уроки жизни, представить в биографических чертах нравственные парадигмы. Житие не столько отражает действительность, сколько планомерно и настойчиво навязывает ей свой … идеал человека, - отмечает уже советский исследователь древнерусской литературы И.П. Еремин. С этим утверждением нельзя не согласиться, хотя и с известными оговорками. Житие не отражает, но преображает действительность. Оно являет миру точно выверенный идеал человека, святого - обычным людям, небо - на земле. Оно указывает читателю узкий путь в Царство Небесное (Мф. 7:14), причем изображает его максимально узко и точно, без тех случайных отклонений, свойственных жизненному пути каждого человека, которые ошибочно могли бы быть приняты читателем за образец.
1.5 Реализация житийного канона в двух житиях свв. Бориса и Глеба
Несмотря на свое огромное значение для средневекового писателя, житийный канон не был эксплицирован в каких либо древнерусских текстах. Чтобы увидеть, как он функционировал в древнерусской литературе, необходимо обратиться к конкретным текстам, так как он не существует вне определенных агиографических произведений.
Значение и особенности житийного канона можно проиллюстрировать на примере сходства и различия двух житий святых страстотерпцев князей Бориса и Глеба: Сказание о Борисе и Глебе и Чтение о Борисе и Глебе прп. Нестора. Как уже говорилось, это одни из первых произведений восточной агиографической письменности. Оба они безусловно написаны под влиянием византийского агиографического стиля, описывают одних и тех же святых и, возможно, пользуются общим материалом. Однако, не смотря на естественное сходство, в них имеются серьезные различия: Чтение прп. Нестора в гораздо большей степени соответствует правилам житийного канона.
Сказание о Борисе и Глебе
Сказанию о Борисе и Глебе предпослана короткая экспозиция, цель которой - познакомить читателя с действующими лицами предстоящего повествования. Здесь находим упоминание о святом князе Владимире - крестителе Руси, перечень его сыновей и некоторые необходимые сведения от основных участниках Сказания - Борисе и Глебе, Святополке и Ярославе. Центральная часть Сказания - история гибели св. мчч. Бориса и Глеба от руки их старшего брата Святополка. Борис в изображении Сказания - высокий идеал младшего князя, во всем покорного князьям, старшим в роде. Он знает, что Святополк готовит покушение на его жизнь, на ничего не предпринимает, чтобы предотвратить грозящую беду. Он верен своему долгу и смерть предпочитает измене. Однако образ Бориса наделен автором Сказания другими чертами, не свойственными традиционному образу святого. В Сказании Борис боится ожидающей его судьбы. При мысли, что ему надлежит умереть, оно испытывает страх. Автор показывает рождение и развитие этого чувства.
Уже оплакивая смерть отца, Борис высказывает предположение: Святополк об убиении моемь помышляеть. Предчувствие переходит в уверенность. Уверенность все возрастает, растет вместе с ней и тревога. Бориса охватывает печаль, и горесть сердечная, и скорбь смертная. Даже внешний облик его меняется (Образ бо бяаше унылый его). Когда убийца подходят к его шатру, его охватывает трепет, но он продолжает молиться. Скорбная атмосфера, созданная автором вокруг Бориса, в особенности сгущается, когда тот, не в силах сдержать сердечного сокрушения, проливает слезы - обильные, заливающие все лицо, горькие и жалостливые, сопровождающиеся тяжкими вздохами и стенаниями.
Во многом напоминает Бориса в Сказании и его брат Глеб. Глеб верен своему также как и Борис, подобно ему он добровольно принимает смерть от руки убийц, посланных Святополком. Однако образ Глеба в Сказании не во всем дублирует образ Бориса: наряду со сходством автор подчеркивает и различие. Глеб моложе Бориса и по возрасту, и, следовательно, по иерархии княжеских отношений (Бориса он называет господином), моложе и неопытнее. И автор это не только констатирует, но и показывает на ряде мелких деталей. В отличие от Бориса, томимого мрачными предчувствиями, Глеб ничего не подозревает, даже когда от брата Ярослава узнает о смерти отца и о гибели Бориса от руки Святополка. Он только выражает желание ту же страсть въсприяти, чтобы поскорее встретится с любимым братом. При виде убийц, подплывающих к нему на лодке, он, не замечая их мрачных лиц, радуется, ожидая от них привета. О том, что они собираются его убить, Глеб догадывается лишь тогда, когда они стали скакати в его лодку, держа в руках мечи. Полная неожиданность их поступка особо оговаривается автором: …абие вьсем весла от руку испадоша, и вьси от страха омьртвеша. Глеб, телъмь утьрпая (дрожа, слабея), просит о пощаде, как просят об этом дети: Не деите мене… Не деите мене!. Он не понимает, за что и почему должен умереть: …Кую обиду сътворих брату моему….
Изображение беззащитной юности Глеба, по мнению Д.С. Лихачева, является чисто литературным приемом. Если принять летописную версию истории св. князя Владимира, то самому младшему из сыновей в момент его смерти было бы не меньше двадцати семи лет. Следовательно, Борис и Глеб были отнюдь не юношами, а зрелыми воинами. Также по законам лите