Декаданс как теоретическое явление и художественная практика в современной литературе
Дипломная работа - Литература
Другие дипломы по предмету Литература
?шла над нами, Замешалось лихо на беде Полнарода ходит вверх ногами,/Словно отражения в воде [14]. Всё изначально неправильно и неисправно, так как строится на грехе.
Всё опасней в Москве, всё несчастней в глуши./Всюду рыщет нечистая сила [14] - предчувствием скаженной погоды, ожиданием трагической развязки пронизано творчество поэта на всех его этапах. Я слышу адский шум и лязг веков,/Мышиный писк всеобщего итога и следом Птица по небу летаетЗвать её: всему конец [14]. Однажды он прямо сообщит: Антихрист близко,/Хотя его и не видать [14] - но поэт, обладающий внутренним духовным зрением (в чём не сомневался Юрий Кузнецов), видит и знает и не может молчать. Юрий Кузнецов из тех художников слова, кто искренне верит в его созидающую и очищающую силу, кто осознаёт себя принявшим, но не самовольно наложившим на себя, крест Великого Поэта, которому дано, а может быть - велено, Говорить и Словом пытаться вправить сдвинутый мир. Он воспринимал предназначение поэта в мессианском духе, напоминая, что творцы эпоса были певцами, а пророки - поэтами - объясняет Кузнецова Денис Ступников [34]. Поэтому у Юрия Поликарповича появляются основания соотносить себя с Гамлетом, на долю которого так же однажды выпало восстановление расшатанного века. Но мысль Кузнецова приобретает всемирную обязательность и оттого становится мощнее индивидуальных опытов французских декадентов, например, или того же Гамлета, ставшего для них архетипом измученного и раздробленного личным апокалипсисом сознания - все они, так или иначе, замкнуты на себе, вещают из своего собственного ада. Кузнецов стремится вырваться во вне, превозмочь время, чтобы прорваться в пределы сверхземные и сверхисторические и наладить ход бытия. И поэт должен слышать голос державы. Ибо, по слову того же Блока, тот, кто прячется от всего этого, разрушает музыку бытия - объясняет русскую поэзию в целом сам Юрий Кузнецов. Державность поэтического мышления, вот главная её особенность, разгадка её эффективности.
В стихотворениях Юрия Поликарповича об исходе, падении мира одним из ведущих мотивов становится мотив богооставленности. Но у Кузнецова не Бог покинул людей, а люди оставили Бога и кланяются безликой пустоте. Однажды прогнав Бога, человечеству нелегко будет его возвратить. Бог потерян его поколением без сожаления, легко приняты ложные святыни: Что жалеть? Не такие потери/Проходили за давностью дней [14]. Кузнецов понял раньше, что причиной всех бед, выпавших на долю не только его страны, является как раз гордое неверие: отсутствие Бога в небе - отсутствие царя в голове. И он заранее увидел измученный и раскаивающийся человеческий род у стен разрушенного им же храма: Сам хватился убогой потери,/Да забыл он за давностью дней:/Сам взрывал…Сам чертил эти двери/И просил, чтоб стучали сильней [14]. Кузнецов болел сердцем и за народ, и за Бога, но и зол он был на обоих: на людей за активность, на Бога - за пассивность: Бог дремлет. Время катится само.
Мир жив и мёртв, двоятся страсти,/Один страдает за двоих [14]. Быть Христом - удел всевидящего художника - быть творцом и быть жертвой.
Но в стихах русского поэта, даже в самых опасных, даже в тех, которые бунт, есть Вера, есть Надежда, что блудный народ вернётся в объятия распятого Христа, небеса и купола оживут, после многих смертельных ночей грянет колокол воскресенья - об этом и стихотворения Видение, Голубь, Кость. Буду плакать и молиться долго,/Может, голос мой дойдёт до Бога, а просит он мира, покоя, прощения, спасения и Любви, к человеку же обращается со словами: В Бога поверь, чтоб тебя он за верность простил [14].
Кузнецов таков во всём, противоречив и надломлен: рассеянно грустен и зол, грозен, самодостаточен и тут же беззащитен, одинок, жалок; любящий и ненавидящий одновременно; молящийся под громовые раскаты, превращающий шевеление тьмы [14] внутри себя в поэтическую медитацию. Чтобы выразить себя, он выбирает классические формы русского стиха, использует ясную лексику, его поэзия внешне не изощрённа, даже не изысканна, пряма, груба и даже иногда неотёсанна, но несёт колоссальную внутреннюю нагрузку: смыслами, подспудными голосами, звуками. Он не хочет вязнуть в метафорах и устремляется к большим событиям, к великим символам, знамениям и знакам - замечает Юрий Лощиц [18]. Помимо звучащей формы, его стих обладает голосом глубины, он звучит и изнутри, и звучание это не уловить невозможно. За каждым словом - символ, за каждым тяжёлым телом - идея, приподнимающая его: -Я помню вечную швею/Среди низин и дыр./В моё ушко продев змею,/Она чинила мир./Я прошивала крест и круг/И тот и этот свет,/Меняя нитки, как подруг,/И заметая след [14]. Потому, наверное, читателю зачастую сложно справиться с первыми впечатлениями от знакомства с поэзией Юрия Кузнецова: она творение сурового Духа, приобрётшего телесность смыслом. Сергей Небольсин удачно заметил: Серебристая трещина мысли - его слова - говоря в своей статье о Юрии Кузнецове как о поэте-мыслителе.
Его мысль - и знак невидимо-тонкого разлома, и какой-то целебный припой, залечивающий надтреснутое. Для расколотого или надломленного это и мёртвая, и живая вода.
.3 Когда я не плачу, когда не рыдаю,/Мне кажется - я наяву умираю: славянский декаданс
Мысль Юрия Кузнецова помимо заключённой в ней глубины обладает потрясающей экспрессивно