Декаданс как теоретическое явление и художественная практика в современной литературе
Дипломная работа - Литература
Другие дипломы по предмету Литература
длинного таланта, ну хотя бы таланта не быть скучным и предсказуемым писателем.
.1 Словарь имён собственных: роман-сказка о новой Саломее - жрице, мученице, святой
Один из читателей Амели Нотомб однажды сказал: это прекрасно, потому что чудовищно [40] - на самом деле, для изощрённых вкусов нет лучшего блюда, чем проза Амели Нотомб. Например, в своём романе Словарь имён собственных Нотомб удалось соединить все знаковые черты декаданс-литературы и прежде всего, вывести в качестве главных персонажей скрытые, но деятельные, - Любовь, Красоту и Убийство. Именно эти три стихии заводят внутренний механизм романа и обеспечивают динамику событий. Ещё находясь во чреве, будущая главная героиня романа оказывается свидетелем чудовищного и абсурдного преступления своей матери: девятнадцатилетняя Люсетта, находясь на восьмом часу бессонницы и мучаясь от икоты ребёнка в животе, убивает своего юного мужа, пока тот спит: шепнув ему на ухо Я люблю тебя, но обязана защитить моего ребёнка [26, 12], она стреляет из револьвера ему в висок.
Причина очень проста, хотя и не очевидна: муж желал назвать будущего ребёнка Танги, если это будет мальчик.
А если девочка - Жоэль - а это верная гибель, человек с такими именами не способен на что-либо выдающееся, обречён на заурядную жизнь в заурядном мире, считала Люсетта. Она же хотела подарить ребёнку бесконечность - и уже в тюрьме новорождённую окрестили именем Плектруда. После этого успокоенная молодая мать свила из тюремных простыней верёвку и повесилась, оставив в качестве завещания имя дочери, на котором так упорно настаивала. Импульс развитию сюжета дан серьёзный, и с этого момента события романа начинают развиваться по законам сказочного жанра. Преувеличение становится главным стилистическим приёмом, повествование приобретает нередко торжественный пафос и вся эта восторженная стилистика полностью отвечает невероятным перипетиям судьбы героини, которая уже в детском возрасте была подобна византийской святой, персидской невесте, древнегерманской принцессе, сказочной фее, в общем - была божественным, загадочным, диковинным созданием [26, 20]. Особенно чудесны были её глаза, глубокие, серьёзные, они будто бы говорили каждому, кто бы ни взял Плектруду на руки: это ещё только начало великой истории нашей любви, она заставит вас потерять голову [26, 20]. Невольно появляются ассоциации с образом Саломеи, роковой женщины, интерпретированным декадентами рубежа веков, особенно, если заметить, что мать героини хотела, чтобы девочка стала танцовщицей. Все двусмысленности в намёках автора на сходство своей героини с эмблемой декадентской культуры и моды должны пропасть с момента объявления Плектрудой, что к своему четырёхлетию она хочет получить балетные туфельки. Плектруду отдают в балетную школу, и если из садика эта маленькая красавица была исключена из-за своего пристального взгляда, от которого детям становилось жутко, то здесь он оказывается редким и самым главным даром: учителя заключают, она рождена для танца. Но гений её освещён солнцем, она не танцует, как демон, ради страсти и горя - здесь наша героиня прямо расходится и с общим тоном романа и со своим прототипом. Дело в том, что традиционно, главная героиня Амели Нотомб вопреки всему должна быть/стать святой, так что зловещей ауры, которой привычно окружают своих прекрасных танцовщиц символисты, декаденты, мистики Плектруда лишена. Её танец в романе никого не убьёт и никого не сведёт с ума. Пострадает лишь она сама.
Героине романа любящая приёмная мать обеспечила сказочное детство в прямом смысле этого слова, маленькой Плектруде было доказано, что она исключительная. Разумеется, что подрастающая балерина и от жизни ждала невероятных приключений: реальности сказки казались ей естественными реальностями мира действительного. Например, она не боялась, как все дети, темноты, так как с несокрушимой уверенностью знала, что она королева всех, кто живёт во мраке [26, 54]. Поступление в балетную школу предоставило ей дополнительные возможности для воплощения своей жизни в произведение искусства: она так сжилась со своим искусством, что превращала в балет любой, даже самый мелкий эпизод [26, 73]. Жизнь по законам хореографии требовала от неё недетского мужества и изобретательности: красотой и трагическим духом танца наделялись детские игры, непременно грозящие риском для жизни; мечтая о любви, Плектруда выдумывала такие невероятные истории, в которых любовники обязательно должны были спасать друг друга от смерти; даже ответ у школьной доски становился спектаклем одного актёра в духе театра абсурда. Грани между жизнью и творчеством для Плектруды не существовало: вечно та превращала свою жизнь в спектакль, вечно её тянуло к чему-то возвышенному и героическому, к смертельной опасности, от которой могло спасти только чудо [26, 71]. В этом Амели Нотомб вольно или невольно снова воплощает одну из оригинальных особенностей традиций декаданса: метаморфоза жизни в творчество [37, 21] и наоборот, творчества в жизнь, ведь декаданс - единственное литературное направление, чьи опыты выходили за рамки художественной образности и превращались писателями в эксперимент над собственной жизнью.
С тех пор, как героиня впервые встанет на пуанты, балет превратится для неё в религию. Танцующая, она станет подобна жрице Диониса, совершающей вакхическое священнодействие: в танце она