Революция 1917 года глазами современников
Информация - История
Другие материалы по предмету История
?енции надо ска-зать,что громадная ее часть, подавляющее большинство, состоит именно из “склонившихся”,из тех,кто с великим страданием, со стиснутыми зубами несут чугунный крест жизни.Эти виноваты лишь в том, что они не герои, т.е. герои, но не активные. Они нейдут активно на немедленную смерть, свою и близких; но нести чугунный крест - тоже своего рода геройство, хотя и пассивное” (197).
Русские интеллигенты с восторгом встретили февральскую революцию, когда перестало существовать самодержавие. Об этом просвещенная Россия мечтала весь 19 век, видя регрессивную роль, исполняемую царствующим домом. Временное правительство, несмотря на свои недостатки, рассматривалось как легитимное, чего не скажешь о СНК, захватившем власть незаконным путем. Свершилась революция, о которой интеллигенция писала как об освободительном акте русского народа. Но результат революции, ее последствия привели к непризнанию интеллигенцией нового государства. С.Л.Франк: ”Интеллигенция, в момент осуществления высших своих надежд, в момент наступления чаемого в течение более полувека “царства божия” - именно наступления революции и торжества ее идеалов, - вдруг поняла, что бог-спаситель ее заветной веры есть ужасное, всеистребляющее чудовище или мертвый истукан, способный вдохновлять лишь безумных и лишь на безумные и убийственные дела” (198).
Перейдем к конкретным оценкам. Представители интеллигенции не принимали участия в вооруженном восстании, поэтому для его описания воспользуемся записями американских публицистов Д.Рида и А.Вильямса. Но прежде - их мнение о Ленине. А.Вильямс: ”Вера в массы не мешала ему, однако, лично браться за любую проблему, которая вставала перед ним, и вскрывать те, что были глубоко запрятаны” (199). То, что Ленин лично решал многие вопросы говорит о том, что у новой власти не было отлаженного механизма исполнения решений. Сама масса не могла самостоятельно решать государственные вопросы вследствие необразованности. Да и новые руководители государства не имели опыта в этой области. Все, что делалось, - делалось впервые, ошибки и перегибы в государственной политике были неизбежны.
А вот мнение о “вождях” А.С.Изгоева: ”Эти люди имели, наконец, мужество осуществить свои идеи в жизни. Они показали социализм в осуществлении. Иным он быть не мог. Иных результатов ждать от него нельзя. Урок получился страшный, но, быть может, иного пути к нашему выздоровлению не было” (200).
Поэтесса З.Н.Гиппиус: ”...Россией сейчас распоряжается ничтожная кучка людей, к которой вся остальная часть населения, в громадном большинстве, относится отрицательно и даже враждебно. Получается истинная картина чужеземного завоевания. Латышские, башкирские и китайские полки (самые надежные) дорисовывают эту картину. Из латышей и монголов составлена личная охрана большевиков: китайцы расстреливают арестованных (заключенных).
...Чем не монгольское иго?” (201).
“...происходит, приблизительно, то, что было после битвы при Калке: татаре положили на русских доски, сели на доски - и пируют” (202). Из приведенных отрывков видно: Гиппиус считает, что большевики - это не Россия. Это захватчики, типа монголов, опирающиеся на иностранную вооруженную силу.
Думается, что фигуру Ленина как вождя Октябрьской революции будет интересно сопоставить с личностью другого вождя революции, только Февральской, - Керенского. О последнем писал философ, профессор Петроградского университета С.А.Аскольдов: ”...в Керенском, этой центральной фигуре начала русской революции, выразилась вся идейная скудость и духовная беспочвенность того слоя общества, который был носителем гуманистического начала. Этот герой, так легко пленявший русское общество и народ первые три месяца революции пустой революционной фразеологией, скоро должен был почувствовать, что влияние, оказанное гуманистической идеологией на народное сознание, было лишь негативным, т.е. освобождающим, но ничего не созидающим. Гипноз красивых слов скоро миновал. И испытанные, и заслуженные деятели пали под натиском их же долголетними усилиями освобожденного народа, не думавшего уже ни о прошлом, ни о будущем, а об одном только текущем моменте настоящего” (203). Весьма неприглядным предстает перед нами Керенский в описании Аскольдова, тем более, что в своей статье Аскольдов ставит его в один ряд с Распутиным - “героем” первой русской революции.
З.Н.Гиппиус - о Зиновьеве и Троцком: ”Любопытно видеть, как “следует” по стогнам града “начальник Северной Коммуны”. Человек он жирный, белотелый, курчавый. На фотографиях, в газете, выходит необыкновенно похожим на пышную, старую тетку. Зимой и летом он без шапки. Когда едет в своем автомобиле - открытом, - то возвышается на коленях у двух красноармейцев. Это его личная охрана. Он без нее - никуда, он трус первой руки. Впрочем, все они трусы. Троцкий держится за семью замками, а когда идет, то охранники его буквально теснят в кольце, давят кольцом” (204).
Любопытно прочесть мысли о героях революции у русского философа и публициста Н.Бердяева: ”После бесовства русской революции святость русской революционной интеллигенции не представляется уже столь канонически бесспорной. Духовного возрождения России нужно искать во внутреннем изобличении этой революционной лжесвятости и в освобождении от ее обаяния. Революционная святость не есть настоящая святость, это - ложная святость, обманчивая видимость святости, подмена. Внешние гонения, воздвигнутые старой вла?/p>