Революция 1917 года глазами современников
Информация - История
Другие материалы по предмету История
ю. Многие ложились на землю ничком. Извозчики, стоявшие на углах, поскакали во все стороны. Поднялась страшная суматоха. Солдаты бегали взад и вперед, хватались за ружья и кричали: ”Идут! Идут!”. Но через несколько минут все снова успокоилось” (215). Мнение иностранцев совпадает с другими свидетельствами о защитниках Зимнего, не оказавших сопротивления нападавшим.
Результат восстания американские журналисты смогли оценить, присутствуя на 2 Съезде Советов. А.Вильямс: ”Солдаты бросились обниматься. Зал дрожал от вырвавшихся наружу чувств. Теперь Петроград бесповоротно в их руках. Делегаты съезда выходили из зала, весело толкая друг друга, покачиваясь от усталости под тяжестью винтовок, опьяненные счастьем, сознанием своей силы и романтики этой ночи” (216).
Для солдат эта ночь была действительно романтичной, а вот что испытывала остальная Россия - об этом писали философ Ф.Степун и писатель, поэт И.Бунин.
Ф.Степун:”...монархическая Россия была не только заживо сожжена на кострах обезумевшей революции, но и с проклятиями прахом развеяна на все четыре стороны...” (217).
И.Бунин: ”Я был не из тех, кто был ею застигнут врасплох, для кого ее размеры и зверства были неожиданностью, но все же действительность превзошла все мои ожидания: во что вскоре превратилась русская революция, не поймет никто, ее не видевший. Зрелище это было сплошным ужасом для всякого, кто не утратил образа и подобия Божия...
...одна из самых отличительных черт революций - бешеная жажда игры, лицедейства, позы, балагана. В человеке просыпается обезьяна” (218).
Сравнение большевиков с животными у контрреволюционеров встречается довольно часто, например, у Е.Г.Полонской:
“В жилах победителей волчья кровь
С молоком волчицы всосали волчью любовь” (219).
Это сравнение происходит от увиденных жестокостей, которыми изобиловало то время. Причем животные в сравнении с людьми явно выигрывают, так как у них нет наслаждения от убийства или издевательства.
Как видим, Бунин и Степун испытывали совершенно другие чувства, нежели солдаты-победители.
Образованные люди, Бунин и Степун видели отсутствие привычной им культуры у новых хозяев жизни. Построение социализма требовало иного образования, чем в дореволюционной России. Да и большинство “старых” ценностей было большевиками не понято, что позволило таким людям, как А.С.Изгоев, публицист и общественный деятель, писать: ”Огромные культурные ценности - наука и искусство - суть ценности “буржуазного мира”. Опыт русских большевиков засвидетельствовал, что эти ценности не могут существовать в “социалистическом государстве”. Там для них нет воздуха” (220).
Русский писатель А.М.Ремизов в 1917 году написал “Слово о погибели русской земли”, напоминающее известное “Слово о полку Игореве”. Даже в коротком отрывке, приводимом мною, явственно слышится плач по Руси: ”Широка раздольная Русь, родина моя, принявшая много нужды, много страсти, вспомянуть невозможно, вижу тебя, оставляешь свет жизни, в огне поверженная.
Были будни, труд и страда, а бывал и праздник с долгой всенощной, с обеднями, а потом с хороводом громким, с шумом, с качелями.
Был голод, было и изобилие.
Были казни, была и милость.
Был застенок, был и подвиг: в жертву приносили себя ради счастья народного.
Где нынче подвиг? Где жертва?
Гарь и лик обезьяний” (221).
З.Гиппиус, как и Ремизов, воспринимала революцию эмоционально: ”Я следила, как умирал старый дворец, на краткое время воскресший для новой жизни, - я видела, как умирал город... Да, целый город Петербург, созданный Петром и воспетый Пушкиным, милый, строгий и страшный город - он умирал... Последняя запись моя - это уже скорбная запись агонии”. И далее: ”Если не видеть и не присматриваться к отдельным точкам в стихийном потоке революции, можно перестать все понимать. И чем меньше этих точек, отдельных личностей, - тем бессмысленнее, страшнее и скучнее становится историческое движение. Вот почему запись моя, продолжаясь, все более изменялась, пока не превратилась, к концу 19-го года, в отрывочные, внешние, чисто фактические заметки. С воцарением большевиков - стал исчезать человек как единица. Не только исчез он с моего горизонта, из моих глаз; он вообще начал уничтожаться, принципиально и фактически. ...Жизнь все суживалась, суживалась, все стыла, каменела - даже самое время точно каменело. Все короче становились мои записи. Что делать?_Нет людей, нет событий.”. “Если большевики падут лишь “в конце концов” - то, пожалуй, под свалившимся окажется “пустое место”. Поздравим тогда Европу. Впрочем, будет ли тогда кого поздравлять - в “конце-то концов” (222).
З.Гиппиус записывала в дневник не столько события, сколько свои ощущения времени и людей:
“...густой, совсем особенный по тяжести, воздух..” (223).
“...глубокая, темная яма, называемая Петербургом..” (224).
“Ощущение лжи вокруг - ощущение чист физическое. ...Как будто с дыханием в рот вливается какая-то холодная и липкая струя. Я чувствую не только ее липкость, но и особый запах, ни с чем не сравнимый” (225).
“Ощущение тьмы и ямы. Тихого умопомешательства. ...Странное состояние...механика смерти” (226).
“Господи! А как выдержать этот “мир”? Стены тьмы окружили
- стены тьмы!” (227).
“...в могиле Петербурга ничего не изменилось” (228).
Такое мог написать только человек, чувствующий рядом с собой смерть. Недаром Петербург назван “могилой”.
То же самое - у поэта Н.Клюева:
“Есть в ?/p>