С. Е. Хрыкин Сайт «Ирпенская буквица»: Издание: авторская редакция составителя. Книга
| Вид материала | Книга |
- В. Х. Лобас «Культура Сходу» Сайт «Ирпенская буквица»: Издание: В. Х. Лобас «Українська, 815.26kb.
- Н. Д. Колбун «Заключение и литература» Сайт «Ирпенская буквица»: Издание: Н. И. Околитенко,, 284.53kb.
- Ирпенская буквица, 117.9kb.
- Ирпенская буквица, 1004.26kb.
- Ирпенская буквица, 853kb.
- А. Г. Шишов Медицинское изучение и предупреждение летных происшествий. Авторская редакция, 535.15kb.
- Рабочая программа уроков изобразительного искусства и трудового обучения в 1 классе, 173.25kb.
- И. В. Курчатов Сайт «Военная литература»: Издание: Головин И. Н. И. В. Курчатов. М.:, 1411.84kb.
- Книга уникальное издание. Это фактически «целительский», 3202.4kb.
- Е. П. Блаватской ~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~ (пер с англ. Л. Крутиковой, 5151.33kb.
* * *
Ж. В. С.
Весь день она лежала в забытьи,
^ И всю её уж тени покрывали.
Лил тёплый летний дождь – его струи
По листьям весело звучали.
Ф. Тютчев
Холодком у яблони,
Тенью и водицей,
Капельками слабыми
У окна кружиться,
Там уже хрипящей,
Мокрой у отдушины,
Пальцем в белый ящик
Упакован, слушай,
Если тот, которому
Суждено прожить здесь,
Лихорадкой в шторах
У больной ложится.
Дай на память руку мне,
Дождик не уймётся,
В двери тихо стукает:
– Отвори, уродец!
Дождик не испачкает,
Или вот на счастье
Получай, чудачка,
Этот длинный ящик.
^ 8 мая 1925, Пуща-Водица
_________________________
* Эпиграфом взята первая строфа неозаглавленного стихотворения (1864г.) Фёдора Тютчева.
* * *
Есть карманные стихи,
Что для чтения удобны,
Даже вовсе не плохи,
Только слишком уж подробны.
Бедный автор говорит
О своём белье пространно,
Там, глядишь, наивный вид,
Там уже мечтатель странный,
Но по мне стихи милей,
Чем бездарное маранье
Безответственных вралей
О худом советском рае.
12 мая 1925
___________________________
* Стихотворение сохранилось на вырванном из общей тетради листке.
^ К СЪЕЗДУ МОНАРХИСТОВ
«Он жив, он жив, – они кричат, –
России дух самодержавный!
Он бродит в маске по ночам
И с нами держится как равный.
На что сдалась свобода нам,
Которой нет на самом деле?
Городовых мы и казарм
От той свободы захотели». –
Вы близоруки, как всегда:
Самодержавие осталось,
Двуглавый герб или звезда –
Всё вызывает страх и жалость.
А мы – продажные – пока
По эту сторону границы
Молчим, пока не превратится
Россия в вексель должника.
12 мая 1925
__________________________
* Впервые опубликовано в сборнике: Игорь Юрков, «Стихотворения», 2003, «Амфора/Геликон Плюс», Санкт-Петербург.
* Стихотворение сохранилось на вырванном из общей тетради листке.
ОТРЫВОК
Окно открыто, всё внизу
Ещё скучней и неподвижней.
Там бабы семечки грызут,
А там, ещё немного ниже,
Сапожник с дворником сидят
Пьют водку и с утра шумят.
О Боже мой, какая скука,
Беспомощно сереет день.
Оттуда ни письма, ни звука,
И ей, наверно, тоже лень,
Она заснула…
12 мая 1925
___________________________
* Стихотворение сохранилось на вырванном из общей тетради листке.
ПЕРЕУЛОК
Напротив лавочки казарма,
Забор дощатый кое-как
Оберегает от собак,
От чада кухонь, от угара,
Акация сухой листвой
Шумит в пыли, и надо мной
Пустое небо светит слабо, –
Кому такая высь нужна?
Здесь вечером горит луна,
Приклеенная как-то набок.
Проходит улочку старик,
Кряхтя и кашляя, напротив –
Подняв облезлый воротник,
Нарисовав прилежно ротик, –
Нетерпеливо дочка ждёт:
Отец её в кино ведёт.
А мне, куда мне скрыться ныне
От кирпичей, от фонарей,
От ждущих жалобно ветвей
Хоть капельку дождя в пустыне? –
Куда как страшен мне уют,
Мне душно здесь, мне сердцу тесно:
– Здесь всё так мирно, так чудесно! –
Вот зорю в барабаны бьют…
(12 мая 1925?)
___________________________
* Стихотворение сохранилось на вырванном из общей тетради листке, завершая вторую страницу, без даты (скорей всего, написано в один день с предыдущими стихотворениями); сбоку, справа, проставлены цифры – 24, обозначающие количество строк в стихотворении, т.е. сохранилось полностью.
^ СОН НИЧЕГО НЕ ЗНАЧИЛ
Берёзы ростом в человека,
Зола костров (ответ пришельцу). –
Что костяку искусный лекарь,
Когда остановилось сердце?
Тот в дикой чаще безвоздушной,
Блуждая в суховатой дрёме,
Руками цепкими придушит
Сосудов синюю солому.
В затоне питьевой водицы
Лесничество, и тонет дачник…
– Россия многим только снится,
А сон твой ничего не значит.
14 мая 1925, Пуща Водица
^ СТИХИ О СТИХАХ
1. ФОРМА
Вот медицина: тельца ос,
С которых воздух вышел,
Вот дерево, оно звалось
Любовью, сердцем, крышей,
И в том, что бьётся налегке,
Что задержалася в руке
Пустая мёртвая корзинка,
И сердце как крокетный шар,
Не двигаясь и не дыша,
Нацелилось на половинки.
Ты видишь признак всех вещей,
Ты призрак формы обожаешь,
О, как легко прошёл над неё
Солёный воздух урожая.
^ 2. СТАРЫЕ СТИХИ
Под утро рухнуть женщиной
В зеленоватый сон.
– Мы называем песней
Пустую жизнь, кокон.
Там сохнут хилые мостки,
Там деревянной мостовой
Кусочек песни с вывески
Дороже ценится любой
Игрушечной и деревянной
Над шашками судьбы,
Над чашками и над стаканами
Лучи плывут как рыбы.
Ты ропщешь: этакому мужу
Что в захолустье делать?
Чем карты крапленые муслить?
Дышать на самом деле?
Но встреча – гильза поплыла,
Для сердца гильза пустоты,
Для уха стих перевела
Как неисправные часы!
3. ПОЭТ
Насыпал тополь семечки,
Как сыворотку в лужу,
К воде подходит племя
Весёлых голосов и стружек.
На этот пир судеб и букв
Глядела брошенная газета,
Забытая как тень, как звук
В большом дворе, в кружочках света.
Раздвинув мокрые кусты.
Сбежала тень на эту сырость,
Лужайки, зайчики, хвосты,
– Наследствие другого мира.
О, если бы ты знал тогда,
Какую тайну хранит водица!
Обороняться, жить, дышать,
Коверкать и не считать страницы.
^ 27 мая 1925, Пуща Водица
ЭЛЕГИЯ
Пустые сажалки, бумажные цветы
И музыка, которой мало,
Здесь холодом и рёвом высоты
Трибуне скрипка отвечала,
Ей мало воздуха, ей дачники не в счёт,
А там заборами сырыми
Другие тополя, и скрипка, и фагот
Вздыхают о песках и Крыме.
Зелёным фонарём и дождиком в ночи
Мне эхо скрипок отвечало:
Ты жил когда-то, а теперь молчи,
– Всё музыки как будто мало.
9 июня 1925, Киев
ПРИСКАЗКА
Прочь заветную шерстинку:
– В полом дереве найдёшь
Душный запах земляники,
Кашель туч, крыло и дождь.
Мы крылом сметаем капли,
Учим жить и учим петь.
Еле-еле в наших лапах
Стонут стёкла, гнётся медь,
Вот от стёклышек в осколки
Точно дождик брызнет луч,
И глядишь – по струнам щёлкает,
Ласточкой поёт в углу.
Мы вдыхаем этот ровный
Медный день, медовый ром,
Мы фонариком у Ковно
Мимо сажалки пройдём.
В этой сажалке зелёной
Жабий хор издалека
Пел о даме в панталонах,
Застрелившей моряка.
Так рассказывали кони,
Потому что в сенокос
На болоте месяц лопнул,
Закатившись под откос.
Вот детских сказок ерунда.
А, впрочем, осень стоит в углу
Косой и паутиной.
Здесь вода
Хранит, колышется на полу,
Она хранит один излом,
Кусочек жизни,
жест случайный,
Засохший розан, красный чайник, –
Всё, что теперь идёт на слом.
. . . . . . . . . . .
9 июня 1925
___________________________
* Страницы с окончанием стихотворения «Присказка» и началом стихотворения «Санаторий дураков» утрачены; тексты восстанавливаются по машинописному сборнику Ольги Владимировны.
^ САНАТОРИЙ ДУРАКОВ
Здесь для скрипок мало воздуха,
Один свисток и пыль на струнах.
Мне душно у стропил, –
он забивает гвозди,
И вот – в стакане и на груди луна,
Дощечки мокрые и воск,
Прикосновенье холодка.
У нас при жизни довелось
Держать в руках дожди,
У нас в ответ на низкий голос
Цыгане рассудительно молчат.
Мне говорят:
– здесь жили и боролись, –
А на столе перчатки и свеча.
Я верю:
– вот почин продажи,
Осколок зеркала лежит,
Корзинка с воздухом на пляже –
Здесь жили. –
Ты не хочешь жить.
Продай отцовское наследство –
Тяжёлый торс и горсть черешен.
Ты гость, ты женщина, соседка.
Он встал и, смешивая пешки,
Слегка дотронулся до шляпы:
– Вы любите её.
За ледником
Дорожка в сад, дожди, сатрапы,
Большие шахматы, передник,
И босоногая Алиса
Уже подслушивает в передней,
Шушукается за кулисами:
Вот санаторий дураков.
Однако, близко представленье –
Спектакль в обоях про любовь.
И вот обои, дождь и сени,
Она немного виновата.
Здесь сцену строят плохо:
Кусочек ритма, горсть заката,
От солнца пыльный лопух.
Но я дурак, но я поэт,
Здесь в санатории нас – полк,
Я в зелень, в дождь, в гремушки, в свет.
Глоточек воздуха и щёлк!!
Проваливаюсь хохоча,
Проваливаюсь, чёрт возьми,
Окно открыто у рифмача,
И я – с весёлыми людьми.
Философ мудрости не хочет,
Смеётся врач. Стропила сняты.
Открылся занавес, и ночью
Сплошная лунь, окно и мята.
И мне бы тронуть руку тоже,
И мне погладить руку вашу.
Скамейки для лягушек в ложе,
Душа готова на продажу.
Я девять слоников собрал
И утром собирал цветы.
Я дурачок, я старший брат,
Я растолстел, я жив, а ты?
Две бусинки мои глаза,
Красив мой новый колпачок.
Сегодня нечего сказать –
Ложись и спи, дурачок.
И вот под шорохом, под тополем
Сам фамильярный главный врач
Нетерпеливо в лужах топает,
И ждёт, и курит до утра.
Едва ль рассвет сравню с батистом:
– Просвечивает и пугает,
И ваша карточка гимназисткой
Становится совсем другая.
А ты?…
Пока идём на завтрак.
Коричневый сосед, вставай.
В черешнях ты запачкал фартук,
Позволь тебя поцеловать.
А ты?…
10 июня 1925, Киев
АСТМА
Мешочек жидкости, трава –
Вот, лекарь, правила здоровья,
Вот всё, чем молодость права
Траве и саду прекословить.
Корзины воздуха стоят
До вечеров, и неподвижна
Водица тёмная.
Навряд ли
Она весну такую выживет,
Обмоток лёгкого на вате
То раздувается в мешок,
То вдруг пузырь зеленоватый
В себя вбирает холодок,
И вместе с пузырьками пены
Сквозь призму скользкой темноты
Перелетают в лопасть стены
Сердцебиенье и цветы,
Оттуда вздрагивают ромбы,
Или в прокат сосновых стружек
Бросает астма на солому,
Хватает пылью, движет, душит.
Вот поршень на стеклянной трубке
В обратный спуск, ещё глоток, -
Лети, цепляясь за уступы,
В отдушину, в сырой платок.
11 июня 1925, Киев
^ КАРАТЕЛЬНАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ
Он нам принёс сухую липу
В баклажке деревянной, мёд
И нехотя ушёл.
Мы пересыпали
Зерно в большие ящики.
Приход
Записан в книгу старины
С черешневым переплётом,
Где узелки дорог войны,
Где частоколов роты
Хранили мирные сады
Штыками жимолости в дождь,
Где не браслет, а бред слюды
Солончаков, где смерть и ложь.
Оттуда сад, оттуда вид
И тёмный берег взрыт,
И в прятки озером воды
Изломаны сады.
Уронишь ветку, капнет сок,
От счастья был на волосок
Тот, кто увидел след воды
На горизонте рыбарей,
Кто знал зелёные следы
Отливов и морей.
Вот раковина, чтоб услышать,
Чтоб не дышать в просторный шум,
И всё-таки дикарка дышит
Почти что наобум,
И складок гор живые струи
(Их жёлтая вода качала)
И тёплого потока грудь
Здесь медленно вздымалась.
Но он увидел лёт орлицы
Живой, длинноволосый предок,
В затоне питьевой водицы
Среди цветов и по соседству.
Бежит его семья простая
В холмы отлогие зари,
И видит – мстительная стая
Пониже облака парит.
И он не двигаясь лежал
В зелёной сутолоке трав,
В дремучем воздухе дрожа,
Защитник вольности и прав.
Вот их удел, скупой и мирный,
Сырого фосфора холодок,
И по утрам в окно кумирни
Сердцебиение и ветерок.
В ту ночь стерёг зелёный луч
Просвет морей, сухую просинь,
Покой времён и запах осени,
Скользя на глиняном полу
Его сторожевой лачуги.
19 июня 1925, Киев
ГОМУНКУЛУС
Вот беспомощное тельце
В мире хрупкого стекла
Всё нудится, всё шевелится,
Ищёт места и тепла.
В этой колбе зеленоватой
Так спокойно почивать.
Чем же Фауст виноват?
– Всюду молодость права.
От комедии не волен
Дух бунтующий спасти,
Слабой ручкой приневолить
Кубы, колбы и пути.
Пар или душа в груди
Нотой брошенной оркестра? –
Фауст, Фауст, погляди,
В этой колбе много места.
6 июля 1925, Киев
^ ЛУННАЯ СОНАТА
Едва ль от труб и от комедий,
От львиных грив и от пивных
Вам станет веселей, соседи,
Глядеть на вывеску луны.
От чая, от энциклопедии,
От дворика до тощих буден
Милиционер в стране комедии
Все адреса перезабудет.
Кого спросить? Кому стучать?
Кому повестку мне вручить?
От этой лжи зовут врача,
Вот собираются врачи,
Выслушивают прри луне,
Выстукивают кое-как.
– Бывает ли ещё темней?
– Ты ошибаешься, дурак!
6 июля 1925, Киев
^ НОЧЬ С МОРАЛЬЮ
В этом воздухе дремучем
Чем дышать? Какого чёрта
Двигаются тихо тучи? –
В ночь, в сырые ворота
Выйдешь нехотя.
За садом
Та же ночь и тот же дождик,
Путаница и досада,
Пучатся и бухнут дрожжи.
Кажется, пузырь чернильный
Вот придавит – не спасенья,
А возьмёшь листок бумаги –
Не листок, а море лени.
У тебя ли, комсомолка,
В комнате одни окурки,
Ветер трогает за чёлку –
Не спастись от глупой шутки.
И от ночи комариной,
От твоей дурацкой рожи
Всё бессонница в гостиной
Сна весёлого дороже.
^ 12 июля 1925, Боярка
ГОЙЯ*
1.
Всё кончено, и на сукно
Мелки кладутся – карта бита.
Окурки, кресла и окно –
Всё действенное позабыто.
О чём? Какой ещё руки
Дрожащей надобно пожатье?
Какие тени на виски?
…Их жёны оправляют платья,
Жеманницы вертят хвостом,
Копытца юбкой прикрывая,
И музыка кричит, срываясь:
– Ты не забудешь ни о чём!..
2.
^ ГЛУПАЯ ШУТКА
От пыли, от химер и труб,
От трубок с кнастером* старинным
– Мне этот мир сегодня люб, –
Сказал чертёнку старый рынок.
Полоски пульса на песке
Ещё царапались и жили,
Ещё с натугой на виске
Метались бабочки и жилы,
Но он, хватая пыль, вдыхал
Суконный воздух тех предместий…
Соседи ждали худшей вести.
– Чертёнок умер, – врач сказал.
12 июля 1925
____________
* Франсиско Хосе де Гойя (1746–1828) – испанский художник; во многих своих произведениях с едкой сатирой изобразил современное общество.
* Кнастер – сорт курительного табака.
ЛЕТО
Глыбой, брошенной на грудь
И сухим мешком опилок
День проходит как-нибудь,
Потихоньку, через силу.
– Ждёшь: не дождик ли? – Навряд.
За мостом одни цыгане,
Тучи, доски и закат,
И пылинки на стакане.
И от мух до тощих верб
Лето сушит, лето душит… –
Вот корзинка, вот конверт,
Вот засушенные души.
13 июля 1925, Боярка
^ ЛЕТНЯЯ НОЧЬ
Тень от юбки на стене,
И фитиль перегорел.
Каждый мучится во сне,
Каждый встанет на заре.
Нынче сухо – не дохнёшь,
За мышиный кавардак
Отдаёт ночную дрожь
Тёмной лавочке вода.
Ты за двери – всё темно,.
Ты за окна – не поймать.
Может быть, и нам давно
Здесь не велено дышать.
20 июля 1925, Боярка
^ СЛУЧАЙ НА ДАЧЕ
Причина ссоры, лихорадка
В зелёном дворике жила.
Для тощих буден, для порядка
Меж папок новые дела
Судейский отмечал заране
И, кашляя, водил пером:
– Здесь мухи, там вино в стакане,
Там вот жильцы, там новый дом. –
Регистр невнятен, мухи слабли,
Тощали барышни во сне,
А наяву бродили яблоки,
Ходили тени по стене,
И между белыми ночами
Не шевелясь, едва-едва
Висело ночью над полями
Пустое небо, как вода.
Из гамаков рассвет пугает,
Из окон – мухи не дают,
Аптекарь медленно шагает,
А там аптекарши поют.
А впрочем, на сухое лето
Сквозь пятна кружев и кружков
Шумихой зелени одета
На главной улице любовь.
Едва ль аптекарю известна
Известняка сухая пыль,
На даче путаница лестниц,
Балкончик,. Платье и фитиль.
Всё кажется фальшивой картой:
Худые плечи, плач и плеск,
Беспомощный весёлый фартук,
Густое молоко и лес –
От янтаря до смол текучих,
Ещё комедия, ещё
Простая встреча, только случай,
Здесь случай – шея, губы, щёки…
Ты случая не угадал,
Лазутчик туфель и бровей,
Ты счастия не ожидал
На гамаке, в стране свечей.
Одна зажглась – чадитт огарок,
И тень от юбок на стене,
И тень от стен, от самовара –
Всё наяву, а ты – во сне.
^ 20 июля 1925, Боярка
БОЛЕЗНЬ
Она лежала в забытьи,
Как пар,
Бессилие идеи.
Не забытьё, а быт,
Не быт, а бытие,
Косые капли бились в окна.
Что ласточка – не лавочка,
Не форточка – а ласточка.
Балкон
Был пуст,
Приезжий врач курил,
Высокомерно изучая быт.
Одной идее предана, в жару,
Где кисея и кирпичи,
Она подумала:
«Мы сами виноваты
В своих болезнях».
От кисеи до кос,
От кислых порошков
До касс,
От пассажиров
До чудаков
Ещё держалась память.
Как на дрожжах
Пух подбородок.
Там, помнится,
Пустая этикетка,
Обед в столовке,
Стол, бутылка пива…
О, неужели