С. Е. Хрыкин Сайт «Ирпенская буквица»: Издание: авторская редакция составителя. Книга
| Вид материала | Книга |
- В. Х. Лобас «Культура Сходу» Сайт «Ирпенская буквица»: Издание: В. Х. Лобас «Українська, 815.26kb.
- Н. Д. Колбун «Заключение и литература» Сайт «Ирпенская буквица»: Издание: Н. И. Околитенко,, 284.53kb.
- Ирпенская буквица, 117.9kb.
- Ирпенская буквица, 1004.26kb.
- Ирпенская буквица, 853kb.
- А. Г. Шишов Медицинское изучение и предупреждение летных происшествий. Авторская редакция, 535.15kb.
- Рабочая программа уроков изобразительного искусства и трудового обучения в 1 классе, 173.25kb.
- И. В. Курчатов Сайт «Военная литература»: Издание: Головин И. Н. И. В. Курчатов. М.:, 1411.84kb.
- Книга уникальное издание. Это фактически «целительский», 3202.4kb.
- Е. П. Блаватской ~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~ (пер с англ. Л. Крутиковой, 5151.33kb.
А часы остановились,
Всё темнеет над тобой…
Рыжий столб осенней пыли…
Циферблат над головой…
Сквозь тифозные бараки,
Сквозь клетушку и окно
Ты спешишь в посольском фраке
В освещённое кино –
Сквозь мельканье пёстрой залы,
Сквозь жужжание и чад,
Даже борзые нахалы
Расступиться захотят!
Что пустые контрамарки,
Раз дышать и жить нельзя!
В этот воздух – злой и жаркий –
Песни смутные скользят.
И пыля в мохнатом плюше,
Задыхаясь в той пыли,
Размалёванные туши
Это вынесть не смогли…
МЕФИСТОФЕЛЬ:
Что ж, теперь смешон мой профиль?
Ты теперь, наверно, рад,
Что потухнет циферблат,
Что уходит Мефистофель?
АНТИСТРОФА:
Никого под фонарём.
Дождик, дождик, не скучай,
Расскажи мне о другом.
До свидания, прощай!
29 августа 1925
__________________________
* Впервые опубликовано частично (от «Жидким золотом…» до «…создадут тебе уют…») в сборнике: Игорь Юрков, «Стихотворения», 2003, «Амфора/Геликон Плюс», Санкт-Петербург.
ФУГА*-1
(ИНВЕНЦИЯ*)
Там – облаками, тополями,
Там снова тополем и дождём
Зовёшь, зелёная земля.
Куда зовёшь? – Куда идти?
Прислушиваюсь:
– Всё будто бьётся сердце
За тополями,
чьё-то сердце
За облаками.
Там,
В дожде,
Там бьётся сердце, шумит ветер,
Качает тени у воды,
Там весело живут на свете
Калитки, ласточки, сады.
Там,
В дожде,
Бьётся сердце.
– Какой прекрасный век!
Какой прекрасный век…
Озеро:
Два опрокинутых челна,
Две опрокинутые жизни
И сад
В воде
Опрокинут.
Пройди туда по бурелому,
Всё – мимо,
Сгибая травы.
О, не лги, сгибая травы!
Он лгал, когда прошёл.
Вот след,
И уже осень.
Он пошёл на берег,
Где у песка
Купаются дети.
Пугаясь чучела, прошёл,
И вслед, ломая паутины,
Летела пуля.
О, как шумят деревья!
О, как они шумят!
И если ты откроешь книгу –
На страницах
пустые тельца ос,
Внизу –
в траве – сухая жара.
Он прав: воздушное очертанье,
На миг – сквозь ивняк – блеск
Воды,
песок,
И два мальчика,
И два челна.
Я выхожу за сад.
Всюду ровный берег.
Пусто. –
А сад? А сердце?
Нет, здесь не чучело стояло,
Здесь, в синеве дрожа,
Ленивым беженцем земля лежала,
Пугаясь песенного мятежа.
Разроешь – и лопата из рук валится:
В грязи огромный рот,
Костяк,
Костяк зашевелится –
Вот встанет и пойдёт.
Тела правнуков войны,
На них летят листья,
Им снятся шумные сны.
Шуми, шуми,
Зелёное сердце
В моём саду.
Он повернулся: видит платочек,
– Спина печальной беженки…
– Прощай! –
И чучело на огороде кричит
Ему «прощай» потешное.
Теперь ты видишь
Две дырки глаз
И череп.
А беженка? –
Она даёт домашние обеды.
Он лгал, когда прошёл.
Вот следок.
И уже осень.
Он пошёл на берег,
Где у песка
Купаются дети.
Что же дети? –
Они едва ли вырастут,
Едва ли вырастут цветы,
Едва ли вспомнишь
О детстве.
Девушка –
Дочь беженки –
Нагибается:
Ещё пучок, ещё глоток.
Здесь такая тень!
Она ложится, читая книгу.
Предки, предки,
Вам это снилось?..
А между тем, несут обедать,
На дворике сидят святые,
Ломают хлеб, течёт беседа,
И соль просыпана в кусты.
Пришелец их спросил: – Который час?
– Не знаю, – ответила вдова.
– Не знаю, – ответил сад.
И там, на берегу,
Прошелестело:
– Не знаю…
И там:
– Не знаю…
аю…
а-
у!..
– Ау! – кричат. – Смотрите, осень!
Смотрите, сохнет сад. –
И вслед, за берегом доносит:
– Ау,
сюда,
назад!
Крыло?
Нет, крыша,
Тень
Остановила пулю.
Девушка открывает книгу,
Оттуда пахнет яблоками,
Яблоками-падалкой –
Запахом весёлым.
А вот и сено. Оно совсем засохло.
Глядь:
На сене
^ БОЛЬШАЯ КОСТЬ. –
Собака скалит зубы.
Захлопнула:
– Там слишком жарко.
Уже навстречу запах, шум
Цветёт, бежит через забор.
Окно открыто наобум
В огромный зелёный двор.
Не отзовётся – так огромен,
Так пуст, так вечереет,
Так скучно в этом доме,
Так громко на заре.
Что
помешало
перекличке*?
Кличу –
никого.
Смотрю: уж облака не те,
И жёлтые листья.
Откроешь книгу –
Тельца ос
относит ветер… –
Прекрасный век!
Прекрасный век.
31 авг. 1925
___________________
* Фуга (fuga – лат. и итальянское: бег, побег, бегство) – музыкальное многоголосное произведение, построенное на последовательном повторении разными голосами одной темы.
* Инвенция (inventio – латинское: выдумка, изобретение) – произвольное название полифонических пьес (в том числе фуг) свободно-имитационного построения.
* Что помешало перекличке? – Сравните, у Николая Тихонова в стихотворении «Мы разучились нищим подавать…»:
^ Пересчитай людей моей земли –
И сколько мёртвых встанет в перекличке.
ЛУНА-ПОСЕТИТЕЛЬНИЦА
Стволы деревьев – бунт теней.
Как шумно чердакам глухим
В неразберихе тополей,
Где горизонт воды и лунный дым,
Сообщник худых застав,
Воришек лунных и бесед,
Что скажешь ты, луну застав
К тебе спешащей на обед.
– Поможет ли занавеска,
Чердачное окно,
Едва ль поможет весельчак.
– А что поможет?
Она шевелится как парус,
Надутый ветром, и скользит.
Бросай красотку и гитару,
Пирог – на стол, весёлый ужин,
Ужас! –
В широкое окно
Врывается луна,
И свечи тухнут,
Ночной колпак летит на землю,
И бедный Фриц встречает гостью.
– Какая глупая луна (он шепчет),
Бедная подруга
Залезла под кровать.
Сосед, открыв окно,
Повис от ужаса вниз головой,
Собака, поднимая хвост,
Бежит по улице пустой.
Булыжники и тени,
Угол дома
Что уголь,
Ночной обход
В глубоком обмороке.
3 сентября 1925
^ ПОДРАЖАНИЕ КИТАЙСКОМУ
1.
Цветет страна.
Горошек
Цветёт в саду.
Всё отцветёт, что жило.
Садись у низкого окна.
Она,
Она
Тебя забыла.
3 сентября 1925
2.
Здесь
мы провожали друга.
Темнело.
Здесь его супруга
Плакала.
Месяц
Светит над тобой.
Ты думаешь:
Там
Тоже месяц.
Бельё висит на лестнице.
3-4 сент. 1925
* * *
Красной астре на ветру
Мы не будем рады.
Дырки трубок, жерла труб –
Это осень в садике.
Паутинкой и пером,
Кучкой пыли синей
Бредит сад, дыша теплом,
Ветерком полыни.
Кажется – обрыв и тень,
Но за садом – то же,
В тополях и тучах день
Как-то смят и прожит.
Значит, тенью и пятном
День не ограничен:
Там вот падает теплом,
Перекличкой птичьей,
Там белеет на полях
И едва доносит
Паутинок нежный прах
И тревогу сосен.
4 сентября 1925
^ РАННЯЯ ВЕСНА
Какая хмурая весна, –
Все стёкла запотели.
Неужто эта суждена
Навек, на самом деле?
Худые будни стерегут
Не грустно и не страшно
Когда на тающем снегу
Следы обид вчерашних,
Затем, что ты когда-то жил,
Что думал ты иначе,
Что все былые мятежи –
С ответами задачи.
5 сентября 1925
ГОРДЕЦЫ
Как ты обидчив, мой дружок,
Артист мой знаменитый!
Аплодисмент или плевок –
Мы всё равно забыты.
Высоким помыслам не в тон,
Костюмы просят смены,
Зато как горд собою он,
Когда сойдёт со сцены.
За эту маленькую роль
Он слишком много платит.
За эту быль, за эту боль
Прости его, читатель.
5 сентября 1925
^ СЕНТИМЕНТАЛЬНЫЙ РОМАН
(фантазия)
Трубы, врезанные в небо,
Жёлтый свет по вечеру…
Я в твоём окошке не был,
Я не знал тебя, мой друг.
Чем ты нынче провинилась?
Уж не тем ли, что с тобой
Память мутная сроднилась,
Как с луной и мостовой?
Этих плеч худых когда-то
Я без слёз ласкать не мог.
Чем же ты теперь богата?
Чем обрадуешь, дружок? –
Новым платьем, новым словом,
Новым кашлем, может быть,
Или тем уже, сто снова
Ты не можешь полюбить?
Всё желтее город тёмный,
Все спешат, а там вдали
Оторвался шар огромный
От немеющей земли,
И, луне не уступая,
Зажигают фонари,
И в молочном свете тает
Жёлтый краешек зари.
От пивных, витрин и тушей
Ты спешишь в свой серый дом
Без огня сидеть в клетушке
На диванчике своём.
Без огня ещё виднее
Небо синее, а там
Пожелтевшая аллея,
Поднимаясь к облакам,
Будто нехотя носит
За трамваями мосты… –
Чудный край, там тоже осень,
Там когда-то жил и ты.
Что ты знаешь в этом мире? –
Вот заря, а вот смычки,
Это только бродит пиво
И стучит в твои виски.
Весь картонный этот домик,
Этот карточный закат
Затенить бутылкой рома
Может жулик и солдат.
Этот кашель не задушит
И на небе не возьмёт,
Только лёгкие разрушит
И на койку отведёт,
И томись у стенки белой
Под больничным номерком, –
Скорчится пустое тело
Под таким же фонарём,
И летящую аллею
Красных труб, бровей, ключиц
Тёмным запахом обвеет
Из трупарен и больниц.
Нет, не страшен призрак хилый,
Можно знать – нельзя любить,
Всё, что двигалось и жило,
Будет двигаться и жить.
Ты уходишь в скользкой тени
В память комнат и зеркал,
Ты идея, ты движенье,
Я тебя, мой друг, не знал.
Значит,. Ты об этом помнишь,
Значит, любишь и живёшь,
Значит, хоры душных комнат
Тоже музыка и ложь.
И одно ночное небо,
Жёлтый свет по вечеру,
Значит, я в окошке не был
И не знал тебя, мой друг.
5 сентября 1925
БАРЕЛЬЕФУ
Они шумели над тобой –
Косые взмахи лёгких крыл,
Когда с смятенною душою
Он Стикс* холодный переплыл,
И нынче в сумерках безгласных
Огромный профиль на стене
Глядит с таким безумством ясным
В глаза ужасной тишине.
И кажется – он здесь оставил
Собою просиявший свет,
Когда челнок его направил
Туда, откуда вести нет.
7 сент. 1925
__________________________
* Впервые опубликовано в сборнике: Игорь Юрков, «Стихотворения», 2003, «Амфора/Геликон Плюс», Санкт-Петербург.
* ^ Стикс – в древнегреческой мифологии: река, окружающая подземное царство мёртвых Аид.
* * *
Облако летит, скользя,
Уплывая в шумах.
Ни о чём сказать нельзя,
Не о чем подумать.
В этой светлой широте
Вольно лёгкой птице
Пролетать на высоте,
Падать и кружиться,
Жёлтым медленным литом
Уносясь без воли
За немеющим теплом,
За осенним полем,
Чтобы не грустила ты,
Чтобы ты не знала,
Что за гранью высоты
Жизнь идёт сначала.
10 сентября 1925
^ ROMANCE III
Навзрыд, навзрыд перед дождём
Как в лихорадке тряслись плечи,
А в форточку несло теплом,
И тихо наплывали свечи,
Ведь столько август нашептал,
А звёзд так мало оставалось, –
Зачем же ты ему внимала,
К чему такая жалость?
Он к пасиансу выйдет в сад
Пятном, пятном, одним названьем.
Ужель он вправду виноват
Чужим воспоминаньем? –
И платье соскользнёт с плеча,
И в каплях содрогнётся округ.
– Люблю за то, что здесь свеча,
За то, что там темно и мокро!
10 сентября 1925
^ ПРАВО БЫТЬ
Вот переломанный хребет,
Он хрустнул, и добыче веря
Собачьей своре дела нет
До смерти пойманного зверя.
Но пыл воинственный иссяк,
Хвосты виляют виновато,
И зверь взрывает известняк
Когтями, цепкими когда-то.
Непоправимей всех потерь
Потеря жизни (я говорю невесте).
Здесь был убит когда-то зверь
За право быть с тобою вместе.
10 сентября 1925
ФУГА II
(1-й вариант)
Немой язык осенней ночи –
Всё перешёптываются тополя,
Шуми, шуми, широкая вершина,
Там, за тобой, другие тополя,
Сады другие и другие тучи,
Земля другая, полоса зари,
Которая горит ещё,. Быть может.
Отчаянье какое, как темно,
Пустые комнаты ревниво берегут
Давным-давно умолкнувшие голоса,
Давным-давно чужие очертанья
Голов и плеч
и тихие шаги,
Которые когда-то были живы.
Отчаянье…
О, капнет чёрный сад
В ведро,
Он скрипнет,.
Яблоки летят на крышу.
Чьё очертанье, память чья
Невидимо присутствуют везде?
Пойми, пойми чужую память,
Язык безмолвный разбери:
Чьё небо клонится над нами?
Кто ждёт чужой зари?
Быть может, это я чужой?
Прислушиваюсь:
шумит.
Я думаю: что будет дальше?
Каким я буду?
Всё забывается,
Рисунок
Становится пятном,
И наконец пятно исчезнет.
Я думаю: да, это я прошёл
По чёрной комнате,
Ведь я сейчас стоял
У этого окна.
Да, ты стоял, внимая ночи,
Как десять лет назад.
Чего ты ждёшь? Чего ты хочешь? –
Всё дождь,
всё шум
и сад.
Тот чудный край
О, неужели
Навек, навек потерян мной,
Навек!
Отчаянье, не выйдешь,
Не узнаешь,
Не крикнешь:
– Навек!
Косая линия плеча
Чуть-чуть сквозь платье.
Повремени,
Остановись.
Какие шорохи и звуки
Последних астр.
Туман и ржа.
Чьи сломанные руки,
Чьи
На подоконнике лежат?
За то, что ты поэт,
За то, что песни
Твои не лгут,
Орфей, чьё сердце
Ты заставлял дрожать?
– Ничьё. –
И он проходит
Мимо.
Бессонница, заснуть бы, но другой
Уже листает жёлтые тетради,
Как бережно, как нежно он листает
Мою тетрадь.
Благодари, благодари, он всю её прочтёт,
Он каждый звук и каждый стих
Как ты,
Как ты поймёт.
За что такая милость?
Орфей, чьё сердце
Ты заставил дрожать?
– Ничьё. –
И он проходит
Мимо.
Туман, туман
На низком берегу.
Поэт
Зовёт свою подругу,
И вкрадчиво к нему подходит тень –
Очерк шеи,
Косая линия плеча,
Остановись, повремени.
Что это?
Тетрадь летит на землю.
Осень в шорохах медлительных и зыбких
Подошла, закутавшись в туманы,
Астры подарили ей улыбки
И свои надежды и обманы.
Вот стих старинный, он ожил,
Он вновь становится плотью.
Зови, Орфей,
Ведь это тень,
Которая так вкрадчиво подкралась.
Пойми, пойми чужую память,
Язык безмолвный разбери:
Чьё небо клонится над нами?
Кто ждёт чужой зари?
11 сентября 1925
ФУГА II
(2-й вариант)
Немой язык осенней ночи
И отдалённая тревога тополей.
Шуми, шуми,
Там за тобой другие тополя,
Другие облака, другие тени,
Земля иная, полоса зари,
Которая ещё горит, быть может.
Отчаянье какое, как темно.
Пустые комнаты ревниво берегут
Давно умолкнувшие голоса,
Давно растаявшие очертанья
Голов и плеч
и тихие шаги,
Которые когда-то отзвучали.
Отчаянье.
Он капнет в желобок,
Он скрипнет,
Яблоки летят на крышу.
Чьё очертанье, память чья
Невидимо присутствует везде?
Пойми, пойми чужую память,
Язык безмолвный разбери:
Чьё небо клонится над нами,
Кто ждёт чужой зари?
Быть может, это я чужой.
Прислушиваюсь:
всё шумит.
Я думаю, что будет дальше,
Чем я буду?
Всё забывается; простой рисунок
Становится пятном,
Пятно легендой.
– Легенда забывается.
Я думаю: да, это я прошёл
По чёрной комнате,
Ведь я сейчас стоял
У этого окна.
Да, я стоял, внимая ночи,
Как десять лет назад,
Но ты не знал, чего он хочет,
Всё дождь,
всё шум,
всё сад.
И ночь как пруд, и память комнат
Едва ли ты убережёшь,
Ты снова в этом старом доме
Игрушки сказками зовёшь.
От частых капель – очерк тела,
От скрипов – музыка твоя.
И прошлое пятном белеет
У тёмных окон бытия.
Орфей, чьё сердце
Заставил ты дрожать?
– Ничьё!
И он проходит мимо.
Бессонница. Заснуть бы, но другой
Уже листает жёлтые тетради.
Как бережно, как нежно он берёт
Мою тетрадь.
Благодари, благодари: он всю её прочтёт,
Он каждый звук и каждый стих,
Как ты,
Как ты поймёт.
Туман, туман на низком берегу.
Поэт зовёт свою подругу,
И вкрадчиво к нему подходит тень.
Что это? –
И тетрадь летит на землю.
Я думаю: да, это я прошёл
По чёрной комнате,
Ведь я сейчас стоял
У этого окна.