Плутишкина сказка

Вид материала

Сказка

Содержание Родина - всем или никому!

Подобный материал:

• Финист Ясный Сокол», «Снегурочка» Сборник русских народных сказок, пословиц и поговорок,, 9.97kb.
• Викторина рассчитана на знание учащимися сказок: «Сказка о попе и работнике его Балде», 216.37kb.
• Викторина рассчитана на знание детей сказок: «Сказка о попе и работнике его Балде», 50.98kb.
• «Это не сказка, а присказка, сказка будет впереди», 155.09kb.
• Сказки, 599.59kb.
• Сказки, 769.86kb.
• Сценарий часа общения для учащихся 1-2 классов «Сказка ложь, да в ней намек, добрым, 211.98kb.
• 1. Сказка о хлебобулочном изделии > Сказка о пенсионере, зарабатывающем на жизнь рыбным, 8.47kb.
• Программа развития доу «Сказка», 706.12kb.
• План: Что такое литературная сказка? Фольклорная и литературная сказка: сходства, 16.74kb.

4.


На следующий день впереди, на горизонте, показалась темная поло­са. По мере того, как они приближались к ней, полоса становилась все шире, верхний край ее сделался зубчатым, и вскоре Плутишка поняла, что это деревья.

- Это лес? - спросила она.

- Нет, - ответил капитан, - это деревья по берегам Сура. Там гра­ница

Сказочной Территории, за рекою - уже сурские земли.

- Сурские... - повторила Плутишка. - Сурские... Мне в замке Его Светлости

Медведь говорил, что солдаты герцога Сурского живут грабежом и

разбоем. Может, объехать как-нибудь это герцогство?

- Слишком долго объезжать, - пожал плечами Черный Рыцарь. - К то­му же

мы вооружены и на мне королевская военная форма, а солдаты гер­цога

Сурского - трусы. Негодяи всегда трусливы по большому счету, ведь для

них самое дорогое на свете - их собственные шкуры. В герцогстве стоят

еще полки бывшей королевской армии и солдаты герцога побаиваются

пока что задевать из по-серьезному, хотя и наглеют, надо сказать, с

каждым днем - потому что герцог Гросландский приказал королевским пол­

кам ни во что не вмешиваться.

Так что мы поедем прямо. Но придется все время быть начеку. Дер­жись

рядом и, что бы я ни приказал - выполняй немедленно. Секундная заминка

может погубить и тебя, и всех нас. Так что такие вещи, как обидчивость

или чрезвычайную независимость следует спрятать в карман, а еще лучше

- оставить на этом берегу. Ты уж не сердись, пожалуйста.

- Ладно... - вздохнула Плутишка.


Вскоре они въехали в прибрежные заросли. Ни одна птица не пела в них, только ветер тревожно шумел в кронах деревьев.

Капитан Альтерэго снял свой ручной пулемет с плеча и, дослав пат­рон в ствол, положил его поперек седла. Кот молча вытащил из седельно­го чехла автомат и примкнул к нему магазин. Капитан кивнул ему и Кот уехал вперед, скрывшись за кустами.

Минут через пять он вернулся.

- Как-будто все тихо...

Капитан тронул поводья, и его конь двинулся к реке. Кот ехал спра­ва от него, чуть позади. Плутишка пристроилась слева от Альтерэго. И безо всяких напоминаний ей хотелось держаться поближе к капитану.


Они выехали на берег реки. Двести метров свинцовой воды со вски­пающими то тут, то там, чтобы снова исчезнуть, водоворотами...

Через реку был натянут трос и у берега покачивался небольшой бре­венчатый плот - паром. Трос был пропущен через вбитые в одно из бревен железные скобы с роликами. Сзади и спереди у плота были приделаны подъемные косые лопасти, похожие на большие весла. Поднимешь одну из них - и вода, налегая на другую, как ветер на парус, сама потащит па­ром по тросу.

Все трое спешились и повели коней на плот. Там Альтерэго легонько хлопнул своего Черного по седлу и конь тут же улегся впереди, поперек парома. Глазастик и конь Кота легли справа и слева от него, по бортам. Капитан отвязал конец, удерживавший плот у берега, и поднял переднюю лопасть. Паром, поскрипывая, пополз по тросу поперек реки.


Альтерэго улегся за своим конем, как за бруствером, выставив пу­лемет. Слева от него лег Кот со своим автоматом. Плутишка распласта­лась между ними, слушая, как журчит вода между бревен, как поскрипыва­ет трос, и ожидая каждый миг чего-то ужасного. Ей очень хотелось зара­нее зажать уши, но ведь капитан может подумать, что она трусишка...

Чтобы было не так страшно, она решила думать о чем-нибудь другом, ведь если думать не о самой себе, то уже, наверное, легче. И она стала думать о коне Черного Рыцаря. Ведь он лежит поперек плота и, если кто-то начнет в них стрелять, этот Черный Конь погибнет самым первым. Ему, наверное, страшнее всех, а он вот лежит и даже, как-будто, споко­ен... А Глазастик и конь Кота? Они ведь тоже лежат на виду, прикрывая собою своих всадников. Нет, ей сейчас явно не хуже и не страшнее всех...

Паром уже перевалил через середину реки и приближался к противо­положному берегу.

- Капитан... - услышала Плутишка тихий голос Кота.

- Вижу, - отозвался Альтерэго. - Первым не стреляй...

Плутишке захотелось сжаться в комок, сделаться маленькой-малень­кой и забиться в щель между бревнами. Но это было никак невозможно...

Она закрыла глаза и зажала уши...

Но все равно услышала.

Где-то впереди хлопнул выстрел и над плотом что-то провизжало. В тот же миг автомат Кота трижды грохнул над самым ухом Плутишки. Впере­ди раздался оглушительный взрыв, и в тот же миг все перекрыла длинная очередь пулемета Альтерэго.

И стало тихо. Так тихо, что Плутишке показалось, что кроме нее все умерли. Она решилась открыть глаза и оглянулась по сторонам.

Кот все так же лежал рядом с нею, целясь из автомата куда-то впе­ред, а Черный Рыцарь, оставив свой пулемет, тянул трос, подтягивая па­ром к берегу. Впереди из кустов поднимался дым, оттуда тянуло гарью.

Плот уткнулся в береговой откос и замер. Кот одним прыжком пере­махнул на берег и скрылся в кустах с автоматом наперевес. Альтерэго тихо свистнул и кони, вскочив, тоже перепрыгнули на берег и залегли там.

- Между ними, быстро! - сказал капитан Плутишке, и она тут же оказалась на земле рядом с Глазастиком.

Черный Рыцарь быстро привязал плот и, подхватив пулемет, залег рядом с Плутишкой.


Кот вернулся минут через пять.

- Похоже, их было только трое, капитан.

- Эй... - раздался вдруг тихий голос справа от них и два ствола мгновенно развернулись на звук. - Эй, не стреляйте, я не из этих! Вы ведь знаете меня, Капитан Альтерэго! Это я, Кампино!

- Кампино? - Черный Рыцарь поднялся, опуская пулемет к ноге. - Как ты

попал сюда, старик? Выходи, не бойся, здесь только друзья!

Плутишка увидела, как шагах в тридцати от них из канавы поднялся старик в соломенной шляпе. Тяжелыми медленными шагами он приблизился к ним. Все выдавало в нем крестьянина - широкополая шляпа, жилет из козьего меха поверх рубахи из грубого полотна, шаровары, заправленные в сапоги из мягкой кожи, но главное - руки, большие, сильные, натру­женные, со вздувшимися венами, обожженные солнцем.

- Здравствуй, старик, - сказал Альтерэго.

- Здравствуй, капитан, - ответил крестьянин.

- Что случилось, Кампино? Что ты тут делаешь? И что это за него­дяи? - капитан ткнул рукою в кусты слева.

- Ты верно сказал, кто они, капитан. Солдаты нашего герцога Сурс­кого –

негодяи. Да и разве это солдаты? Солдат - тот, кто защищает лю­дей, а эти

умеют только грабить. Если бы не вы, они отняли бы у меня последнее.

Сегодня я шел обменять на хлеб единственное, что у меня ос­талось –

обручальное кольцо моей покойной жены...

- Единственное? А твой дом? Ты ведь не был бедняком...

- Мой дом, капитан? Дом, где мы вместе с тобою так славно пили молодое

вино с моего виноградника... Ты помнишь?

- Да...

- Дома больше нет. Потому что солдатам герцога надо жрать и гра­бить, а

права тех, кто стоял за единое Королевство, которое всю жизнь держал на

своих плечах - их права ничего не стоят сегодня...

Плутишка услышала, как Альтерэго скрипнул зубами.

- Ничего, старик, мы еще отстроим... Твой дом. Наш дом...

- Я слишком стар, капитан...

- Значит, мы припишем и это к общему счету, когда предъявим его!

- Дай вам бог, капитан...


Плутишка слушала и не знала, что делать. С одной стороны, ей очень хотелось сказать этому старику что-нибудь очень хорошее, но, с другой стороны, было ясно, что здесь нужны вовсе не слова.

- Вы куда путь держите? - спросил крестьянин.

- В Нисланд, отец... - В Нисланд. Последнее место, где люди еще сражаются за свои пра­ва. И за

всех нас. Если б я мог вернуть мою молодость, капитан!...

- Ничего, найдутся другие...

- Найдутся, знаю. Помнишь, капитан? "Родина жива до тех пор, пока у нее

есть сыновья, которые ее любят".

- Помню. "И, как воин, я клянусь защищать ее мужественно, умело, с

достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни..."

- Ты не забыл. А многие забыли, чему присягали...

- Но во всем Ночном Дозоре не нашлось предателя.

- Знаю. Но сколько вас полегло от пуль в спину...

- Страшнее смерти - бесчестье, старик.

Кампино положил на плечо рыцарю свою тяжелую руку.

- Постарайся вернуться, капитан...

- Мы вернемся, - сказал Черный Рыцарь.

- Вернемся... - эхом прозвучал тихий голос Кота.

Капитан свистнул, и кони их поднялись.

- Нам надо ехать, Кампино. Извини, что не можем проводить тебя, - сказал Альтерэго, ставя ногу в стремя. - В седла, друзья.

- Возвращайся, капитан, - снова сказал старик, касаясь стремени Альтерэго.

- Мы вернемся!


И снова дорога повела их через степь.

- Послушайте, Альтерэго, - сказала Плутишка. - Почему они... Ну, эти... напали на нас там, на переправе? Мы же их не трогали...

- А на что грабителям свидетели? Или еще помешают грабить. А уж мы бы

им точно помешали...

Да, наше счастье, что Кот успел опередить того, кто целил в нас из

гранатомета, а то плыть бы нам сейчас вниз по Суру мелкими частя­ми...

Плутишка зябко поежилась, представив себе эту картину.

Кот хотел что-то сказать, но передумал и только вздохнул. Ведь с точки зрения любимой плутишкиной Сеньоры он снова не был хорошим...


Вскоре на горизонте стали появляться холмы и зеленые кроны де­ревьев, и вот уже дорога начала извиваться между крутых склонов, пок­рытых непролазными зарослями. Капитан и Кот, не выпуская оружие из рук, все время были начеку.

Навстречу, однако, никто не попадался. В лесу царила тревожная тишина, лишь изредка прерывающаяся журчанием пересекающих дорогу ручь­ев. Не пели птицы, не шуршали в кустах никакие звери и, хотя небо очистилось, и лес заливал солнечный свет, все вокруг было пропитано безмолвной тревогой.

- Не нравится мне все это, - сказал Радужный Кот. - Когда это в сурских

землях бывало так безлюдно? И даже птицы... Кажется, что мы во

владениях Госпожи Черной Долины...

- Не удивлюсь, если мы встретим ее здесь, - промолвил в ответ Черный Рыцарь и Плутишке на миг почудилось, что она, и в самом деле, слышит топот копыт Коня Бледного.

Солнце уже клонилось к западу, когда впереди за деревьями показа­лись крыши какого-то селения. Трое всадников остановили своих коней и Черный Рыцарь взглянул на Кота. Тот молча соскочил с коня и скрылся в кустах.

Плутишка осталась вместе с капитаном. Чем дольше она смотрела на крыши селения, тем меньше они ей нравились. Крыши, собственно, были самые обыкновенные, но неестественным казалось царившее вокруг безмол­вие.

Радужный Кот вернулся через четверть часа.

- Никого, капитан...

Держа оружие наготове, они въехали в селение. На улицах действи­тельно не было ни души, только мертвая собака лежала у порога одного из домов. А сами дома...

Выбитые стекла и полусорванные оконные рамы, разбитые в щепки двери... Стены были иссеченны пулями...

Тут и там в траве поблескивали стреляные гильзы.

- А где же люди? - тихо спросила Плутишка.

- Должно быть, бежали, - ответил Альтерэго. - И хорошо еще, если просто

бежали...

- Это... солдаты герцога Сурского?

- Думаю, да.


Они медленно ехали вдоль улицы. Плутишка все время беспокойно озиралась. Что, если те солдаты все еще здесь?...

- Смотрите, - сказал вдруг Кот, указывая на стену одного из до­мов, всю в выбоинах от пуль, где крупными буквами было написано нес­колько строк на незнакомом языке.

- Западно-сурское наречие, - сказал Альтерэго. - Это стихи...

- Стихи? - удивилась Плутишка. - О чем?...

- Поднимайтесь, ребята!

Сколько можно терпеть и ждать?

Пробил час магазины вставлять в автоматы!

Или не слышим мы,

как по улицам нашим несется,

ударяясь в двери и окна, крик?

Или не видим мы черного дыма пожаров?

Или мы плесень всего лишь на лике нашей земли?!


- Значит, те, кто остался в живых, не просто ушли, - сказал Кот, глядя на покрытые лесом вершины холмов.

- Значит, есть еще, кому возвращаться, - отозвался Альтерэго. - И они вернутся. Смотрите! - и он указал рукой на стену другого дома.

Всего три слова были написаны там большими красными буквами:


Я

ТЕБЯ

ЛЮБЛЮ


- Они вернутся, - сказал Радужный Кот. И, подъехав к стене, он приложил к ней свою лапу...


К ночи всадники достигли границы герцогства Сурского. Впереди ле­жали земли Минланда, за ними - Нисланд.

- Этой ночью спать не придется, - предупредил Черный Рыцарь. - Минланд

надо пересечь до рассвета.

- Там что, так опасно? - спросила Плутишка.

- Да нет, - ответил капитан, - в Минланде, в общем-то, спокойно, но герцог

Минландский приказал не пропускать в Нисланд никого с оружи­ем в руках.

У меня нет желания связываться с его солдатами, и не пото­му, что я их

боюсь, нет - прорваться через их заставы было бы нетруд­но, но у меня нет

ни малейшего желания стрелять в этих одураченных парней, которым

вбили в голову, что "Минланд превыше всего", и "все зло - от Гросланда".

До тех пор, пока они сами не начали стрелять, я не подниму против них

оружие. Мне жаль их... Так что лучше просто обогнуть ночью все их

кордоны на пути в Нисланд. Ну, Черный, вперед! Вперед!


Они были в пути всю ночь. Капитан вел их по тропам в обход боль­ших дорог, городов и селений. Для него, Рыцаря Ночного Дозора, ночь была не темнее, чем для других - пасмурный день, и двигались они так же быстро, как при свете дня.

Ночь была теплая и ясная, звезды в ночном небе Минланда были яр­кие и крупные, так что Плутишка все время любовалась ими. То тут, то там в темноте звенели цикады, пахло какими-то невидимыми цветами, и был вокруг такой покой и мир, что тяжелым сном казались и оставшиеся поза­ди сурские земли, и война, бушующая где-то впереди, в неведомом Нис­ланде. Вот бы остановиться, упасть навзничь в траву, закинув руки за голову, и смотреть, смотреть в усыпанное звездами небо - до тех пор, пока не начнет казаться, что сам ты летишь им навстречу через беско­нечное пространство. А еще лучше, если лежать на копне свежескошенного сена, которое так дивно пахнет. Как тогда, в самый первый раз на Ска­зочной Территории... И увидеть рассвет...

Они двигались очень быстро, лишь изредка делая короткие привалы, и к утру, Плутишка так устала, что у нее уже не было сил, чтобы обер­нуться и посмотреть, как рассвет разгорается у нее за спиною.

Краешек солнца появился из-за горизонта тогда, когда они достигли берега неширокой лесной речки.

- Там, за речкой - Нисланд... - сказал Альтерэго.

Соскочив с коня, он подошел к воде, негромко журчавшей на перека­те, присел и, зачерпнув ладонями, плеснул себе в лицо, под черное заб­рало шлема.

Плутишка тоже сошла с коня, чтобы умыться.

Радужный Кот, не выпуская из лап автомата, внимательно оглядывал противоположный берег...


5.


В Нисланде шла война.

Об этом говорило все - и посты автоматчиков на дорогах, и оружие за спиною работающих в поле крестьян, и без конца попадавшиеся навс­тречу беженцы - в автомобилях и телегах, набитых домашним скарбом, или бредущие пешком по обочинам дорог, толкая перед собой тележки с вещами или сгибаясь под тяжестью рюкзаков.

Альтерэго иногда останавливался, чтобы перекинуться парой слов с бойцами на заставах или с беженцами - узнать, какие новости.


Новости были тревожные - все больше и больше варгандских солдат и танков накапливалось за Нисом и на захваченных плацдармах, и в то же время посланники герцогов Гросландского и и Минландского вели какие-то переговоры с Варгандом. Вели они их за закрытыми дверями, не пуская туда нисландцев, но божились при этом, что горой стоят за Нисланд и что все будет очень хорошо - при условии, что Нисланд распустит свою гвардию и доверится во всем благородству его светлости герцога Вар­гандского. А тем временем в Нисланде от пуль и снарядов волонтеров продолжали гибнуть люди и поля вдоль Ниса лежали в запустении - потому что всякого, кто отваживался выйти туда на работу, подстерегали пули снайперов и варгандские минометы.

И было одно имя, которое с одинаковой ненавистью произносили и гвардейцы, и беженцы - генерал Антехедор. Одного его слова было бы достаточно, чтобы артиллерия бывшей королевской армии навсегда отучила волонтеров обстреливать все, что движется на нисландском берегу, но генерал не отдавал никаких приказов, ссылаясь на повеление герцога Гросландского хранить нейтралитет. Зато он исправно предавал суду тех своих солдат и офицеров, которые полагали, что присутствовать при преступлении и бездействовать - значит быть соучастником.


Плутишка добросовестно пыталась разобраться во всем услышанном, но в голове у нее получалась полная каша. С одной стороны было, вроде бы, совершенно логично, что гросландские полки не вмешиваются в проб­лемы Нисланда и Варганда - действительно, с какой стати гросландские солдаты должны погибать на чьей-то стороне в стране, которая теперь считается чужой? С другой стороны, иметь все возможности, чтобы оста­новить кровопролитие, но спокойно взирать на гибель людей лишь потому, что они теперь вдруг стали "чужими" - это тоже как-то не очень вяза­лось с принципами вселенского гуманизма Движения БУХ! От этих противо­речий у Плутишки просто голова шла кругом. Живут же на свете такие лю­ди, как Альтерэго - им все ясно и никаких колебаний они, как-будто, не испытывают. С одной стороны она таким людям завидует, но с другой... С другой стороны - все те, кому все ясно, ужасно Плутишке не нравились - ей казалось, что они и ей хотят навязать свое понимание того, что про­исходит.

С одной стороны, с другой стороны... Как же трудно во всем разоб­раться! Может быть, разложить свое "Я" на "субличности", как советуют в Движении, и разобраться им между собой?

Плутишка добросовестно разложила себя на "субличности", но получилось только хуже - "субличности" немедленно переругались между собой и с главным "Я" Плутишки, и окончательно все запутали.

Плутишка тяжело вздохнула.

- Послушайте, Альтерэго, - сказала она, - вот вы всегда уверены, что вы

правы? Или вам тоже приходится сомневаться?

- По-моему, одни только дураки не сомневаются никогда и ни в чем, - пожал плечами капитан. - Случается, что и мне бывает нелегко принять какое-то решение.

- Да? И как же вы тогда поступаете?

- Надо просто спросить себя: что важнее и чем можно и должно по­-

жертвовать ради самого важного.

- И что же для вас важнее всего?

- Жизни людей, если я действительно солдат. Да, я знаю - многие из них

презирают мое ремесло. Но то, что, пока я в Дозоре, они живы - значит для

меня больше, чем все их презрение.

- Вы самый странный человек из всех, кого я знаю, капитан...

- Она говорила точно так же, - усмехнулся Черный Рыцарь. - Пото­му,

наверное, никто и не ждет меня в моей башне. С понятными удобнее, чем

со странными...

Прибавь ходу, Черный! Хэй! Хэй! Видишь холмы? Там, за ними - Ти­рет,

там нас ждут, Черный! Ну, вперед!

Когда с вершины холма они увидели раскинувшийся на восточном бе­регу Ниса Тирет - столицу Нисланда - Плутишка разочаровано вздохнула. Ей очень нравились средневековые города и замки Сказочной Территории, а тут перед нею лежал самый обыкновенный современный город с многоэ­тажными домами и заводскими трубами.

Кот, услышав ее вздох, усмехнулся.

- Взгляни на другой берег. Видишь - там, за мостом, на круче - старинная

крепость, а за нею - город. Это Торн. Там, если тебе очень хочется, можно

найти кое-что старинное.

- Да? Вот здорово! - воспрянула духом Плутишка. - А в крепости музей, да?

- Нет, - отозвался Альтерэго, - там стоит королевский полк. Быв­ший

королевский...

- У-у-у...

- Там, в Торне, вообще каша. Город стоит на варгандском берегу Ниса, но

горожане считают себя нисландцами. По улицам разъезжают пат­рули

варгандской полиции и нисландской гвардии, между ними порою слу­

чаются стычки. Торн - самое беспокойное место в этих краях.

- Но кому же он все-таки принадлежит?

- Нисланду. Хотя полицейские Варганда и разгуливают по улицам,

гвардейцы так и не позволили волонтерам войти в город. Вокруг Торна

вся земля изрыта окопами.

- И этот гнусный Котище еще предлагает мне отправиться туда на

экскурсию!

- Сейчас там как-будто спокойно, - сказал капитан. - Впрочем, те­бя ведь

никто и не обязывает ходить туда. Кстати, что ты вообще соби­раешься

делать?

- Сначала я хочу найти Королеву, Кузю и Марину Зеленую! Вы мне поможете

их разыскать?

- Нет ничего проще. Тюки с лекарствами, которые мы везем, пред­назначены

как раз для того госпиталя, где ты, я думаю, сможешь увидеть всех троих.

Одну из них, во всяком случае, наверняка.

- В госпитале?...

- Да. Тебя, кажется, что-то смущает?

- Нет, нет, ничего... - Плутишка отвела глаза в сторону.


Они въехали в Тирет. На стене первого дома, с которым они порав­нялись, было написано огромными буквами:


РОДИНА - ВСЕМ ИЛИ НИКОМУ!


Из-за сложенной перед домом баррикады из мешков с песком торчал пулеметный ствол, а на самой баррикаде сидели, болтая ногами, двое очень молодых гвардейцев и глазели на прохожих. Один из них показал Плутишке "нос". Она в ответ показала ему язык.

- Капитану Альтерэго привет! - крикнул второй гвардеец, шутливо вскинув два пальца к козырьку своего зеленого кепи.

Черный Рыцарь поднял правую руку в ответном приветствии.

- Смотри-ка, - сказал своему товарищу первый гвардеец, указывая на Радужного Кота, - вот убей меня бог, если это не всамделишный Кот-в-сапогах!

- И с автоматом к тому же, - усмехнулся второй. - Да, и кого у нас только

нынче нет! Со всего Соединенного Сказочного Королевства хо­рошие

ребята понаехали, да еще гномы с эльфами, да еще Карлсон... Я-то думал,

они только в книжках бывают - и вот на тебе! Так почему бы и Коту-в-

сапогах не приехать? Тем более, что он с Капитаном Альтерэго, а с ним

плохих людей не бывает. А тебе, я смотрю, очень их амазонка пон­

равилась. Смотри, брат!...

- Да чего там "смотри", ты не видел что ли - она просто на Анчу нашу

похожа...

- Точно! Интересно - обернется или нет?

- Очень мы ей нужны! Пойдем-ка лучше, тормознем вон тот грузовик.

Номера-то варгандские - надо его проверить!...

И, спрыгнув с баррикады, они с автоматами наперевес вышли к доро­ге.


Капитан и Кот с Плутишкой тем временем продолжали свой путь. Плу­тишка все время вертела головой по сторонам. Впервые она была в приф­ронтовом городе и ей очень хотелось увидеть и понять, как живут здесь люди - в городе, где смерть может прилететь в любую минуту откуда угодно. Да и сам город тоже...

Кое-где видны были выбитые стекла, следы от осколков на стенах, но воронки были аккуратно засыпаны, улицы тщательно подметены и поли­ты, чтобы не было пыли, а розы на газонах и клумбах цвели такие, что было совершенно невозможно поверить, что здесь, на этих улицах, в лю­бую минуту можно погибнуть от шального снаряда, выпущенного наобум ка­ким-нибудь пьяным волонтером из-за Ниса.


А люди... В глаза бросалось обилие военной формы и оружия. Вот идет женщина и катит детскую коляску, а рядом с нею идет ее муж - че­ловек, судя по его осанке, предельно штатский, но в полевой армейской форме и с автоматом на шее. В руках у него две тяжелые авоськи с про­дуктами и за одну из авосек держится, вышагивая вперевалку, очень серьезный человечек лет трех. В свободном кулачке человечек сжимает стреляную гильзу...

А вот трое совсем еще мальчишек - и тоже в форме гвардии, с ору­жием, и девчонка с ними - в такой же форме, с санитарной сумкой на бо­ку. Идут, едят мороженое и смеются...

Навстречу им, тяжело ступая, идет седая старушка с кошелкой. Она, конечно, не в форме, но голова у нее перевязана не очень чистым бин­том, на котором буреет пятно запекшейся крови...

А вот просто женщина лет тридцати, с десятилетним сыном - совер­шенно мирные. Словно из другого кино...

Местами кучки людей стояли у стендов, на которых белели какие-то листки. Люди молча тянули шеи, заглядывая через плечо друг друга, и лица у их были серые, напряженные.

- Что они там читают? - спросила Плутишка.

- Списки погибших... - тихо ответил Альтерэго.

Плутишка взглянула снова. Люди, читающие эти списки посреди прек­расных цветущих роз. Бред какой-то, наваждение...


У дверей госпиталя всадники спешились. Альтерэго и Кот сняли со своих коней тюки с медикаментами и вместе с Плутишкой вошли в распах­нутые двери.

Это была одна из городских школ. Парты и столы были вынесены во двор, а в классах, кабинетах и коридорах расставлены койки, кушетки и диваны, которые, судя по разнообразию, собирали по всему городу. Все места были заняты, кое-где раненые лежали прямо на полу - на рассте­ленных матрасах и одеялах.

Плутишка, думавшая, что увидит много раненных солдат, и не знав­шая, как держать себя с этими людьми, не укладывающимися в принципы Движения БУХ!, увидела, что большинство раненых - самые обыкновенные мирные люди и среди них немало женщин и детей, даже совсем маленьких. Бинты в пятнах крови, осунувшиеся лица, сухие, спекшиеся губы, и глаза - отрешенные или наполненные страданием. Глаза, глаза, глаза... Они смотрели на проходящую Плутишку словно сквозь невидимое холодное стек­ло, откуда-то из другого измерения...

У одной из стоявших в коридоре коек Альтерэго остановился и опус­тил тюки на пол.

На кровати лежал мальчишка лет десяти, в ногах у него сидела мо­лодая женщина в накинутом на плечи белом халате, волосы которой - прекрасные волосы цвета воронова крыла - были сильно тронуты сединой. Мальчишка поднял глаза на Черного Рыцаря, и губы его тронула тень улыб­ки.

- Здравствуй, Лео, - тихо сказал ему Альтерэго. - И ты, Мария...

- Здравствуйте, капитан... Как давно вас не было... - ответил мальчик, а женщина молча кивнула.

- Посмотри, что я тебе привез, - капитан достал из нагрудного кармана белый конверт и протянул его Лео.

Тот взял его тонкими руками и открыл. На одеяло высыпались раз­ноцветные марки с африканскими зверями.

- Ух ты! - сказал Лео и глаза его заблестели. - Бурундийская се­рия этого

года! Спасибо, капитан!

- В следующий раз я постараюсь добыть Берег Слоновой Кости.

- Вот здорово! - сказал Лео, с сияющим лицом перебирая марки.

- Вы совсем разбалуете его, капитан, - сказала сидевшая на посте­ли женщина, видимо мать Лео, но в голосе ее Плутишка услышала благо­дарность, а не осуждение.

- Это вряд ли, Мария. И... если можешь что-то с д е л а т ь - не стоит

упускать такую возможность, - Альтерэго положил руку на плечо женщины, и та на миг благодарно прильнула щекою к этой руке.

Плутишка отвела глаза, взгляд ее скользнул по одеялу Лео, и она вдруг увидела, что ниже колен одеяло прикрывает пустоту... Плутишка обернулась к Ра­дужному Коту и вздрогнула, увидев пламя в его полуприкрытых глазах.


Альтерэго, вновь подхватив тюки, двинулся дальше по коридору и вошел в дверь, на которой было написано "Кабинет географии".

На стенах кабинета висели неубранные карты, точно такие же, как те, по которым училась в школе и сама Плутишка. А под картами стояли все те же железные койки, на которых лежали раненые. Здесь не было ни детей, ни женщин, одни только молодые мужчины, и Плутишка поняла, что это - солдаты. Похоже, что ранения у всех были тяжелые - об этом гово­рили заострившиеся лица, потрескавшиеся губы, лихорадочный блеск глаз и стоящие у многих кроватей капельницы. Сильно пахло лекарствами.

На одной из коек спиной к двери сидела темноволосая женщина в бе­лом халате.

- Я вернулся, - негромко сказал Альтерэго. - Примите груз...


Женщина обернулась, и Плутишка узнала Королеву. Усталое лицо и за­павшие глаза Ее Величества говорили о том, что спать ей в последний раз пришлось довольно давно.

- Добрый день, капитан. Ах, и усатый-полосатый тоже здесь! Рада тебя

видеть. А это еще кто?! Вот уж не думала встретить тебя здесь, дорогая

Плутишка. Какими плюшками вы ее сюда заманили, капитан? Такие

"тусовки" вовсе не в ее духе.

- Я решила сама разобраться, что тут происходит, - хмуро сказала Плутишка.

- Что тут происходит? Подлость! Самая обыкновенная подлость. Здесь люди умирают каждый день - потому что у нас не хватает лекарств, даже самых простых. А на королевских складах у генерала Антехедора есть все, что нам требуется. Все! Но мы не получаем ничего. Высочайшее повеление герцога Гросландского - "не вмешиваться". Пусть люди гибнут сотнями - какое до этого дело Гросланду? Ведь они - "чужие", "иност­ранцы". "Чужие"! В Соединенном Королевстве, в любом его краю не было "чужих" и никто не спрашивал, откуда ты родом, прежде чем открыть тебе двери и помочь всем, чем надо. Но эти подлецы возвели границы - прове­ли их по живому, и ради чего - ради власти! Негодяи! И мы еще принима­ли их с почетом у нас во дворце, когда они наезжали с визитами! - гла­за Королевы сверкнули так, что Плутишке стало не по себе. - Ах, да что говорить! К дьяволу их - туда, откуда они пришли и где им самое место!

- Что вы там привезли, капитан? - спросила она уже другим, спо­койным голосом.

- Бинты, обезболивающее, антибиотики - то, что люди могли соб­рать. С

каждым днем это все труднее...

- Да, я знаю, сегодня им самим приходится трудно.

- И все же есть еще те, кто думает не только о себе.

- Есть. Половина из тех, кто лежит в этой комнате - добровольцы из

Гросланда и других краев... И те лекарства, что у нас еще есть - их тоже

собирали те, для кого нет "чужой" боли...

- Я привез Вам кое-что еще, Ваше Величество.

- Что же?

- Привет от Ее Высочества и Вашего дворецкого.

Усталость Королевы мгновенно исчезла.

- И он молчит об этом! Ну, как они там, говорите же!

- С нею все прекрасно, смею Вас заверить, я даже был удостоен ее

высочайшего "Гу!". Но Ваш дворецкий!...

- Я представляю! - улыбнулась Королева.

- Вряд ли! Ведь для Вас это дочь, а для него - П р и н ц е с с а! Он сходит с

ума от ответственности...

- Потом вы мне все расскажете со всеми подробностями! - сказала Королева. - А сейчас - к старшей медсестре, отдайте ей все, что при­везли.

Алтерэго и Кот, подхватив тюки, вышли.


- Садись, - Королева указала Плутишке на стул рядом с койкой. Та села, сложив руки на коленях.

- Надо же, кто к нам пришел! - сказал негромко раненный солдат, у которого сидела Королева. - Лучшая в мире неустрашимая Плутишка!

- А вы меня откуда знаете? - удивилась она.

- Ну... - сказал солдат. - Своих не узнает! Как у нас в "Толстом Карлсоне"

гусей жареных трескать - так это пожалуйста, а как старых знакомых

узнать...

Плутишка присмотрелась и узнала одного из Оружейников Города Мас­теров.

- А вот и вспомнила! Вас, по-моему, Уго зовут. Как вы сюда попа­ли?

- Не помню, когда меня принесли, я был без сознания.

- Я не про госпиталь, я про Нисланд...

- Про Нисланд? Очень просто я сюда попал. Здесь лучшие друзья Де

Маликорнов снова убивают Мастеров - за то, что те не желают им поко­

риться. Как же я мог остаться дома? Когда был захвачен наш Город, нам

пришли на помощь, так разве можно оставить без помощи других? К тому

же я Оружейник, а нас учили не только ковать оружие, но и владеть им –

чтобы защищать наш Город и все, что нам дорого. Здесь, в Нисланде, мне

есть кого и что защищать. Спроси любого из нас и ты услышишь точно та­

кой же ответ.

- Наши Зеленые Рыцари скажут тебе то же самое, - сказала Короле­ва. - Они

пришли сюда вместе с Королем.

- А где они сейчас?

- В Северном Нисланде. Там, где волонтеры захватили село на нашем

берегу. Если начнется большое наступление Варганда, там будет трудно.

Потому-то они и отправились туда. Двоих уже нет...

- Альтерэго сказал, что Кузя и Марина Зеленая тоже здесь, - ска­зала Плутишка. - Они где?

- Ну, Зеленая в своем репертуаре, - улыбнулась Королева. - Рисует муральи

на городских стенах, сочиняет стихи для городской газеты и пи­шет

портреты тех гвардейцев, кого ей удается уговорить посидеть на месте

хотя бы полчаса.

- А Кузя? Она снова шеф-поваром, да?

- Кузя? Шеф-поваром? Не-ет, она, как приехала, сразу же заявила, что

желает хотя бы здесь отдохнуть от кастрюль и сковородок. Я, гово­рит,

найду себе работу полегче. И нашла. "Полегче". Думаю, ты ее скоро

увидишь.


В эту минуту во дворе послышалось урчание грузовика. Королева встала и выглянула в окно.

- Легка на помине! - улыбнулась она. - Беги, встречай нашу драго­ценную

Кузю!


Плутишка тоже выглянула в окно. Возле школы фыркал мотором боль­шой грузовик, крытый брезентом, на котором в белом круге был изображен большой красный крест. Плутишка побежала во двор.

Они столкнулись в дверях на входе. Кузя, в пятнистой гвардейской форме, со штыком в ножнах на поясе, тащила сразу двух раненных солдат. Один, с перевязанной ногой, такой маленький, что показался Плутишке ребенком, висел, словно полотенце, на правом плече Кузи, а на левое опирался, прыгая на одной ноге, высокий блондин с волосами до плеч, схваченными обручем из светлого металла, с прекрасным лицом, усыпанным крупными каплями пота. Блондин взглянул на Плутишку и ей почудилось, что из его голубых глаз струится свет.

- Кузя! - воскликнула Плутишка.

Та остановилась, взглянув на нее исподлобья. По лицу ее струился пот, прядь темных волос прилипла ко лбу.

- Вот, - сказала Кузя, тяжело дыша, - очень кстати! Давай помо­гай, а то я уже

замучилась таскать этих чертовых мужиков. На кой ляд мы их кормим, а?

Таскай потом такую тяжесть!

- Клевета, - сказал сварливо маленький боец, - не такие уж мы тя­желые...

Голос показался Плутишке знакомым.

- Еще препираются! - усмехнулась Кузя. - А ну, слезайте, Мастер Гимли!

- Гимли! - Плутишка бросилась помогать гному.

Тот, стиснув зубы, слез с кузиного плеча и встал на здоровую но­гу, ухватившись за Плутишку.

- Здравствуй, Лучшая на свете Плутишка!

- Здравствуйте, Мастер Гимли!

- Ты уж извини, видишь, какое дело...

- Ничего, я понимаю...

- Нет, ты полюбуйся на этих голубчиков! - сказала Кузя. - До того неразлей-

вода, что их и ранило-то одним снарядом!

- Теперь у нас с Леголасом одна пара ног на двоих! - усмехнулся Гимли и тут же сморщился от боли.


Плутишка снова взглянула на блондина. Так вот почему она увидела льющийся из его глаз свет! Ведь это же эльф, самый настоящий эльф! Но боже мой, где и как она его встретила...

- Здравствуйте, эльф, - сказала она, немного почему-то стесняясь.

- Здравствуй. Так это ты и есть та самая Лучшая в мире Плутишка? Гимли много о тебе рассказывал. Ведь это ты освободила из Тьмы Барло­га, верно?

- Ну уж и я... Просто отдала ему то письмо, вот и все...

- "Все"... Иногда нужно так мало, чтобы сделать для кого-то очень много... Но всегда ли находится тот, кто сделает для другого эту "ма­лость"? Может быть, всего лишь несколько слов могут изменить все, но ведь нужен тот, кто их скажет...

- Ну, пошла философия, - вздохнула Кузя. - Успеете еще нагово­риться. Вот сдам сейчас обоих в операционную - будете знать! Плутишка, хватай Гимли и за мной!

- Но мы еще с вами непременно пообщаемся, Мастер Леголас! - ска­зала Плутишка, подхватывая под руку Гимли.

- Да, конечно, - улыбнулся эльф.


Сдав гнома и эльфа в операционную, Плутишка и Кузя вышли во двор и сели на скамейку.

Откинув голову и подставив усталое лицо солнцу, Кузя вздохнула и замерла, вытянув ноги.

- Королеву видела? - спросила она, не глядя на Плутишку.

- Видела...

- Она уже, наверное, три ночи не спала. Все время подвозят, под­возят, и все

больше тяжелые... А что будет при большом наступлении Варганда - и

подумать страшно, у нас же почти ничего нет... - Кузя опустила голову и

положила руки на край скамьи, глядя на песок у своих ног. - Эх, попадись

мне эти подлые герцоги!...

Вытянув из висевших на поясе ножен штык-нож, она резким взмахом руки вонзила его в песок.

- Сволочи... - Мадам Де Кузи... - раздался откуда-то сбоку застенчивый голос. Плутишка и Кузя обернулись.


Это был взъерошенный, как всегда, Карлсон, живущий на крыше. Но в знаменитые штаны с пропеллером была заправлена форменная рубаха гвар­дейца, и на плече у малыша висел короткий десантный автомат. Все это до того не вязалось с образом лучшего в мире поедателя тортов и плюшек, что Плутишке на миг стало не по себе. Впрочем, если вспомнить, как эс­кадрильи Карлсонов сражались при Городе Мастеров и у Высоких Башен...

- Здравствуй, Плутишка, - сказал Карлсон. - Мадам Де Кузи... Не найдется ли

у вас какой-нибудь завалящей плюшки? Или пирожка...

- Увы, мой друг... Последний пакетик с пирожками я отдала Королю Асэро,

когда он уходил на позиции со своими рыцарями. Могу предложить только

это, - и Кузя достала из кармана пятнистых штанов большой морс­кой сухарь.

Карлсон тяжело вздохнул и взял подарок.

- Чтоб им всем провалиться к дьяволу, этим герцогам со всеми их подлыми

волонтерами! - сказал он. - Из-за них порядочный человек дол­жен

питаться сухарями. Демаликорновское отродье! Хоть бы вы их всех

треснули той большой сковородой, мадам Де Кузи!

- До них со сковородой не доберешься, - вздохнула Кузя. - Далеко сидят...

- Это точно, - с сожалением сказал Карлсон. - Ну, я полечу, пожа­луй. До

вечера!

И он, взвившись в воздух, скрылся за ближайшей крышей.

- Последний сухарь улетел, - вздохнула Кузя. - Ему разве отка­жешь... Ну а

ты сюда зачем пожаловала? Вот уж не думала тебя тут уви­деть - это ведь

не Движение БУХ!...

- Вот я и хочу разобраться, что тут такое. И нельзя ли тут всех как-нибудь

помирить...

- Помирить? Дивная мысль... - сказала Кузя. - Тут вчера привезли одного

парня. Он раненым попал в руки волонтеров при атаке варгандцев, когда

нашим пришлось отойти. Спасло его то, что гвардейцы перешли в

контратаку и вернули свои позиции. Ну и нашли его в траншее, живого

еще. Но волонтеры ему по всему телу таких "узоров" штыками понадела­

ли...

Плутишка на миг представила себе то, о чем говорила Кузя, и ее передернуло.

- Хотела бы я посмотреть, как ты будешь мирить этого парня с те­ми, кто его

исполосовал, - печально сказала Кузя.

- Не знаю... - вздохнула Плутишка. - Я уже ничего не знаю... Ког­да думаешь

об этом дома, или на занятиях у Сеньоры - все кажется так просто и ясно.

А здесь... Не знаю...

- Смотри, голову сломаешь, - усмехнулась Кузя. - Пойдем лучше Зе­леную

поищем, оторвем ее от трудов праведных, а то у нее табачный дым уже из

ушей, наверное, идет!


Они вышли со школьного двора и пошли по улице вдоль молодых каш­танов и газонов, на которых цвели сотни роз. Многие из идущих навстре­чу людей в военной форме узнавали Кузю и шумно приветствовали ее. Ку­зя, отвечая на приветствия, рассказывала Плутишке о некоторых из тех, кто им встречался. Почти всякий раз оказывалось, что никакие они не военные. Один был математиком, другой - лесорубом, третий - художни­ком, четвертый - пекарем, пятый - учителем, а шестой - так и вовсе по­этом и бардом.

- Откуда они все тебя знают? - спросила Плутишка. - А ты потаскай их, поломатых, на спине - они и тебя знать будут. Посмотри

лучше на эту стену - работа Марины Зеленой!


Боковая стена двухэтажного дома была превращена в муралью - па­рень и девушка в форме гвардии, с автоматами на плече, вскинули сжатые кулаки. Плутишка, взглянув на их лица, сразу узнала руку Марины - та­кими же были в иллюстрациях к роману Зеленой виконт Де Бражелон и Ан­желика Де Бофор.

- Я тоже руку приложила, - сказала Кузя, - форму им раскрашивала. А

Карлсон, бедный, два часа краску ведрами разводил, а Зеленая все шу­

мела, что не тот колер выходит. Мы ему потом крендель купили - для

компенсации морального ущерба.

- А где сейчас сама Зеленая?

- Почти наверняка в редакции "Тиретского герольда". Что-нибудь там

сочиняет в очередной номер.

Марина Зеленая действительно была в "Тиретском герольде" - это было видно уже за два квартала от редакции по валившему из одного из раскрытых окон сизому дыму. Остановившись под этим окном, Кузя по-раз­бойничьи свистнула.

- Эй, художник пера, выгляни в окошко!


В окне возникла окутанная дымом фигура Марины Зеленой. Она пома­хала стопкой каких-то листов, разгоняя дым, и, когда он частично рас­сеялся, смогла разглядеть на тротуаре Плутишку и Кузю.

- Плутишка?! Привет! Ты что тут делаешь? - воскликнула Зеленая и, не дожидаясь ответа, продолжила. - Кузя, как тебе это покажется?


Альтерэго, ты прав, битву с новым Драконом

Предстоит нам вести и покой не настал.

Черный Рыцарь с фрондерским клинком Бражелона,

Пусть слова твоих песен разят, словно сталь!


Что скажешь?

- Здорово, - сказала Кузя. - Только капитан, по-моему, мало похож на

фрондера. Кстати, он вернулся. И еще Кота нашего с собою притащил.

- Мы еще Хунту вашу по дороге видели, - вставила Плутишка.

- Ой, ну как они там?!

- Говорят, что у них длинные руки...

- Лучше бы они их мыли почаще!

- ... И грозятся нагрянуть сюда!

- Я им нагряну... - неуверенно сказала Марина, меняясь в лице. - Только их

мне тут не хватало...

- Еще как нагрянут! - зловеще сказала Кузя.

- Да ну вас! - отмахнулась Марина. - Скажите лучше, где эти дея­тели - капитан и Кот.

- Когда мы уходили сюда, они были в госпитале, где Королева, - ответила Плутишка. - А сейчас я не знаю, где.

- Ничего, - усмехнулась Кузя, - Знаю я этих деятелей - к вечеру наверняка

будут в госпитале!

- Господь с тобой, Кузя! - побледнела Марина.

- Да я не в том смысле, - прыснула Кузя. - Просто там сегодня изысканное

общество - я привезла Гимли и Леголаса. Каждый, правда, прыгает на

одной ноге, но дух их бодр. Думаю, вечером все соберутся на школьном

дворе. Под предводительством Королевской Гитары.


Услышав это, Плутишка и Марина одновременно издали индейский бое­вой клич, так что двое прохожих тут же распластались на асфальте - им показалось, что падает снаряд.

- Хватит людей пугать! - сказала Кузя. - Тут вам не пампасы!


Вечером все общество действительно собралось во дворе школы, там, где были сложены парты и стулья.

Кот развел костер и устроился перед ним на полене, подбрасывая время от времени дрова в огонь. Альтерэго сел за парту, оперев голову в черном шлеме на сжатые руки и глядя в пламя костра. Гимли и Леголас сидели рядом, положив забинтованные ноги на стулья, стоящие перед ни­ми. Плутишка примостилась поближе к Леголасу, твердо решив, что уж те­перь-то она с ним непременно пообщается. Севшая рядом с Кузей Королева тут же склонила голову на кузино плечо и нечаянно уснула. Зеленая при свете костра делала наброски карандашом в большом блокноте. Карлсон задумчиво грыз сухарь.

Какой-то молодой гвардеец с перевязанной головой взял в руки ги­тару.

- Интересно, что он будет петь? - подумала Плутишка. - Хорошо бы что-

нибудь знакомое, бардовское...

Но гвардеец запел совсем другое.

Опять, глотая ленту жадно,

Гремит станковый пулемет

И сыплет мины беспощадно

С горы варгандский миномет,


И возле взорванного моста

Подбитый бэтээр в огне,

И краска черною коростой

Спеклась на взломанной броне.

Струится в Нисе кровь заката

И кровь струится по камням,

И наземь падают ребята,

Как, может быть, упасть и нам.

Свист мины снова нарастает,

Косое пламя рвет кювет

И в третий раз меня спасает

Мой старый друг - бронежилет...


На лице гвардейца плясали отсветы пламени. Откуда-то донесся от­даленный гул артиллерийского залпа...

 

И, как на той войне когда-то,

Оплачен кровью каждый шаг,

У нас другие автоматы,

Но перед нами тот же враг.

В бою, как прежде, скидок нету

И точно так же, как тогда,

Над нами падает ракета,

Как догоревшая звезда...


Плутишке вспомнилась другая песня о ракете, похожей на догоревшую звезду, которая очень нравилась Папе Плутишкину, который в молодости тоже воевал. Да, знал бы Папа, где она сейчас... "Уехала в сказку".

Ничего себе "сказки" сегодня... Мама Плутишкина была бы просто в ужа­се. Она ведь считает Плутишку совсем маленькой...


А после боя в край далекий,

Где мы оставили родных,

Отпишет похоронки ротный,

Коль сам останется в живых...


Гвардеец, кончив петь, посмотрел на присутствующих, словно спра­шивая, кому передать гитару. Плутишка опустила глаза. Все, что она могла бы спеть, показалось ей совершенно неуместным здесь, у этого костра, среди этих людей.

- Капитан? - вопросительно сказал раненный гвардеец и Альтерэго, подняв голову, протянул руку к гитаре.

Плутишка подумала, что сейчас снова услышит что-то о войне, но ошиблась.


Ты не думай - это не страх,

Просто ветер грудь холодит,

Ты поверь - не в моих глазах

Стынет лед затаенных обид,

Ты не думай - это не боль,

Просто быстрая тень крыла

Птицы где-то над головой

По лицу моему прошла...


- А ведь это вальс, - мелькнуло в голове Плутишки. - Самый насто­ящий

вальс. Вот странно...

Просто где-то скрипнула дверь,

Звук шагов растаял вдали,

Просто кто-то где-то теперь

На другой стороне земли,

Просто снова огонь в руках

Никого не смог обогреть,

Просто имя твое на губах

Навсегда осталось неметь...

Плутишке вспомнилась башня, в которой жил Альтерэго, и портрет той, которая никогда не будет ждать его там..

Просто солнце зашло опять,

Просто снова время пришло

Новых песен слова искать,

Становиться вновь на крыло...


Песня смолкла. Марина опустила свой блокнот на колени.

- А мне почему-то казалось, что я знаю вас, капитан... - сказала она.

- Я ужасно скрытный тип, - усмехнулся Альтерэго. - И забрало ни­когда не

поднимаю из чистого коварства!

- Все бы вам ехидствовать, капитан... - покачала головой Марина.

- Два сапога пара - что он, что Кот! - сказала Кузя. - Мы такие! - голосом Хунты сказал Черный Рыцарь. - Ужасные! "Вы­шел Кот

наш из тумана с дохлой мышкою в кармане."

- Лучше с крысой, - заявил Кот. - Крыса больше!

- Язвы! - сказала Кузя.

Черный Рыцарь снова усмехнулся и опять взялся за гитару.


Плыл кораблик по волнам

Под названьем "Чижик",

У руля его стоял

Человечек рыжий.

Дым колечками труба

В небо выпускала

Или, может, то была

Трубка капитана.

- А куда ты, капитан,

Свой ведешь кораблик?

- В те края, куда летит

Маленький журавлик!

- Ну и что же в том краю,

Капитан, ты ищешь?

- Просто домик, где живут

Карие глазищи...

- Что же будет, если вдруг

Те глаза найдутся?

- Просто розу подарю -

Может, улыбнутся,

Может, хоть чуть-чуть нужна

В этом мире нежность,

Что качает на волнах

"Чижик" белоснежный,

Мой кораблик...


Роза. Плутишке вспомнилась та роза, которую капитан подарил ей при первой их встрече, на пути в Город Высоких Башен. Странный он все-таки человек. В категории, на которые Плутишка привыкла делить лю­дей, Альтерэго никак не укладывался...

А ведь он ей, пожалуй, сейчас помог. Кажется, она знает, что мо­жет сейчас спеть...

- Дайте мне гитару, капитан, - сказала Плутишка и, когда инстру­мент оказался в ее руках, взглянула на Кота, который сидел, устремив взгляд в огонь, и запела одну из тех песен, которые иногда сочинял, лежа на своей крыше и глядя на звезды, Радужный Кот.


Осень выкрасила лес

Пламенем и золотом,

И окликнула с небес

Журавлиным голосом.

Сто печалей и разлук

Принесла с собой она

И заныла в сердце вдруг

Боль струной оборванной...

Знаю, скоро заметет

След ее метелями

И зима опять пройдет

Улицами белыми,

Вновь часы ее пробьют

Полночь новогоднюю,

По лыжне своей пройдут

Месяцы холодные...

Пробегут - весна придет,

Улыбнется солнышко

И надежда упадет

В землю малым зернышком,

А пока что за окном

Лист опавший кружится

И шагает под зонтом

Осень вдоль по лужицам...


Кот посмотрел на Плутишку долгим взглядом, а потом вздохнул и снова уставился в пламя.

- Издеватели! - сказала Кузя и тряхнула плечом, на котором дрема­ла Королева. - Проснитесь, Ваше Величество! Над нами тут издеваются!

- Кто? Что? - Королева недоуменно стала тереть глаза. - Кто тут над тобой

издевается, моя радость?!

- Да тут всякие! Ишь, распелись, а нам с вами не дают!

- Да-а? Ну, это мы им сейчас покажем, как нас обижать! Дайте-ка нам сюда

гитару! Королевский приказ!


Плутишка отдала гитару Кузе и та принялась ее перенастраивать, ворча что-то о тональностях и кападастрах. Воспользовавшись этой пау­зой, Плутишка обратилась к эльфу.

- Мастер Леголас! Вот вы, из Светлого Народа, сражаетесь здесь...

- Да, потому что сегодня здесь новая битва между Светом и Тьмой.

- Для вас все так просто?

- Просто? Вовсе нет. Ведь нисландские гвардейцы отнюдь не ангелы без

крыльев, да и среди варгандских солдат не все отпетые негодяи, есть и те,

кто искренне верит, что сражается за правое дело.

- Но ведь вы все же выбрали, на чьей стороне сражаться.

- Да. Потому что знаю, кто и зачем начал эту войну.

- Но разве сейчас так уж важно, кто ее начал?

- Важно, если хочешь понять, с кем ты и во имя чего. Эту войну развязал

герцог Варгандский и это он разбудил Тьму в сердцах своих солдат.

Осуждать нисландцев за то, что они убивают врагов, защищая свой дом –

то же самое, что осуждать Арагорна и Фарамира за то, что они убивали

солдат Мордора, спасая Минас-Тирит и все Среднеземье от наступающей

Тьмы.

Волонтеры Варганда на телах пленных вырезают штыками звезды и

"виктории"...

- Да, я слышала... Объясните - как же это так - ведь они же не родились

такими, эти люди. Они же, как все, ходили в те же школы, чи­тали те же

книги, слушали те же песни...

- Не всегда те же песни, не всегда те же книги. Некоторые их и вовсе не

читали, считая, что это им ни к чему.

Человек... Что такое человек? Поле вечной битвы между Светом и Тьмой.

Чьим союзником в этой борьбе сам он решит стать? Кто и куда

подтолкнет его? Во все века те, кто служит Тьме, стараются разбудить ее

в сердцах людей - чтобы люди стали орудием в руках тех, кто стоит под

знаменем Тьмы. И когда это удается... Мы сражаемся не против тех, кого

приходится убивать, пойми это, но против Тьмы, на службу которой они

встали. Они сами отвергли Свет в своих сердцах и тем поставили се­бя

вне людского закона. В одной древней легенде говорится о том, что

однажды орел, пораженный стрелою, взглянул на ее оперение и сказал:

"Нашими же перьями, а вовсе не чужою рукой сражают нас сегодня!". Тот,

кто сам сеет зубы дракона, не должен негодовать, когда всходы обернут­

ся против него... Ни на земле, ни на небе не будет прощения тем, кто

ради своей выгоды пробуждает Тьму в сердцах людей, - и свет в глазах

эльфа на миг сменился пламенем...


Кузя, наконец, перенастроила гитару и взглянула на Королеву.

- Жаль, что нет флейты, - вздохнула та.

- Может быть, это подойдет? - один из раненых подал ей гильзу от крупнокалиберного пулемета.

- Посмотрим, - сказала Королева и несколько раз попробовала по­дуть в гильзу. Результаты ее, похоже, устроили, потому что она ткнула Кузю локтем в бок и сказала "Давай"!.

Королева поднесла гильзу к губам и зазвучала мелодия, которую Плутишка сразу узнала. Рука Кузи коснулась струн...


Нисланд!

Это роза стальная,

Что на груди пламенеет

У женщины черноглазой...


В песне, которую знала Плутишка, речь шла совсем о другой стране, но она подумала, что здесь, у этого костра, имя страны не имеет значе­ния...