Плутишкина сказка

Вид материала

Сказка

Подобный материал:

• Финист Ясный Сокол», «Снегурочка» Сборник русских народных сказок, пословиц и поговорок,, 9.97kb.
• Викторина рассчитана на знание учащимися сказок: «Сказка о попе и работнике его Балде», 216.37kb.
• Викторина рассчитана на знание детей сказок: «Сказка о попе и работнике его Балде», 50.98kb.
• «Это не сказка, а присказка, сказка будет впереди», 155.09kb.
• Сказки, 599.59kb.
• Сказки, 769.86kb.
• Сценарий часа общения для учащихся 1-2 классов «Сказка ложь, да в ней намек, добрым, 211.98kb.
• 1. Сказка о хлебобулочном изделии > Сказка о пенсионере, зарабатывающем на жизнь рыбным, 8.47kb.
• Программа развития доу «Сказка», 706.12kb.
• План: Что такое литературная сказка? Фольклорная и литературная сказка: сходства, 16.74kb.

4.

В Долину Плутишка въехала, держась за руку Белого Рыцаря. Герцог Бульонский и Паштетский неустрашимо двигался в авангарде.

Поляна посреди черной Сосновой Рощи была пуста - Черный Волк был похоронен в Торне, у моста, на высоком берегу Ниса, вместе с погибшими при штурме гвардейцами. Его Светлость сказал потом Плутишке, что Лем, Кот и Альтерэго выглядели в тот день так, словно хоронили их самих...

И в Березовой Роще у Колодца никого не было - Лем со своим танком остался в Нисланде.

- До Колодца мне все равно не добраться, - сказал он, - а здесь, по крайней

мере, в нас есть немалая нужда.

И он провел ладонью по опаленной броне своей машины...

А вот и Дубовая Роща. На месте ли тот Рыцарь на Черном Коне, ко­торого Плутишка видела спящим, когда впервые проезжала здесь с Радуж­ным Котом?

Нет, и эта поляна была пуста. Плутишка вздохнула и вдруг задума­лась: а кто это был? Вдруг она уже видела его? Может, это Капитан Аль­терэго? Ведь тот Конь был черным. Хотя здесь все кажется черным... Да, но ведь, когда она была здесь во второй раз, уже вместе с Альтерэго, на поляне они никого не нашли, и она готова поклясться, что он тогда улыбнулся в ответ на ее слова, что она рада тому, что о Рыцаре из этой Рощи кто-то вспомнил. Может, Белый Рыцарь знает ответ?...

- Сэр Солис, - прошептала Плутишка, - не знаете ли вы, кто тот Рыцарь в

доспехах цвета солнечных зайчиков и лунной дорожки, которого я видела

тут однажды сидящим верхом на Черном Коне?

- Нет, - покачал головой Солис, - мне никогда еще не приходилось бывать в

этой Долине...

- Так вы здесь впервые? И вам ни капельки не страшно?...

Солис в ответ пожал плечами.

- Здесь, конечно, довольно мрачно, но бояться... Во-первых, я же все-таки

Рыцарь, а Рыцарям не подобает подчиняться страху, а во-вто­рых...

Я ведь Белый Рыцарь, Рыцарь Дня и Солнца...


Плутишка взглянула на него. И заметила вдруг, что тьма вокруг Со­лиса была словно пронизана невидимым теплым светом. Солнечный Ры­царь... Ей показалось, что и холод Долины на этот раз не так сжимает ей сердце.

- Так вы и Госпожу никогда не видели? - спросила Плутишка.

- Нет, почему же, приходилось встречаться, только не здесь, не в ее

владениях. Это было в битвах. Нам с нею доводилось даже сходиться в

поединках...

- С Госпожой Черной Долины?! И... как?

- Любовь и Свет против Забвения и Тьмы. Чем сильнее Любовь, во имя

которой сражаешься, тем труднее победить Госпоже. И каждая победа

была для меня - Счастье, и каждое поражение - Холод и Тьма. Впрочем,

поражение означало только одно - что надо снова вставать и бросаться в

битву. Ведь нельзя допустить, чтобы поле боя навсегда осталось за Гос-­

пожой...


В этот миг земля под ними резко содрогнулась, глухой гул прока­тился по Долине. Глазастик и конь Солиса, остановившись, тревожно вы­тянули шеи, прядая ушами и всхрапывая, а герцогский битюг встал на ды­бы, так что Его Светлость чудом удержался в седле.

- Черт побери! - прогудел Герцог. - Как бы нам не опоздать, друзья мои!

- Быстрее! - воскликнула Плутишка. - До Черного Холма уже недале­ко!

- Вперед! - и Белый Рыцарь дал шпоры своему коню, обгоняя Герцо­га, битюг которого со страшным топотом помчался следом.

Вскоре показался Черный Холм, и Плутишка разглядела на его склоне знакомое белое пятно, а на обочине дороги - Коня Бледного. И что-то странное, непривычное почудилось Плутишке в открывшейся ей картине.

Подлетев к Холму, путники осадили коней, и Плутишка поняла, что происходит действительно нечто непонятное.


Госпожа Черной Долины, отбросив в сторону косу, стояла на четве­реньках и внимательно вглядывалась в кромку некошенной еще травы. По­хоже было даже, что она принюхивается, если только Смерть, известная отсутствием носа, вообще может принюхиваться. Ее Конь Бледный, замерев с поднятым для очередного удара копытом, тянул шею в ту же сторону, словно ожидая, что его хозяйка ответит на какой-то безмолвный вопрос.

Белый Рыцарь почтительно кашлянул. Смерть, стоя на четвереньках, обернулась и взглянула через плечо на троих друзей. На лице ее было выражение крайней озабоченности.

- День добрый, Госпожа! - пробасил Герцог, стянув с головы свой берет.

- Шутить изволите, милейший? - саркастически поинтересовалась Смерть, поднимаясь и вытирая костлявые руки о свой саван.

- О нет, Госпожа, - почтительно сказал Солис. - Поверьте, сегодня нам вовсе

не до шуток.

- Надо думать, - печально усмехнулась Смерть. - Если сэр Солис,

Солнечный Рыцарь, сам является в Черную Долину, значит и впрямь дело

серьезное. Тем более, когда земля в наших краях начинает содрогаться.

- Да, мы только что слышали второй удар... - кивнул Солис. - Кстати, чем это

Вы сейчас были заняты? Что Вы ищете? Быть может, Вам помочь?

- Я искала кошачью мяту, сэр Солис.

- А на что Вам кошачья мята, Госпожа? - поинтересовался Герцог.

- Кошачья мята? Если я где-то в этом месте скошу ее - погибнет Радужный

Кот.

- Радужный Кот?! - Плутишка в ужасе привстала на стременах. - И Вы хотите

скосить ее?!

- Я? Я сама себе не враг! Стала бы я ее искать, если б хотела скосить! Еще

один взмах косою - и все. Но я пока еще не сошла с ума, мне ведь это тоже

не пройдет даром!

- Вам?! - поразилась Плутишка.

- Мне. Если не станет Кота - кто навестит меня здесь, чтобы побе­седовать

со старухой? Уж не ты ли? Ох, навряд ли! А мне ведь тоже хо­чется хоть

изредка с кем-нибудь поговорить. Работа мрачная, мысли вся­кие в голову

лезут... До того иногда паршиво бывает - слов нет. И ведь бросить это

дело тоже нельзя - всем живым от этого будет только хуже.

- Хуже? Почему хуже? - удивился Его Светлость.

- Это очень просто, дорогой Герцог. Ведь бессмертие будет не веч­ная

молодость, а бесконечная старость. Неужели вам этого хотелось бы?

- Гм... - сказал Герцог. - Действительно...

- Гуманизм - понятие весьма относительное, - кивнула Смерть. - Так что

приходится работать.

- Да, но что же будет с Котом? - спросила Плутишка. - Может быть, мы

сейчас найдем кошачью мяту и огородим ее, чтобы вы не задели ее ко­сой?

Смерть печально усмехнулась.

- Да, это можно сделать. Но при этом под защитой окажутся и неко­торые

другие травинки, и может статься, что какой-нибудь негодяй, от которого

давно пора избавить мир, получит лишнее время для новых чер­ных дел.

Тема, достойная философского трактата "Об относительности добра"...

- Вам не позавидуешь, Госпожа, - сказал Солис. - Но что же нам все-таки

делать?

Смерть задумалась. Конь ее ударил копытом оземь и фыркнул.

- Что? Что ты сказал? - обернулась к нему Смерть.

Конь снова фыркнул.

- Гм, - сказала Смерть, - ну, хорошо... Вот что, друзья, я пока что не буду

косить на этом месте, а вы... Мой Конь дает вам время, чтобы вы могли

разыскать Кота, где бы он ни был, и еще раз поспорить за его жизнь со

мною и с моим Конем. Но спешите, ибо Время утекает быстро.

- Но где же нам искать его, Госпожа? - спросила Плутишка. - Ведь мы

приехали сюда, чтобы спросить Вас именно об этом. Ведь Вы же знаете

все!

- Все? Все не знаю даже я, милая Плутишка. Да, я умею читать в сердцах, но

ведь Кота нет предо мною и нет той книги, которую я могла бы раскрыть...

Но... Скажи мне, как вы расстались с ним в тот день, когда ты видела его в

последний раз?

- Когда мы вернулись из Нисланда? Как... Ну... как обычно.

- Что ты сказала ему?

- Я сказала "Ну, пока!"

- И все?

- Все...

- А что сказал он?

- Он? Он ничего не сказал, он кивнул только.

- И, конечно же, ты не погладила его?

- Нет, - нахмурилась Плутишка, - я не хочу его гладить, а то он может совсем

приручиться, а это мне...

- "Может приручиться"! - усмехнулась Смерть. - Да у тебя и так был самый

ручной Кот на свете! Никто и никогда не мог и не сможет при­ручить его

больше, чем это сделала ты!

- Я?Но я вовсе не собиралась приручать его! - - А его и нельзя приручить специально, он делает это всегда толь­ко сам...

Да, боюсь, не отправила ли ты его ненароком к моей сестре - Снежной

Королеве...

- Что Вы, Госпожа, я вовсе не посылала его туда!

- А туда и не посылают нарочно, скорее уж по простоте душевной, так

сказать. Как знать - быть может, в тот миг, когда земля содрогну­лась под

нами - это моя сестра поцеловала его... Может, зря я искала кошачью

мяту...

- Весьма печальная версия, - сказал Солис.

- Печальная? Экий вы дипломат! - воскликнул Герцог. - Это же просто

ужасно, друзья мои - угодить к Снежной Королеве! Мы немедленно едем к

ней, и если Кот у нее в плену - ей не поздоровится, хоть она и дама,

клянусь стенами моего замка и содержимым всех его кладовых! Впе­ред!

Кто знает дорогу?

- Мне приходилось там бывать, - сказал Глазастик.

- Ну так вперед! - воскликнул Белый Рыцарь. - До встречи, Госпо­жа! И не

косите все же пока что на этом месте, прошу Вас!

- Я уже сказала свое слово, - отозвалась Смерть, - но и вы поспе­шите, ибо

даже мне неведомо, сколько Времени отпускает вам мой Конь...


5.


Дорога, по которой Глазастик нес Плутишку в Снежное Королевство, вела через Неприступные Горы. До этого ей уже приходилось бывать в го­рах и Плутишке там ужасно нравилось - залитые солнцем светлые склоны и скалы, непролазные зеленые заросли на склонах и чистые звонкие ручьи, бегущие с уступа на уступ к далекому морю, и красивые цветы на их бе­регах... Хорошо жариться на солнышке на спине какого-нибудь большого камня рядом с быстрым горным ручьем...

В Неприступных Горах все было иначе - лишь голые, отвесные черные стены, дышащие ледяным холодом - и ни кустика, ни ручейка, ни зверя, ни птицы. Мертвый хаос расселин и трещин, обрывов и карнизов, и над всем этим - черное солнце. Словно, наступил-таки, настоящий конец света, и все кончилось навеки - и тепло, и свет, и всякая жизнь, и черным ша­ром вращается мертвая Земля вокруг мертвого черного Солнца.

Глазастик уверенно мчался по мрачному лабиринту, то ныряя в такие расщелины, что Герцог едва протискивался в них на своем битюге, то взбираясь на тянущиеся вдоль бездонных пропастей карнизы, где Плутишка закрывала глаза, чтобы не видеть зияющую рядом бездну, то устремляясь в пещеры и гроты, где было так темно, что невозможно было понять, как же кони умудряются находить дорогу...

Наконец горы расступились перед ними, но друзья оказались не на равнине перед Городом Мастеров, куда, как казалось Плутишке, они долж­ны были бы попасть, а совсем в другом месте. И Плутишка вспомнила сло­ва Кота о том, что дороги в этих краях иногда лежат иначе, чем прежде, так что не всегда знаешь, где можешь оказаться.

Равнина, раскинувшаяся перед друзьями, была покрыта ослепительно сверкавшим снегом, от которого веяло ледяным холодом, но холод этот был иным, чем в Черной Долине. Плутишке начало казаться, что ее живьем запаивают вглубь огромного айсберга, где и сама она превратится в лед...

- Снежное Королевство, - сказал Глазастик. - Там, впереди, Ледя­ной Замок

Королевы...

- Тебе приходилось ее видеть? - спросила Плутишка.

- Да...


Ни мира, ни тепла в ее глазах,

Лишь холодом от них смертельным веет.

Среди ее сверкающих снегов

И солнце, хоть и светит, но не греет.

Тому, кто в жизни горькие часы

На службу к ней на время поступает,

Дано узнать, какая это боль -

Когда живое сердце в лед вмерзает.

И даже тот, кто, скинувши мундир,

Ее покинет службу и владенья,

Еще не раз на сердце ощутит

Рук ледяных ее прикосновенье...


- Бр-р-р! - сказал Герцог Бульонский и Паштетский. - И что бы нам было

взять с собой какие-никакие шубы! Или хотя бы термос с чем-нибудь

горячим. Я бы не отказался заправиться добрым глинтвейном, пускаясь в

путь по этим снегам к Ледяному Замку!

Услышав про глинтвейн, Плутишка мечтательно вздохнула. Но глинт­вейна не было.

- Что проку в пустых сожалениях, друг мой, - отозвался Белый Ры­царь. –

Держитесь лучше поближе ко мне!

- В самом деле! - воскликнул Герцог. - Как это я забыл, кто вы у нас такой!

И действительно - Плутишка ощутила, что от Белого Рыцаря струится тепло. Даже снег под копытами его коня оседал и начинал потихоньку та­ять. Да, недаром это был Солнечный Рыцарь!

- За мной! - сказал Глазастик, и они помчались по белой равнине, вздымая снежную пыль, сверкавшую в лучах солнца.

Равнина была плоская, как стол, покрытый белой скатертью - ни кустика, ни камня. Что-то неестественное было в этой бесконечной плос­кости и солнце над нею сияло какое-то странное - все вокруг сверкало и искрилось в его лучах, но всадники не отбрасывали тени и Плутишка не чувствовала на своих щеках тепла солнечных лучей. Солнце здесь было какое-то мертвенное - не солнце, а некое обозначение его, словно абзац из толкового словаря, где предмет лишь определяется, но не характери­зуется - про яблоко написано, что оно - плод яблони, но не сказано, что оно красное и вкусное, а солнце - всего лишь "звезда", и не сказа­но, что оно может согреть вас. Под таким солнцем вам в Снежном Коро­левстве далеко не уехать, если с вами нет Солнечного Рыцаря или если вы сами не собираетесь поступить на службу Ее Величества...

Впереди на горизонте появилось что-то, сверкающее холодным мерт­вым блеском.

- Ледяной Замок Королевы... - сказал Глазастик.


По мере того, как они приближались к нему, замок этот рос и рос, и вот они оказались перед упирающимся, казалось, в самое небо огромным величественным зданием, похожим на готический собор, сложенный из ог­ромных кусков льда, которым какой-то исполинский зодчий придал пра­вильные геометрические формы. В ледяных глыбах переливалось всеми цве­тами радуги северное сияние, но цвета эти тоже казались холодными и неживыми.


На широкой ледяной террасе перед замком высился сверкающий ледя­ной трон и на троне этом сидела в струящейся мантии из пурги и ледяной короне сама Ее Величество Снежная Королева. Справа и слева от трона замерли верхом на белоснежных конях по десять рыцарей, закованных в доспехи из черного мерцающего льда. Такие доспехи Плутишка уже видела однажды на Радужном Коте. Вдруг он сейчас здесь, среди этих рыцарей? Но все забрала были опущены, все рыцари похожи друг на друга...


Плутишка взглянула на Королеву, которая молча смотрела на остано­вившихся перед нею трех друзей. Какие тонкие, точеные черты лица, и какие правильные... Королеву можно было бы назвать прекраснейшей из женщин - если бы не мертвенный холод, которым веяло от этого лица, ес­ли бы не глаза, прекрасные, но лишенные мира и тепла, лишенные Любви.

- День добрый, Ваше Величество! - сказал Белый Рыцарь, снимая и опуская к седлу свой шлем. - Приветствуем Вас в Ваших владениях и во всем нетленном блеске Вашей красоты!

- Сэр Солис, если не ошибаюсь, - ледяным голосом молвила Снеж­ная Королева. - Приветствую вас в нашемм Королевстве. Прошу не тра­тить время на комплименты - я равнодушна к ним - и будьте по возмож­ности кратки. А то я вижу, как под вашим конем начинает таять снег. Так, пожалуй, и подснежники могут появиться, а это мне совершенно ни к чему. Итак, что привело вас в мои владения, сэр Солис?

- Мы ищем Радужного Кота, Ваше Величество. Не возвратился ли он в Ваше

Королевство?

- Радужный Кот? Нет, к сожалению. Да, он служил у меня и был од­ним из

лучших офицеров, но... Временами снег вокруг него начинал та­ять, так что

пришлось отпустить его - в нем было в глубине то пламя, с которым я

была не в силах справиться, сколько бы ни целовала его. Впрочем, я

надеюсь, что он все же вернется ко мне. Ибо то пламя, кото­рое бессильна

была погасить я, могут погасить другие - живущие среди вас. Ведь и вы, я

думаю, неспроста пришли искать его у ворот моего замка. Я не права? - Снежная Королева взглянула в глаза Плутишке, и та ощутила, что взгляд этот ледяной иглой проник в самую глубину ее души.

Плутишка опустила глаза.

Королева рассмеялась - словно зазвенели, пересыпаясь, маленькие острые льдинки.

- По-моему, я права, - сказала она. - Его здесь нет, но он еще вернется!

Герцог Бульонский и Паштетский сердито засопел.

- Ваше Величество, - сказал Солис, - прошу извинить меня, но я не стал бы

праздновать победу до победы. Мы ищем Кота и найдем его, а уж там...

Там мы сможем честно сразиться с Вами за него.

- Думаю, на сей раз, вы проиграете, сэр Солис! - холодно улыбну­лась Королева, бросив на Плутишку еще один пронизывающий ледяной взгляд. - Капитан Тигр!

Один из рыцарей выехал вперед и повернулся к ней.

- Моя Королева?... - сказал он спокойным, ровным голосом.

- Капитан Тигр! Вы поедете с этими людьми на поиски Радужного Ко­та. Всей

вашей силой вы поможете найти его. И вы приведете его ко мне, когда

найдете.

- Ну это мы еще... - загудел Его Светлость, привставая на стреме­нах.

- Вряд ли, - усмехнулась в ответ ему Снежная Королева. - Я знаю, что есть

оружие, пред которым я бессильна, но сегодня я не вижу его в ваших

руках. Капитан Тигр! Отправляйтесь немедленно, а то я вижу, как начинает

пробиваться трава под копытами коня сэра Солиса.

Капитан Тигр кивнул и повернул своего белоснежного коня.

- Следуйте за мной, - сказал он.

- Прощайте, Ваше Величество! - склонил голову Белый Рыцарь.

- До встречи, сэр Солис!

Белый Рыцарь и Плутишка повернули своих коней вслед за Тигром. За ними последовал гнедой битюг с ворчащим что-то себе под нос Герцогом Бульонским и Паштетским.


6.


- Эй, сдавайтесь! Мы знаем, что вас осталось только двое! Даем тридцать

минут на размышление, а потом пеняйте на себя! - в наступив­шей после трехчасового грохота боя тишине жестяной мегафонный голос с гортанным сурским выговором казался оглушительным.

- Не зря сурцы славятся своей щедростью, - усмехнулся Капитан Альтерэго.

- Они дают нам тридцать минут - бездну времени!

- И края у них красивые, - вздохнул Радужный Кот и, поморщившись, потрогал лапой кровоточащий рубец над ухом.

- Здорово зацепило? - спросил Черный Рыцарь.

- Да нет, Госпожа задела меня только самым кончиком своей косы.

- Все-таки она определенно благоволит к нам, - сказал капитан. - Всего лишь

одна царапина за три часа боя.

- Жаль только, что другим не так повезло...

- Да, жаль, хорошие были парни. Даже мертвые они помогают нам...

- "Наши мертвые нас не оставят в беде..." - тихо сказал Кот. - Из них

получилась надежная баррикада...

- Иногда мне кажется, что я всю жизнь сражаюсь на такой баррика­де... - задумчиво промолвил Альтерэго.

- Вряд ли это образ пришелся бы по нраву нашим присяжным гуманис­там... - печально усмехнулся Радужный Кот. - Да и вообще с точки зре­ния их кабинетно-кухонных абстракций мы с вами - несомненные редиски, капитан. Вот если бы мы были, скажем, пиратами - дело другое, о нас бы даже спели...

- Пиратами? Мне приходилось иметь с ними дело, когда мы защищали от их

набегов Южное Побережье. Горящие разграбленные города с разбро­

санными по улицам трупами...

- Вы ничего не понимаете, капитан! - усмехнулся Кот. - "Пират - символ

свободной личности, восставшей против Системы!" А мы с вами, солдаты

– "подневольные винтики все той же Системы".

- Интересно только, о какой Системе идет речь. Пираты, по-моему, как раз

являются апофеозом той Системы, где святая святых - успех в виде

золота любой ценой и наплевать на всех прочих.

А что касается "винтиков"... Мы сами выбрали свой путь, когда, преклонив

колено пред боевым Знаменем, присягали до последней капли крови

защищать свою землю и свой народ. И в том числе тех, кто прези­рает нас

и считает всего лишь "винтиками".

- Это мы с вами "неправильные", капитан, - снова усмехнулся Кот. –

Сказывается отсутствие высшего гуманитарного образования и незнание

основ высоких философий.

- Увы, мой друг, я так и не запомнил, чем трансцендентное отлича­ется от

трансцендентального, мне всегда хватало более простых катего­рий - Долг,

Достоинство и Честь, Любовь и Дружба, Счастье... Для ко­го-то, быть

может, это слишком примитивно, но мне как-то хватало...

- Скажите, капитан, - сказал Кот, внимательно взглянув на Альте­рэго, - вы...

счастливый человек?...

- Конечно. Да, мне приходилось испытывать боль, даже такую, от которой

все меркло в глазах, но я никогда не чувствовал себя несчаст­ным. И даже

сейчас... Да, мы в кольце и нам не уйти, и ребята погибли, замечательные

парни, веселые и храбрые... Но мы сделали то, что требо­валось - наш

батальон прорвался из окружения. Нас было десять на этой высоте - и

триста жизней в батальоне. И я счастлив. К тому же они до­рого заплатили

за нас...

- Да, герцогу Сурскому вряд ли понравится донесение об этом бое, - сказал Кот.

Перевернувшись на спину, он с наслаждением вытянул задние лапы и несколько раз выпустил и убрал когти. Насколько все же ему приятнее без этих высоких армейских ботинок...

- Мне тоже было бы грешно считать себя несчастным, - сказал он. - Все-таки

удалось кое-что сделать на этом свете, хотя и меньше, чем хо­телось бы.

Вечно ведь что-нибудь откладываешь - потом, потом, еще ус­пею. А вместо

"потом" вдруг приходит "уже никогда". И все-таки есть о чем приятно

вспомнить - ведь все сделанное навсегда остается с нами и лишь

несделанное теряется навсегда. "Дающий получает дважды" - так,

кажется?...

Однако, нас что-то слишком тянет на философию, капитан. Не лучше ли

просто полежать, вспоминая о чем-нибудь приятном? "Перед его внут­

ренним взором пронеслась вся его жизнь" - это, конечно, чересчур, но вот

просто вспомнить что-нибудь приятное было бы неплохо...


Альтерэго, поглядывая поверх пулеметного прицела на заваленный телами солдат герцога Сурского склон холма, на котором они с Котом ле­жали, согласно кивнул. Разговор оборвался и каждый стал думать о своем.

Черному Рыцарю вспоминались тысячи виденных им рассветов и зака­тов, безмолвие ночных дорог, то залитых лунным светом, то едва разли­чимых в слабом мерцании звезд, то невидимых под затянувшими небо туча­ми. Потом явились образы друзей и еще один - та, которую он так любил, и которой никогда не был нужен...

- Странно все же, - подумалось ему. - Я ведь знаю, что даже если погибну

здесь, на этом холме, то все равно вернусь в этот мир, и все-таки все – словно в последний раз. А может, и вправду в последний? Ведь если погибнет Радужный Кот...


А Кот в это время думал о Датском Городе - столице одной из за­падных земель Королевства, Норвесланда. Там были узкие улочки, мощенные тесаным камнем, и дома, двускатные черепичные крыши которых были такие крутые, что даже ему, Коту, было трудно по ним разгуливать. А разгули­вать там, между прочим, было ужасно интересно - разглядывать причудли­вые кованые флюгера и беседовать с веселыми трубочистами в блестящих черных цилиндрах. Как это было похоже на Город Мастеров...

Потом он стал вспоминать окрестности Гриваса - столицы той земли, что лежала южнее Датского Города - Весланда. Ему вспомнился ночной морской берег, тихий шелест волн, набегающих на песок, мерцающие во тьме огни далеких маяков и прибрежные сосны. Потом в памяти возникли звезды над ночными дорогами через поля и перелески, уснувшие хутора весландских крестьян, которые просыпались задолго до того, как солнце всходило над сосновыми лесами Весланда, и тихо журчащая на перекатах маленькая речка, в которой была такая вкусная вода...

Потом вспомнились могучие башни и бастионы Города Королевской Го­ры, в центре которого высился Королевский Замок, и разводные мосты с затейливыми перилами в виде рыб и морских чудищ, перекинутые через те­кущую перед стенами Замка реку с темной водой. В этом городе пахло мо­рем, рыбой и порохом...

А как хорошо было в столице Минланда, куда Кот дважды путешество­вал вместе с Плутишкой!...


Плутишка... Интересно, что она сейчас делает? Может, кушает боль­шую вкусную плюшку? Или пьет крюшон в гостях у Хоббитов, с которыми очень дружит? О нем, о Коте, она сейчас, конечно, вряд ли вспоминает. Подумаешь, большое дело - Кот. Мало ли котов на белом свете? Особенно если у вас есть еще собака Рона и много других Всяких Разных...

Но все равно он, Кот, знает совершенно точно, что это Лучшая на свете Плутишка, и у нее лучшие в мире глаза, и ресницы, и уши, и нос, и руки... И вообще... А он для нее - только Кот...

Впрочем, оно теперь и к лучшему - если он не вернется с этого холма, Плутишка не будет слишком расстраиваться и плакать. А Рона, ко­нечно, будет даже довольна, что он больше не явится - потому что хо­чет, чтобы Плутишка гладила только ее, Рону. А ведь его и так никогда не гладили - ни при Роне, ни без нее...

Впрочем, о Плутишке лучше не думать, а то станет грустно. Лучше подсчитать, сколько осталось патронов. Собственно, это давно уже надо было сделать.

Кот отомкнул от своего автомата магазин - последний оставшийся магазин - и стал один за другим выталкивать из него блестящие желтые патроны. Их оказалось восемнадцать. Плюс две гранаты...

- Капитан, - окликнул Кот грызущего травинку Альтерэго, - сколько у вас

осталось?

Черный Рыцарь, не поворачивая головы, ответил:

- Двадцать пять патронов в последней ленте и три гранаты.

- И у меня восемнадцать и две...

- Целый склад! - усмехнулся Альтерэго. - Мы еще сможем дать им

прощальное представление.

Кот вздохнул.

- Жаль только, что под нашими пулями будут падать совсем не те, кому

следовало бы, - сказал он.

- Да, герцог Сурский и его друзья сюда вряд ли пожалуют, - отоз­вался Черный Рыцарь. - А жаль...

- Да, жаль... Неплохо было бы добраться до всех этих черных "светлостей",

чтобы они сами до дна испили ту чашу, которую уготовили для других –

ради власти.

Кот снова набил патроны в магазин, примкнул его к автомату и, пе­редернув затвор, дослал патрон в ствол.

- Интересно, где сейчас Лем... - вздохнул он.

- Наверное, в Нисланде, - отозвался Альтерэго. - Да, хотел бы я увидеть, как

его танк заходит в тыл всей этой обложившей нас своре! Впрочем, я

привык не полагаться на чудо.

- Чудо? Знаете, капитан, мне почему-то кажется...

- Эй, наверху! - заорал снизу мегафон. - Время истекает! Осталась одна

минута!

- Черт бы их побрал! - сказал Кот. - Никогда не дадут поговорить спокойно.

Перевернувшись, он выставил автомат над тем страшным бруствером, который служил им укрытием, и взглянул на склон холма, устланный сра­женными солдатами герцога Сурского.

Снизу раздался выстрел из ракетницы - время истекло. Из кустов показались фигурки в зеленой камуфляжной форме и, низко пригибаясь, начали перебегать по склону, огибая убитых и медленно приближаясь к вершине.

- Смотрите, капитан, сколько их собралось, чтобы проводить нас в

последний путь! - побелевшими губами сказал Кот. - Впрочем, я думаю,

что мы, как люди вежливые, постараемся пропустить их вперед - и как

можно больше...

И он приник щекой к прикладу, тщательно выцеливая согнутую фигу­ру, мечущуюся с криком за спинами первой цепи солдат - видимо, офицера.