Плутишкина сказка

Вид материала

Сказка

Подобный материал:

• Финист Ясный Сокол», «Снегурочка» Сборник русских народных сказок, пословиц и поговорок,, 9.97kb.
• Викторина рассчитана на знание учащимися сказок: «Сказка о попе и работнике его Балде», 216.37kb.
• Викторина рассчитана на знание детей сказок: «Сказка о попе и работнике его Балде», 50.98kb.
• «Это не сказка, а присказка, сказка будет впереди», 155.09kb.
• Сказки, 599.59kb.
• Сказки, 769.86kb.
• Сценарий часа общения для учащихся 1-2 классов «Сказка ложь, да в ней намек, добрым, 211.98kb.
• 1. Сказка о хлебобулочном изделии > Сказка о пенсионере, зарабатывающем на жизнь рыбным, 8.47kb.
• Программа развития доу «Сказка», 706.12kb.
• План: Что такое литературная сказка? Фольклорная и литературная сказка: сходства, 16.74kb.

3.


Говорящая Ворона сидела на своем дереве с самым мрачным видом. Сыра у нее не было.

- Здравствуйте, уважаемая Ворона! - сказала Плутишка.

- Здрррасте... - хмуро отозвалась Ворона.

- С вами что-нибудь случилось, госпожа Ворона? - поинтересовалась Плутишка. - Почему у вас сегодня такой невеселый вид? Что у вас стряс­лось?

- "Стррряслось"... "У меня"... Стала бы я рррасстррраиваться, ес­ли б что-то

там у меня... Не пррристало Мудрррым Воррронам рррасс­тррраиваться из-

за самих себя...

- Но что же тогда?

- Дурррные вррремена, крррасавица, дурррные вррремена! Прррокля­тые

герррцоги! Ррразрррушить Великое Коррролевство, созданное такими

трррудами! Пррравители должны быть мудррры, им пррристало не ррразр­

ррушать, а стррроить, но эти герррцоги!... Сотворррить такое черррное

дело - ррради власти!...

Они звали с собой и нашего добрррейшего Герррцога Бульонского и

Паштетского, но, к счастью, он благоррроден не только по крррови!

Коррроля Асэррро они тоже так и не уговорррили пррримкнуть к их пре­

дательству...

Но какая подлость, какая черррная подлость, черррт поберрри! Даже

знаменитого гррросландского сыррра не стало...

- Это действительно очень плохо, - согласилась Плутишка, в душе которой упоминание о сыре вызвало самый живой отклик. - А скажите, по­жалуйста, уважаемая Ворона, не проезжали тут недавно Капитан Альтерэго и Радужный Кот?

- Пррроезжали, совсем недавно...

- А куда они направлялись?

- Черррез Герррцогство Бульонское и Паштетское - на нисландский

фррронт. Куда еще может напррравляться Капитан Альтерррэго, если все

его дрррузья сррражаются там? Этот герррцог Варрргандский...


Тут Ворона разразилась градом эпитетов, самыми мягкими из которых были "мерррзавец" и "пррроходимец", после чего перешла к герцогам Гросландскому и Минландскому, продемонстрировав при этом глубокое зна­ние ругательств не менее, чем на пяти языках. Плутишка, слушая ее, просто опешила - она и представить себе не могла, что Мудрая Ворона способна на такое.

- Это она, наверное, из-за сыра так расстраивается, - подумала Плутишка.


Выждав, когда Ворона ни миг прервала свою речь, чтобы набрать в грудь побольше воздуха для продолжения, Плутишка сказала:

- Не надо так волноваться! Моя знакомая умная Сеньора говорит, что не

надо расстраиваться, когда что-то плохо, но сами мы ничего не можем

сделать. А насчет сыра я скажу Его Светлости Герцогу Бульонскому и

Паштетскому и он пришлет вам самый лучший из своих запасов!

Ворона посмотрела на нее как-то странно - так, что Плутишке на миг даже стало не по себе, хотя и непонятно, почему.

- Сыррр? Пррричем тут сыррр? "Не рррасстррраиваться" - прррекр­ррасный

совет. Для того, кто пррривык думать только о себе. Знаю я эти теорррии,

пррриходилось почитывать. Опррравдание для ррравнодушия! В башне

Черррного Рррыцаррря дррругие книги на полках - для любей с горррячей

кррровью. Прррогрррамиррруемые эмоции - это не для Альтерррего, это

для компьютеррров...

- Вы и компьютеры знаете? - удивилась Плутишка.

- Пррриходилось встррречаться. Особенно с двуногими. Оч-чень

пррравильные! Самопрррогррраммирррующиеся. Самодовольные.

Ррравнодуш­ные. Электррронные. Вас при них рррезать станут, а они будут

спокойно объяснять, почему не надо волноваться по сему поводу.

Порррядочно повидала я таких, не перррвый век тут сижу, и во все века

они одно и то же тверррдили - это, мол, "совррременно"!


Плутишка вздохнула. Ей ужасно хотелось подискутировать с Вороной на эти темы, поскольку с точки зрения Движения БУХ! Ворона, несмотря на свой многовековой опыт, жизнь понимала неправильно. Но надо было торопиться, чтобы догнать Альтерэго и Кота.

- Все это очень интересно, уважаемая Ворона, - сказала она, - и мы с вами

непременно все это обсудим, когда я вернусь. Может быть, мы даже

сходим вместе к Сеньоре. Но сейчас я спешу, мне надо догнать Альтерэго,

так что извините, пожалуйста!

- Не смею задерррживать, - ответила Ворона. - Капитан тоже торр­ропится. И

пррравильно делает - герррцог Варрргандский не дррремлет. Так что

желаю удачи!

- До встречи, госпожа Ворона! Мы с вами еще продолжим наш разго­вор, - и Плутишка, повернув Глазастика в сторону Волшебной Рощи, пос­лала его в карьер.

Ворона посмотрела ей вслед и печально усмехнулась.

- Если бы все данные мне обещания пррревррращались хотя бы в сыррр - я

открррыла бы сыррроторррговлю... Но в сыррр они пррревррра­щаются

еще ррреже, чем в ррреальность...


Веселые Белки Волшебной Рощи, как всегда, встретили Плутишку на опушке.

- Здравствуй, Плутишка! Здравствуй! Куда это ты едешь одна? Куда это ты

едешь?

- Мне надо догнать Черного Рыцаря и Кота, милые Белки. Давно ли они тут

проехали?

- Недавно, Плутишка, недавно! Они были с дурными вестями, с дур­ными

вестями... В невеселые времена вернулась ты в нашу Сказку, в не­веселые

времена... Слышишь, как пахнет в нашей Роще дымом пожаров?

Слышишь, как пахнет? Это западный ветер доносит дым с земель

Королевс­тва, это западный ветер! Наши птицы умолкли и не исполняют

теперь Ска­зочную Лесную Симфонию, не исполняют, только зайцы играют

тревожную дробь, когда ласточки приносят вести из Нисланда, только

зайцы...

- А где Волк и Медведь? - спросила Плутишка.

- Они в замке Герцога Бульонского и Паштетского, они в замке Гер­цога. Он

куда-то собрался, наш Герцог, он куда-то собрался, и послал за Медведем

и Волком, только мы не знаем, зачем, мы не знаем...

- Я узнаю это, милые Белки. Я сюда для того и приехала, чтобы все узнать.

Но сейчас - прощайте, я тороплюсь!

- Счастливого пути, Плутишка! Счастливого пути!...


На Радужной Опушке было тихо и пусто. Как-то странно пусто. Плу­тишка присмотрелась и поняла - не было Радуги! И пушки, из которой Кот когда-то сбил хотевшего украсть Плутишку Черномора, тоже не было, только валялись старые ветки с засохшими листьями. Плутишка подумала, что это, должно быть, Альтерэго и Кот утащили пушку в Нисланд. Хотя нет - ветки, похоже, были уж очень старые... Кто бы это мог утащить пушку? Может, Черноморы? Впрочем, не все ли равно, сейчас Плутишке бы­ло важно совсем другое... И почему, кстати, пропала Радуга?...

Через рощи в землях Его Светлости Плутишка проскакала с закрытыми глазами и стараясь по возможности не дышать - потому что запахи, див­ные запахи герцогских рощ щекотали нос и вызывали труднопреодолимое желание немедленно остановиться и что-нибудь съесть - ведь Плутишка пустилась в путь так быстро, что не успела сделать нечто весьма важное для всякой Плутишки - как следует подкрепиться. Поэтому останавливать­ся было опасно - ведь для Плутишек начать подкрепляться значительно легче, чем закончить, особенно в таких местах, как Герцогство Бульонс­кое и Паштетское, а ей ведь надо торопиться, чтобы догнать капитана и Кота, и хорошо бы до того, как они достигнут Черной Долины. Иначе Плу­тишке придется въехать туда в одиночестве, а этого ей, как вы сами по­нимаете, совершенно не хотелось. Что из того, что она уже дважды там побывала и знакома с Госпожой? Ведь раньше ее там держали за руку, а это ведь очень важно в таком месте, как Черная Долина. И Плутишка гна­ла Глазастика без остановок, стрелой - до самых ворот замка Его Свет­лости Герцога Бульонского и Паштетского.

Колбасный мост был опущен, ворота открыты. Плутишка въехала во двор замка и увидела там странную картину.

Посреди двора высились две большущие кучи дров - справа огромные круглые чурбаны, а слева - мелко наколотые поленья. Между этими кучами стоял какой-то здоровенный мужик и свирепо размахивал колуном. Несмот­ря на летнюю жару, мужик был в валенках, тулупе и шапке-треухе из ов­чины. Спиной к Плутишке сидели на траве Волк и Медведь и смотрели, как мужик колет дрова. По углам двора испуганно жались Бормоглоты.

- С чего это Его Светлости взбрело в голову заготавливать дрова среди лета? - подумала Плутишка. - И что за чудака он нанял их колоть? Это же спятить можно - по такой жаре работать в тулупе!

- Эй! - воскликнула она. - Милейший! Дома ли Его Светлость Герцог

Бульонский и Паштетский?

Мужик перестал колоть дрова и свирепо уставился на Плутишку. Мед­ведь и Волк тоже обернулись к ней.

- Здравствуй, Плутишка! - сказали они.

Мужик вдруг бросил колун и, уперев руки в бока, расхохотался на весь двор:

- Хо-хо-хо!...

Смех его показался Плутишке подозрительно знакомым. Боже мой!...

- Ваша Светлость, неужели это вы?! Что с вами?!


Герцог - а это действительно был он - снял свой треух и вытер им пот, заливающий его раскрасневшееся лицо.

Да, это был Герцог Бульонский и Паштетский, но в каком виде! Не то что Трех Толстяков, но и одного из них вряд ли удалось бы выкроить из него теперь!

- Ваша Светлость, что с вами? - повторила Плутишка. - Что вы тут делаете в

таком виде? И где моя дорогая Кузя?

- Кузя?! - лицо Герцога снова сделалось свирепым. - Кузя! Она отправилась

в Нисланд - две недели тому назад, в компании с Капитаном Альтерэго! А

меня - меня они не взяли! И это называется - друзья! Черт побери! Мне,

видите ли, нечего там делать! Я, видите ли, слишком боль­шая мишень для

варгандских пуль! Я, видите ли, не влезу в какую-то там ихнюю траншею! Я,

видите ли, не протиснусь в какой-то там бро-не-транс-пор-тер! Это мне,

видите ли, не свиной тушей размахивать!

И они меня не взяли, черт побери! Когда мои друзья сражаются с

союзниками проклятых Де Маликорнов - я, Герцог Бульонский и

Паштетский, должен спокойно сидеть в своем замке?! "Не волнуйтесь,

Ваша Свет­лость, кушайте плюшки!" Я им покажу - плюшки!!! За две недели

я сбро­сил две трети своего веса и, черт возьми, мне нравится это дело!

Чувс­твуешь себя настоящим мужчиной, а не Плюшкоедом Вульгарисом!

Ничего, когда я доберусь до Нисланда, они там меня не узнают!

Так что я приношу тебе самые глубокие извинения, дорогая Плутиш­ка, но

пировать с тобой сегодня не стану. Ни капли вина и ни плюшки! Если

хочешь подкрепиться - Медведь что-нибудь для тебя найдет. Или вон мои

Бормоглоты... А мне надо работать!


Герцог снова нахлобучил треух и, поплевав на ладони, взял колун и обрушил его на очередной чурбан.

- Хэк! - здоровенная колода развалилась надвое с одного удара.

- Ну и ну, - подумала Плутишка. - Ведь это же надо! "Ни капли ви­на и ни плюшки!" У Герцога воистину железная воля!

- А вы что тут делаете? - спросила она Медведя и Волка.

- Его Светлость вызвал нас, чтобы мы охраняли замок, когда сам он

отправится в Нисланд, - сказал Медведь и вздохнул. - Они там будут

сражаться, а мы тут, видите ли, должны сторожить замок от чертовых По­

лиглотов. А какие здесь сейчас Полиглоты? Говорят, все они подались в

волонтеры к герцогу Сурскому - у того в армии даже нет полевых кухонь –

потому что его солдаты жрут то, что добывают грабежом у населения.

Самая подходящая армия для наших Полиглотов!

- Да, там до них не доберешься, - вздохнул Волк. - Нам с Медведем

Сказочную Территорию покидать не велено...

- То-то и оно, - сказал Медведь. - Обидно... Пойти, что ли, тоже дрова

поколоть? Все-таки занятие...

Когда Плутишка покидала замок, во дворе стучали уже три колуна.


Вскоре она достигла плотины. Еще при подъезде Плутишка заметила, что вокруг непривычно тихо. Не было шума воды, который раньше был слы­шен уже издали.

На берегу реки она остановила Глазастика.

Вода не катилась сверкающим потоком через гребень плотины, как в былые времена, и не стояли у подножия горы прекрасной белой пены, только слабый ручеек негромко и печально журчал по краю водослива.

- Да что же тут такое кругом? - подумала Плутишка. - Какая-то ужасно

грустная сказка. Что-то мне это совсем не нравится...

- Слушай, Глазастик, - сказала она, - что случилось на Сказочной

Территории? Даже с водою что-то не то...

- Здесь не так, как у вас, - отозвался Глазастик, - где люди, да­же глядя в

глаза другому человеку и видя в них боль, часто неспособны ощутить ее,

как свою собственную. Здесь ее чувствует даже вода...


Они пересекли плотину по пересохшему гребню и помчались в сторону Черной Долины.

Но догнать до нее Кота и капитана им все же не удалось - они ус­пели только увидеть, как далеко впереди рыцарь и Кот перевалили через гребень холма на границе Долины.

Когда Плутишка с Глазастиком достигли этого гребня, Черные Кони со своими всадниками уже скрылись в рощах.

Плутишка, остановив Глазастика, зябко поежилась.

- Ничего, - сказал Белый Конь, - до Черного Холма мы их еще дого­ним.

Держись!

И он помчался вниз, навстречу темноте и холоду Долины.


Они настигли Альтерэго и Кота во второй роще, у Черного Танка. Те, сидя верхом на своих конях, тихо о чем-то совещались.

Когда Плутишка была уже рядом с ними, Кот коснулся лапой танковой башни и Плутишке, как в прошлый раз, вновь почудилось, что на миг мощ­но и ровно загудел укрытый бронею мотор.


Подъехав, она остановила Глазастика. Капитан и Кот обернулись к ней и замерли, молчаливые и неподвижные.

- Я поеду с вами, - тихо сказала она. - А то мне не нравится, как мы

расстались...

- Там не будет ни плюшек, ни развлечений,.. - так же тихо отоз­вался Кот.

- Но будет много боли и крови... - добавил Альтерэго.

- Пусть... - чуть слышно прошептала она. - Я все равно поеду... Только вы

здесь меня за руку возьмите, пожалуйста...

Кот накрыл ее руку своей лапой и крепко сжал - так, что пронизы­вающий холод Долины отступил от плутишкиного сердца.

- Едем, капитан, - сказал Кот, и они тронули коней.


Вскоре всадники достигли Черного Холма, у подножия которого, как всегда, мерно бил копытом Конь Бледный. Хозяйка его сидела на склоне Холма у дороги и точила бруском свою косу.

- День добрый, Госпожа! - сказал за всех Черный Рыцарь.

- День добрый... - отозвалась Смерть. - Хотя, говоря по чести, даже я не

стала бы называть эти дни добрыми, Капитан Альтерэго! Не сомневаюсь,

что вы едете в Нисланд - тут даже не нужно умение читать в сердцах и

душах, достаточно взглянуть на вашу одежду. Да, в Нисланде сегодня

недобрые дни...

- Вижу, - ровным голосом сказал Альтерэго. - Вы ведь никогда не точите

свою косу просто так...

- Да, капитан, - и даже сама я не знаю, для кого в Нисланде ее взмах вскоре

станет последним. Лишь моему Коню это ведомо...

- Госпожа, - сказал Кот, - по старой дружбе... Нельзя ли...

- Помочь? - усмехнулась Смерть. - Знаешь, Кот, я и так благодаря господам

герцогам в последнее время стала уставать от избытка работы!

- Так я ведь не прошу Вас возглавить нисландскую гвардию верхом на

Вашем Коне Бледном. Вы же знаете, что я имею в виду, Госпожа...

- Знаю, Кот. То оружие, что спит Вечным Сном в этой Долине, то оружие,

которое сильнее меня самой...

- Да, Госпожа...

- Я подумаю, - очень серьезно сказала Смерть и добавила, взглянув на Черного Рыцаря. - Когда пробьет час!... И, между нами говоря, я бы на вашем месте поторопилась...

- Вот, значит, как... тихо сказал Альтерэго.

- Именно так, капитан, - кивнула Смерть. - Не стану вас задержи­вать...

- Ну что ж, тогда до встречи, Госпожа! Едем! - и рыцарь тронул своего коня, увлекая за собой Кота и Плутишку.

- Желаю удачи, капитан, - сказала вслед ему Смерть и снова взя­лась за точильный брусок.

- Ах, Кот, Кот... - вздохнула она, принимаясь за косу. - Ты зна­ешь, о чем

просить... Если бы там, за моими холмами, тебя понимали так же, как и

здесь... Мы бы не скоро встретились...


- О чем ты просил Госпожу? - спросила Плутишка у Кота, когда они выбрались из пределов Черной Долины. - Что это за оружие, которое сильнее, чем она сама?

- Неужели ты этого не знаешь?...

- Нет...

- Нет... Ну а я - Кот, всего лишь Кот - не так ли? - и не мне произносить имя

этого оружия, сильнее которого нет ни на земле, ни на небе...

- А почему оно хранится в Черной Долине?

- Потому что среди людей для него не нашлось места...

- Оно что, такое страшное?...

- Страшное? - Кот вдруг рассмеялся горьким смехом.

- И самое прекрасное может стать страшным, если оно никому не нужно... - сказал Капитан Альтерэго.

- А мы заедем к Марине Зеленой и Королеве? - спросила Плутишка.

- Конечно, ведь это нам по пути, - отозвался Черный Рыцарь. - Не знаю

только, кого мы там сумеем застать...

- А они что, куда-то собирались уезжать?

- Кто знает? Ведь Кузю ты не застала в замке Герцога...

- Между прочим, Его Светлость сказал, что это вы, капитан, утащи­ли ее в

Нисланд!

- Утаскивать - не по моей части, милая Плутишка. Разве я утащил тебя сюда

в этот раз? Вот и Кузя... Просто, когда я рассказывал Герцо­гу о том, что

творится в Нисланде, она сидела и слушала, а потом зая­вила, что все это

так не оставит и дело для себя в Нисланде найдет. И нашла...

- И что она там делает? Плюшки для гвардейцев?

- Плюшки? Храни тебя небо от таких "плюшек"... Приедем - увидишь.

- Смотрите! - прервал их Кот. - Пан Кольбаба!


Старый почтальон, действительно, шел им навстречу с большой почто­вой сумкой на плече. Вид у него был усталый и печальный.

- День добрый, пан Кольбаба! - воскликнула Плутишка. - Почему у вас такой

грустный вид? Вам что, досталось много писем без адреса и вы не знаете,

кому их доставить? А то давайте мы вам снова поможем!

- Спасибо на добром слове, милая барышня, только помощи мне не

требуется. Нынче все мои письма с адресами, вот только сами пись­ма-то...

Вручаешь их каким-нибудь добрым старикам или милой девушке, и не

знаешь - обрадуются они, как их прочтут, или заплачут... Письма-то все

больше с войны... И хуже нет, коли в них о чьей-то гибели пишут. Отдашь

такое письмо - и потом, как слезы людские увидишь, так тяжко на душе,

словно сам ты во всем виноват...

Нет, милая барышня, язык не повернется просить кого, чтобы он эти

письма вместо меня носил. Нет, это уж моя доля, мой хлеб горький...

- Вашему хлебу не позавидуешь... - тихо сказал Альтерэго.

- Верно, пан капитан, легче самому под пули ходить, как вы, чем приносить

горе в чужие дома...

- Придет день, пан Кольбаба - изменники герцоги заплатят и за это. Если б

уже сегодня я мог забить вашим горьким хлебом их ненасыт­ные глотки –

так, чтобы они задохнулись...

- Сколько еще крови и слез прольется, пан капитан, прежде чем они

заплатят за это...

- Значит, мы не должны терять ни дня.

- Верно, пан капитан. Скачите в Тирет, вас там ждут, я знаю. Ну а я... Моя

сумка не легче вашего пулемета...

- Ничего, пан Кольбаба, - сказал Кот, - будут еще в этой сумке и другие

письма, для того мы и в седлах.

- Вы уж сами-то возвращайтесь, пан Кот...

- Я постараюсь, - сказал Кот.

- Он постарается, - сказала Плутишка.


У замка Короля Асэро тоже было тихо. Ни один королевский рыцарь не встретил друзей у ворот.

Кот, соскочив с седла, подошел к двери и, потянув за кольцо, сви­савшее из пасти бронзового льва при входе, услышал в замке тихий коло­кольчик.

Через некоторое время двери открылись, и на пороге появился старый знакомый - дворецкий. Но боже, в каком он был виде! Волосы всклочены, голубой камзол растрепан и заляпан пятнами самых разных цветов, но в основном белесыми, развязавшиеся шнурки волочились за башмаками.

- Друг мой, что это с вами? - изумился Кот. - Что случилось в замке? Дома

ли Их Величества?

- Ох, господин Кот, господин Кот, это просто ужас! Их Величества вместе со

всеми нашими рыцарями отправились в Нисланд, и еще пушку ва­шу с

Радужной Опушки с собой прихватили, даром что тащить ее им приш­лось

через Черную Долину, да...

- А Принцесса? - спросила Плутишка. - Неужели они и ее взяли с собою на

войну?!

- Если бы! - воскликнул дворецкий. - В том-то все и дело! Ее Вы­сочество они оставили под мою опеку! Результат, как говорится, налицо - и перед вами. Бедный мой камзол! Я честно говорил Ее Величеству, что дети - не моя сфера, но Королева сказала, что ничего, ничего - Ее Вы­сочество уже достаточно большие и почти все понимают, почти все едят и знают, что такое горшок. Вот, дескать, как все просто и замечательно. Оно и впрямь было бы замечательно, когда бы это было все, но ведь Ее Высочество - нечто большее! Ни минуты покоя! Принцесса - вся в маму, Ее Величество Королеву, и стоит отвести глаза хоть на минуту - как ре­бенок уже пропал и вы бросаетесь его искать, обливаясь холодным потом от мыслей, куда его могло занести и что там с ним сейчас стрясется. Мало того, что приходится делать кучу дел сразу - ведь весь замок ос­тавили на меня - так при этом надо все время хотя бы одним глазом ви­деть Ее Высочество, чтобы в нужный момент успеть все бросить и поймать ее, прежде чем она что-нибудь себе расшибет. Единственное спокойное время - когда она спит, но и тут надо дер­жать ухо востро, может статься, что на самом деле, она вовсе, и не спит. Вот полчаса назад я уложил ее, а...

Дворецкий не зря выражал опасения по поводу Ее Высочества. Потому что в эту минуту Ее Высочество в розовом байковом комбинезоне бесшумно возникло за его спиною, придерживаясь маленькой ручкой за дверь. Глаза у Ее Высочества были голубые и веселые, а щеки - розовые и большие. Увидев гостей, она улыбнулась и сказала громко:

- Гу!

Дворецкий схватился за сердце и осел у двери. Принцесса, нетвердо ступая, подошла и взяла его за ухо.

- Гу!

- Ваше Высочество, - просипел дворецкий, - для чего вы так пугае­те вашего

верного слугу? И не угодно ли вам вернуться в вашу опочи­вальню?...

- Гу! - сказала Принцесса.

- Со смирением несите крест свой! - философски заметил Радужный Кот.

Капитан Альтерэго негромко рассмеялся, а потом слез с коня и взял Ее Высочество на руки.

- Не угодно ли Вашему Высочеству проследовать в ваш фамильный за­мок? - спросил он и Принцесса улыбнулась, разглядев сквозь забрало ве­селые искорки в глазах Черного Рыцаря.


- Живут же люди, Кот... - вздохнул Альтерэго, когда они покинули королевский замок.

- Так то люди, капитан...

А Плутишка ничего не сказала. Она думала о Королеве...


Из домика Марины Зеленой доносился грохот и крики Хунты.

- Интересно, - сказал Альтерэго, - здесь когда-нибудь бывает ти­хо?

- Вряд ли, - усмехнулся Кот. - Где вы видели тихие Хунты?

- Действительно, - согласился капитан. - Но я замечаю нечто странное.

- Пожалуй... - отозвался Кот, приглядевшись к окнам.

- Что там странного? - спросила Плутишка. - По-моему, все на сво­ем месте...

- Дым! - сказал рыцарь. - Я не вижу дыма.

Действительно, дым из окон не валил.

- Странно! - сказал Кот, подъехав к дому, - Эй, на шхуне! Мяу!

Шум в доме стих и в окно выглянула Хунта во главе с Предводителем.

- Уррра! Капитан Альтерэго! - завопила Хунта.

- Я вас приветствую! - сказал Предводитель.

Он был совершенно трезв, но имел почти такой же всклоченный вид, как и дворецкий Короле­вы.

- А где Марина? - спросила Плутишка.

- Мадам Зеленой нет дома! - саркастически сообщил Предводитель. –

Изволили отбыть. В Нисланд.

- В Нисланд?! - изумилась Плутишка.

- В Нисланд. В обществе Шеф-повара Его Светлости Герцога Бульонс­кого и

Паштетского, Кузи Великолепной. В мое отсутствие, чтоб их обеих побрали

все черти на свете! Мне же оставили послание "Труба зовет!" и краткое

наставление "Что делать с Хунтой". Нет, каково, а?!

Впрочем, некоторые Зеленые и Великолепные напрасно думают, что мы

до них не доберемся! У нас длинные руки!

- У нас руки - ого-го! - подтвердила Хунта, демонстрируя три пары рук, которые действительно были "ого-го!" - поскольку явно нуждались в большой порции мыла.

- Сочувствую! - сказал Альтерэго Предводителю. - Хунта - это тя­жело.

- Ага! - радостно согласилась Хунта. - Мы такие!

- Несравненные! - хмыкнул Предводитель. - Кстати, капитан, какие вести из

Нисланда? Вы оттуда или туда?

- Неделя, как оттуда, и снова туда.

- Как раз неделю назад эта Кузя прибыла сюда на грузовике и ука­тила на

нем в обществе мадам Зеленой... Так что там? Поговаривают о большом

наступлении Варганда...

- Это будет скоро, я думаю...

- Плохо...

- Плохо, - согласился Альтерэго. - Поэтому мы и едем туда.


Предводитель сердито поскреб покрытый трехдневной щетиной подбородок.

- Н-да, надо что-то придумать... - задумчиво сказал он.

- Мы придумаем! - загудела Хунта.

- Придумают они... - вздохнул Предводитель. - Это вам не веревки перед

рыцарской кавалерией натягивать, с танками герцога Варгандского этот

номер не пройдет...

- А мы их бутылками! - заявила Хунта. - У мамы три бутылки клопо­мора есть,

написано "огнеопасно" - значит, и от танков годится!

- Логично, - сказал Предводитель, - но в поле малоэффективно. Нет, тут

надо технически...

- Извините, нам надо ехать, - сказал Альтерэго. - Что передать мадам

Зеленой?

- Эх!... - махнул в ответ рукой Предводитель.

- Хорошо, я передам! - усмехнулся Альтерэго.


- Послушайте, капитан, - сказала Плутишка, - я все думаю о Коро­леве и

Марине - почему они отправились в Нисланд?...

Кони Плутишки и Черного Рыцаря шли рядом. Кот, погруженный в ка­кие-то раздумья, ехал чуть в стороне.

- Ты спрашиваешь об этом меня? Вспомни юность Ее Величества - разве

там не было ничего похожего?

- Ну... Тогда, в юности - конечно... И даже сама я в те времена вместе с

нею... Но ведь это - детство, а человеку свойственно менять­ся!

- "Детство"? Способность думать о других больше, чем о себе, ощу­щать

чужую боль, как свою собственную - для тебя это "детство"? Тогда мне

очень жаль, что ты так быстро состарилась...

Плутишка сердито нахмурилась.

- Напрасно ты обижаешься, - сказал Альтерэго. - Для меня, напри­мер, то,

что ты считаешь "детством" - это как раз те качества, которые отличают

Солдата от солдатни. Надеюсь, тебе не надо объяснять, в чем разница

между ними?

- А почему вы стали Солдатом, капитан?

- Почему?... Я пришел в этот мир, когда солдаты Де Маликорна в очередной

раз предали огню и мечу мою Родину. Руины наших городов еще

дымились и раны тех, кто в кровавых боях отбросил врага, были еще го­

рячи. И я поклялся на мече моих предков, что не выпущу оружия из рук до

тех пор, пока жив хоть один из проклятого рода Де Маликорнов, пока есть

те, кто ради собственной выгоды, ради богатства и власти сеет горе и

смерть.

- Долго же вам придется быть в седле, капитан...

- До тех пор, пока я нужен. Да, солдатский хлеб горек от пота и крови, но кто-

то должен делать и это...

Там, в Нисланде, сегодня погибают в окопах пахари и кузнецы, учи­теля и

музыканты, и смерть каждого из них означает горе для тех, кто их любит.

Их женщины и дети плачут над мертвыми. И это мой долг - быть там,

вместе с ними. Тем более, что надо мной плакать некому.

- Разве? А мне казалось... Ведь то письмо, что спасло вас тогда, у домика

Поэта...

- То письмо? Иногда, хоть изредка, чертовски хочется соврать са­мому себе.

То письмо было адресовано не мне. Мало ли рыцарей на белом свете...

- А я думала, что оно от той, чей портрет вы храните среди книг в вашем

доме...

- Она никогда не напишет мне такого письма, - жестко усмехнулся капитан. -

Для нее я всего лишь один из ее многочисленных друзей, о котором она

изредка вспоминает под настроение, или если ей что-то нуж­но...

Лишь однажды она ждала меня в моем доме. В тот день я еще издали

увидал свет в окне и знал, что это - она. И впервые в жизни погнал ко­ня к

дому вскачь...

Но ей всего лишь была нужна одна из моих книг. И все равно я был

счастлив, что вижу ее в моем доме, что можно хоть на миг представить

себе, что я действительно вернулся домой, где меня ждут...

Никакие друзья не заменят одного единственного человека, который ждет

тебя дома, в ладонях которого можно спрятать лицо. И на что самые

лучшие в мире цветы, если тебе некому их подарить?...

Впрочем, лучше не думать об этом. Каждому - свое. Одним - любимые

глаза и тепло самых милых и желанных на свете рук, а другим... Другим –

седло и вечная дорога в холоде ночи.

 


Опять закат в заливе отражен

И ветви обнаженные черны.

Бесшумным шагом в город входит ночь,

Неся с собой бессонницу и сны.


Что изберешь сегодня для себя?

Огонь свечи средь тишины ночной,

Чтоб крылья в танце этого огня

Опять раскрыла память над тобой?

Увидеть лунный свет ночных дорог,

Глаза и губы, что не целовать,

И руки, что всю жизнь ты был готов

Теплом своих ладоней согревать?...

Иль видеть сны, в которых счастлив ты,

В которых есть и для тебя любовь,

И утром средь холодной пустоты

Проснуться с горечью обмана вновь?


Какую пытку выбрать в этот раз?

Боль памяти в мерцании огня

Или мечты несбыточной обман,

Что в снах моих преследует меня?...

Сменяя ночь, опять рассвет придет

И мир, как на ладони, будет прост,

И снова надо гнать себя вперед,

Как танк на заминированный мост...


- Это ваши стихи, капитан? - спросила Плутишка.

- Их написал мой друг Лем. Ты его видела. Возле Черного Танка...

- В Черной Долине... Капитан! О чем Кот просил Госпожу, о каком оружии,

которое сильнее Смерти?

- Сильнее Смерти только Любовь... - Любовь? При чем тут любовь, разве это оружие?! Любовь - это са­мое

прекрасное, что есть на свете, а не...

- Прекрасное? Да. Если она нужна тому, кого любят. Но если год за годом

твоя любовь, твои верность и нежность не нужны никому... Они мо­гут

перегореть, не согрев никого, и останется только обжигающий лед и

горький пепел. И ты окажешься во владениях Снежной Королевы. Она

поце­лует тебя и боль твоя отступит перед ее холодом. Ты получишь

доспехи из черного мерцающего льда, и тогда тебе не страшна даже

Госпожа Чер­ной Долины - потому что объятия ее - ничто в сравнении с

Вечным Холо­дом Королевы.

Кот наш однажды угодил в ее снега, но сумел выбраться - его серд­це

оказалось сильнее, чем все льды Снежной Королевы. Но подарок ее он

сохранил - и черный мерцающий лед укрывает его всякий раз в тот миг,

когда чьи-то слова или поступки разят его в самое сердце.

Да, он сумел выбраться - потому что смог найти единственную доро­гу.

Надо научиться всю горечь и боль переплавлять во что-то светлое. В

стихи, как наш погибший Поэт. В сказки, как Радужный Кот. Даже если те,

для кого он их создает, не всегда понимают их...

Я выбрал Ночной Дозор. Всегда в пути, всегда тревога... И этот шлем - не

такая уж плохая штука. По крайней мере, никто не одолевает вопросами

"Почему у вас такое лицо, капитан?" А то вечно для одних ты слишком

мрачен, для других - не в меру смешлив...

- Ночной Дозор... Кот говорит, что вы - единственный в вашем Го­роде

человек, не пропустивший ни одного рассвета, и каждый был не та­ким, как

другие. Я вам так завидую, капитан!

- Да, это действительно прекрасно. Жаль только, что подарить их всякий раз

было некому...

А может ли Любовь быть оружием... В Нисланде ты узнаешь это.

Ехавший впереди Кот обернулся к ним.

- Через полчаса мы будем у ворот Мории.


В раскинувшемся перед морийскими воротами озере отражались плыву­щие с запада тяжелые свинцовые тучи, и вода в озере тоже казалась свин­цовой. На лежащем у ворот бревне сидел Барлог и хмуро глядел на воду.

- День добрый, Мастер Барлог! - приветствовал его капитан.

- День добрый, друзья, - отозвался Барлог. - Здравствуй, Лучшая в мире

Плутишка...

- Что-то вы сегодня не веселы, Мастер, - сказал Альтерэго. - Дур­ные вести?

- Сами знаете, капитан, какие нынче вести...

- А где Мастер Гимли? - спросила Плутишка. - Я сто лет его не ви­дела и

ужасно соскучилась!

- Гимли? Мастер Гимли в Нисланде.

- В Нисланде?!

- Да, там. И он, и много других гномов, и эльфы тоже. Леголас ушел туда

одним из первых. И этот чудной малыш с пропеллером на шта­нах...

- Карлсон?!

- Карлсон... Все они сегодня там.

- Что о них слышно? - спросил Черный Рыцарь.

- За них краснеть не приходится. По ночам они ходят за Нис. Глаза гномов

привычны к мраку, а эльфийские плащи надежно укрывают от глаз врагов.

И по утрам герцог Варгандский скрежещет зубами от злобы, слу­шая об их

рейдах по тылам его войск. Он приказал не брать в плен ни эльфов, ни

гномов, а если кто, раненный, попадает в руки волонтеров... Об этом

лучше не рассказывать при Плутишке.

Черт побери! Они там головы под пули подставляют, а я должен тор­чать

тут, потому что мне не положено покидать Сказочную Территорию... И

сидишь тут, противен сам себе...

Барлог раздраженно хлопнул в воздухе своим огненным бичом, рассы­пав каскады искр.

- Мастер Барлог, - сказала Плутишка, - скажите, пожалуйста, поче­му все они,

даже эльфы, отправились в Нисланд? Что их повело?...

- То же самое, что водило их в битвы против Мордора. Вспомни, ведь и

Саурон Черный был всего лишь р у к о й Тьмы. Сегодня Тьма наступает

вновь и значит снова надо уходить в бой. Там, во Тьме, се­годня

выковывают новое Кольцо Всевластья и, если мы проиграем битву, его

выкуют, и тогда Тьма может воцариться на долгие века...

- Все повторяется... - сказал Радужный Кот. - Стражи Сирит-Унгола уснули и

Тьма снова вырвалась из Мордора...

- Они не уснули, - покачал головой Черный Рыцарь. - Их убили в спину их

собственные командиры, позабывшие о Долге и Чести, ибо Тьма овладела

их разумом и сердцами...

- Да, капитан, их предали, - с горечью сказал Барлог. - И их са­мих, и все

труды и жертвы их предков. Ничего нет гнуснее предательст­ва, и не будет

ему прощения ни на земле, ни на небе...

- Вы ведь в Нисланд едете? - спросил он, помолчав немного.

- Да, Мастер, - ответил капитан.

- Привет ребятам передавайте...

- Непременно.


В это время из раскрытых ворот Мории вышел, немного косолапя, бо­соногий Барлог-младший, черноглазый и черноволосый, в белой полотняной рубахе до колен, с вышитым воротом. Он подошел к отцу и приник к нему, глядя на всадников.

- Здравствуй, малыш, - сказал Альтерэго.

- Здравствуйте, капитан, - Барлог-младший застенчиво улыбнулся и тут же от смущения уткнулся носом в отца.

Тот провел рукою по волосам сына.

- Чуть не каждый день у меня спрашивает, когда вы приедете, капи­тан...


Альтерэго слез со своего коня, присел на корточки и поманил Бар­лога-младшего. Тот, зардевшись, подошел. Капитан притянул его к себе, так что маленький горячий лоб коснулся черного шлема, и что-то тихо зашептал.

Барлог-младший улыбнулся.

- Я еще вернусь, малыш, - сказал Альтерэго.

- Возвращайтесь, капитан... - очень серьезно посмотрел на него Барлог-старший. - Обязательно...

- Постараюсь, - Альтерэго снова вскочил в седло. - Привет от нас госпоже

Барлог, Мастер!

- И от нее привет всем ребятам...


Когда ворота Мории скрылись вдали, Кот вздохнул и сказал:

- А ведь было время, когда и он служил Тьме. Да, мы сумели отвое­вать его...

- Мы? - усмехнулся Черный Рыцарь.

- Ну, не мы с вами... Но та сила, которая всегда противостоит Тьме, та сила,

над которой не властна даже Госпожа Черной Долины...

Вскоре они подъехали к развилке. Направо уходила знакомая уже Плутишке дорога, ведущая к Городу Высоких Башен. Дорогу, уходящую на­лево, Плутишка не знала, и ей даже показалось, что раньше ее здесь не было. Именно на эту дорогу они и повернули.

Она повела их на юго-запад, через пропитанную горьким запахом по­лыни и гари степь, где волнами ходил на ветру густой ковыль. Навстречу им ветер гнал низкие тяжелые облака, пыль и упругие шары перекати-по­ле. Ни одна птица не кружила в небе над этой степью.

На ночь они остановились прямо в поле, не разводя костра, и усну­ли, закутавшись в одеяла, которые Альтерэго достал из седельных вь­юков.

Ночью, проснувшись отчего-то на несколько мгновений, Плутишка увидела, что рядом с нею сидит Кот и смотрит на мелькающие в просветах меж тяжелых облаков звезды Млечного Пути. Она хотела о чем-то спросить его, но тут же уснула.