Двухмерность структуры литературного произведения
| Вид материала | Документы |
- Акмалова Эльвира Лябибовна Учитель русского языка и литературы Iкатегория, 13р Грамота, 38.94kb.
- А. П. Чехова "Дама с собачкой" Валентин Н. Марунин Россия, Санкт-Петербург Февраль, 52.79kb.
- План-конспект урока литературного чтения и музыки 2 класс, 78.41kb.
- V. Обучение сочинению-характеристике героя произведения, 310.71kb.
- Литература, 7 класс, муниципальный этап, 518.29kb.
- Литература, 7 класс, муниципальный этап, 100.79kb.
- Программа курса литературное чтение н. А. Чуракова 1 класс (40 ч) Стихи и проза, 71.96kb.
- Темы рефератов (конкретизация тем по усмотрению учителя) Соотношение темы, фабулы, 10.95kb.
- Д. лихачев внутренний мир художественного произведения, 245.56kb.
- Общеобразовательная школа интернат, 84.65kb.
Существуют, однако, такие произведения искусства (а в особенности произведения художественной литературы) в которых даны предметы, не обладающие свойством автономии бытия. Но произведения эти не становятся еще из-за этого «мертвыми», «искусственными», ибо место данного свойства занимает в них другое свойство бытия. Усвоив это, мы сразу же замечаем, что возникает еще одно, иное понимание «правдивости», которое необходимо выделить и точно определить. Это совершенно иное свойство бытия является свойством определенной «нереальности», причем не в смысле простого отрицания, отсутствия реальности, а в смысле некоего положительного явления. Речь идет не только о разновидностях особой поэтической фантастики, но о целой области искусства, в которой представленный мир имеет «сказочный» характер, свою специфическую «выдуманность», — об искусстве, которое вовсе не стремится к созданию видимости действительности, но к видимости, своеобразному отпечатку нереальности, мира иллюзии, мечты, как бы грезы, перенесенной в явь. Представив себе это, мы осознаем, что как там, где все дело в наделении представленных предметов свойством автономии бытия (реальности), так и в этом случае может удасться и не удасться наделение представленных предметов нереальным, «сказочным» характером. И тогда в обоих случаях, если имеет место удача, некоторые из нас склонны, может быть, гово-
102
рить о «правдивости» произведения или в произведении искусства. Но в этом случае о «правдивости» говорится в новом, ином, а может быть, просто в более общем значении, чем выше (см. IIг), в том смысле, что предмет «правдиво» представлен в искусстве, если (благодаря соответствующему способу передачи, а именно благодаря «искусству») он получает в нем совершенное воплощение, определенный бытийный характер, а тем самым арсенал присущих данному бытию качеств. В этом совершенстве воплощения вырисовывается определенная независимость данного в произведении предмета от воспринимающего, которая склоняет воспринимающего к признанию произведения «правдивым».
III. «Правдивость» как соответствие средств изображения изображаемому предмету
В новом (и вместе с тем немного родственном только что разобранному) значении мы встречаемся с правдивостью в области «изображающего» искусства, если при восприятии представленного в произведении предмета принимаем во внимание способ, которым он представлен. Находясь под впечатлением достигнутой при этом «правдивости» предмета в каком-либо из охарактеризованных под рубрикой IIб значений, мы можем прийти к выводу, что он «изображен» весьма «правдиво», что средства изображения (свойственные данному роду искусства), которые применены в произведении, не только гармонируют с изображаемым предметом, но, сверх того, настолько точны и хорошо употреблены, что все произведение становится не только «правдивым» в одном из разобранных под рубрикой II6 значений, но, более того, «убедительным». Здесь имеется в виду особая точность средств и способов изображения и их особое отношение к предметам, представляемым при их помощи. Каковы эти средства, каковы различия между ними применительно к каждому виду искусства, к тому или иному стилю и, наконец, к отдельным произведениям, какими они должны быть по отношению к какому-либо определенному предмету,
103
«имеющему быть» в произведении, так чтобы он получился «правдивым», и какие средства для этого не годятся — все это уже новые проблемы. Мы только тогда уясним себе и точнее определим их смысл, когда до конца будет усвоен смысл того нового понимания «правдивости» произведения, которое мною здесь охарактеризовано.
IV. «Правдивость» как единство ансамбля качественных моментов в произведении искусства
Уже в III разделе мы обратились к такому пониманию «правдивости», которое охватывает не один, а несколько слоев произведения искусства. В том понимании, которое я хочу сейчас охарактеризовать, «правдивость» распространяется на все произведение. Мы часто пользуемся применительно к произведению искусства термином «правдивый», когда имеем дело с таким произведением, в котором достигнуто исключительное единство ансамбля качественных моментов, в нем выступающих. В этом случае, как мы часто говорим, в произведении ничего нельзя изменить, нельзя ничего прибавить или убавить, если мы не хотим разрушить ту особенную цельность, внутреннюю гармонию, которые явственно выступают в произведении. Произведение приобретает в этом случае единый характер, единый качественный колорит, в основе которого лежит вместе с тем целое богатство связанных друг с другом качественных моментов. Некоторые склонны в этом случае говорить об «органичном» построении произведения (трудно сказать, насколько это правильно). Те же, кто говорит в этом случае о «правдивости» произведения (или в произведении), делает это, как правило, с неясным ощущением того, что выступающим в произведении качественным ансамблям свойственны своеобразные идеальные качества, существующие независимо от реального мира и от степени их фактического воплощения в нем. (Это и есть наглядно «просвечивающая» в произведении идея, о которой говорит Гегель как о красоте!) Они склонны вместе с тем понимать творческую деятельность художни-
104
ка как деятельность, заключающуюся в открытии этих особых качеств и закономерных связей между ними, как деятельность творческую лишь постольку, поскольку в произведении ею создаются конкретные условия для их раскрытия и воплощения. Принимаемые при этом в расчет качества и ансамбли качеств являются, как правило, качествами эстетически действенными и активными по отношению к зрителю, то есть возбуждающими в нем эстетическое переживание и заставляющими испытывать то чувство очарования, с которым он воспринимает произведение1. Вследствие этого «правдивость» произведения в рассматриваемом здесь значении оказывается связанной еще и с другого рода «правдивостью», о которой я буду говорить в разделе VII.
Качественные ансамбли, о которых здесь идет речь, могут выступать как в «изображающих» видах искусства, так и в «неизображающих» (например, в абсолютной музыке или в архитектуре) и распространяются обычно на все произведение, а не только на отдельные его слои. Разбираемое здесь понимание «правдивости» употребляется, таким образом, в более широком смысле, чем все выше охарактеризованные.
IV. «Правдивость» как, единство ансамбля особенно важных качеств. Степень «правдивости»
Некую особую разновидность «правдивости» в только что разобранном значении составляют те случаи, когда единство ансамбля качеств складывается из качеств, особенно важных или ценных в сфере какой-либо действительности, например качеств, выступающих как явления какой-нибудь великой трагедии или какого-нибудь глубокого переживания (раскрытого, скажем, в произведении чистой лирики). Чем значительнее сочетание качеств, тем «правдивее» выглядит в наших глазах данное произведение. В этом случае можно говорить о «степени» правдивости, что при других значениях этого слова вовсе не имело бы смысла.
1 Об эстетически действенных качествах см. мою работу «О структуре картины» (стр. 274 настоящего издания. — Ред.).
105
V. «Правдивость», присущая произведению в связи с его отношением к автору
Va. «Правдивость» как искренность и прямота, с которой автор высказывается в своем произведении
Совершенно иной характер имеет понимание «правдивости» произведения искусства (а не «правдивости» в произведении искусства!), когда мы рассматриваем произведение не само по себе, а в отношении к его автору, берем его уже как «психологический документ», как своеобразное признание поэта (или автора вообще), как результат его деятельности, являющийся реализацией определенных художественных замыслов.
В первом случае говорится о «правдивости» произведения искусства, если произведение это (особенно литературное произведение) или является искренним, или верно описывает совершившиеся при участии автора события и испытанные им переживания. Такое рассмотрение литературного произведения оправдано в том случае, если мы имеем дело, например, с дневником или с каким-либо видом письма. Но оно применимо и к другим видам произведений литературы (например, к лирике размышления или к любовной лирике, а также к повествованию или к драме). В этом случае лишь опосредованно, путем специальной интерпретации произведения можно осветить его таким образом, чтобы вопрос об искренности, или «правдивости», произведения приобрел характер более или менее обоснованной проблемы. Тогда произведение обычно сопоставляют со сведениями об авторе, полученными другим путем (например, в результате исторических изысканий, рассказов его знакомых и т. д.). И в зависимости от того, соответствуют ли эти сведения данным, полученным в результате интерпретации самого произведения, произведение признается или не признается «правдивым».
Vб. «Правдивость» как «зрелость» произведения
В ином смысле говорят о «правдивости» произведения, когда сопоставляют действительный облик произведения с художественным замыслом его автора. Если
106
произведение является очевидным- и удачным воплощением этих замыслов, тогда его признают «правдивым», то есть верно их отражающим. Произведение такого рода, являющееся полной и верной реализацией художественных замыслов автора, следовало бы назвать скорее «зрелым». Кстати сказать, произведение, зрелое в этом смысле слова, может вместе с тем свидетельствовать о жизненной или художественной незрелости автора, иметь как произведение искусства разного рода недостатки с художественной точки зрения и в другом значении этого слова являться «незрелым». Но это уже другой вопрос.
При этом возможны два случая: или дело обстоит таким образом, что о замыслах автора мы узнаем из самого произведения, по его композиционным или структурным особенностям, или нам приходится пользоваться другими источниками (например, высказываниями самого автора, сообщениями его знакомых и т. д.). «Зрелость» как адекватная реализация замыслов автора особенно очевидна в том случае, когда по произведению можно судить об авторском замысле.
Vг. «Правдивость» как верность самовыражения автора в произведении
Из самого произведения можно в ряде случаев «вычитать», является ли произведение «искренним», правдиво ли оно информирует нас об авторе, о его душевном состоянии, о его личности или о человеческой личности вообще, если произведение это является «выражением» авторской психики, выполняет функцию выражения. Функцию эту произведение искусства выполняет в полном смысле этого слова лишь тогда, когда в пределах его с очевидностью проявляются некоторые особые психические качества, свойственные определенному психическому состоянию или личности автора вообще. Эта функция не имеет места тогда, когда на основании некоторых особенностей произведения мы чисто мыслительным путем делаем вывод насчет тех или иных психических особенностей автора. Только в том случае, если в произведении искусства имеет место качественно определенное проявление этих осо-
107
бенностей, наглядно предстающих перед нами в качестве свойств авторской души, при непосредственном нашем восприятии произведения, произведение выполняет эту функцию «выражения».
Не все произведения искусства и даже не все произведения художественной литературы выполняют эту функцию. Эта функция совершенно особая, к выполнению которой произведение должно быть соответствующим образом подготовлено или, иначе говоря, должно иметь для этого совершенно особые достоинства. (Особенно успешно выполняют, например, эту функцию хорошие лирические произведения.) Если же произведение такими достоинствами не обладает (а это зависит, между прочим, и от его типа), то оно или вовсе не несет этой функции, или плохо с нею справляется, то есть отражает состояние и свойства авторской психики неверно, неполно, с разного рода пробелами и искажениями.
Не от всякого произведения мы можем требовать выполнения этой функции, ибо, будучи особой функцией, она не может реализоваться всеми произведениями искусства. Совершенно иная ситуация возникает в тех случаях, когда, невзирая на то, способно ли по своей структуре произведение искусства «выражать» психологию автора, мы как бы насильно хотим навязать ему эту функцию и пытаемся без ее наличия (ибо в произведении ее нет) на основании присущих произведению некоторых объективных особенностей делать выводы относительно особенностей психики его автора. В этом случае не может быть и речи о той «правдивости», которая выступает там, где функция выражения осуществляется успешно и дает нам наглядное представление об особом состоянии или специфике психологии автора. О ней не может быть и речи, даже если мы можем сделать на основании произведения множество верных замечаний в адрес его автора.
При этом следует помнить, что слово «автор» в данном случае многозначно и употребляется в трех четко не различаемых значениях:
1. «Автор» как тот или иной реальный человек, трансцендентный относительно созданного им произведения и известный нам по другим источникам (из жизни, из информации других лиц и т. Д.); например,
108
Адам Мицкевич, Ярослав Ивашкевич, председатель Союза писателей, и др.
2. «Автор» как субъект, представленный в самом произведении (особенно в литературном), то есть как лицо, «само по себе» повествующее и переплетающее свою судьбу с судьбами лиц, принадлежащих к изображенному в произведении миру, или как, например, лирический субъект, присутствие которого в произведении (слой изображаемых предметов) обусловлено той функцией выражения, которую выполняют в некоторых произведениях художественной литературы составляющие произведения языковые образования. (Не все языковые образования делают это, и не от всех можно этого требовать!) «Автор» в этом значении слова является одним из компонентов произведения. Это произведение не обязательно должно быть лирическим. В равной степени оно может быть и произведением драматическим (если среди действующих лиц появляется «автор»), а в живописи, например, автопортретом. В последних двух случаях «автор» не является, однако, предметом, «выраженным» через некоторые элементы произведения; он «представлен» предметно при помощи изобразительных средств, свойственных данному жанру или разновидности искусства.
3. «Автор» как присущий данному произведению искусства, создающий субъект, который обозначается (как в своем существовании, так и в своих качествах, творческих возможностях, пристрастиях в отношении к миру и характере его восприятия и т. д.) самим произведением, так что из самого произведения, и только из произведения, мы о нем узнаем. Только относясь к произведению, он трансцендентен относительно его. Он потому и относится к произведению, что, во-первых, произведение искусства не является самобытным предметом, первичным в своем бытии, а производным по характеру своего бытия (будучи чьим-то созданием), несамобытным предметом, а во-вторых, потому, что произведение несет на себе отпечаток деятельности и личности своего создателя. Только надо уметь его обнаружить и не следует «автора» в этом смысле слова смешивать с определенным человеком, известным нам по другим источникам, и не стоит накапливать сведения о нем, нагромождая житейские сплетни о том лице,
109
которого мы знаем как «автора» произведения в первом названном здесь значении.
Каково же соотношение между «авторами» в этих трех различных значениях? Это уже новый вопрос, которого не следует предрешать заранее путем отождествления трех значений (напротив, во многих случаях такое отождествление ведет к очевидным искажениям). В связи с этим и вопрос о «правдивости» произведения в смысле его искренности и совершенства выполнения им функции выражения или, наконец, в смысле зрелости произведения находится в зависимости от того, какое значение «автора» мы имеем здесь в виду.
VI. «Правдивость» произведения как, степень (сила) его воздействия на воспринимающего
Существуют произведения искусства, способные оказывать сильное воздействие на зрителя или читателя, и произведения, которые гораздо «слабее» и даже совершенно «мертвы» с этой точки зрения. Имея это в виду, можно было бы вслед за Гердером или Зигмунтом Лемпицким вообще рассматривать произведение искусства как своего рода концентратор энергии, как источник своеобразной силы1. При этом воздействие его может быть разнообразным. Оно может быть воздействием эстетическим, пропагандистским, убеждающим, нравственным или вредоносным и т. д. Только один из этих способов воздействия присущ ему как произведению искусства, все же остальные являются побочными, или производными. Во всяком случае, сталкиваясь с силой такого воздействия, не раз говорилось о «правдивости» произведения искусства. Вдобавок это делалось тремя различными способами (впрочем, без уточнения употребляемого при этом понятия). Иногда говорили, что произведение оказывает свое воздействие, если оно «правдиво» (при этом не очень ясно, в каком смысле), иногда наоборот: что если произведение обладает силой воздействия, то оно «правдиво» (опять-таки не известно, в каком смысле), и, наконец,
1 Z. Lempicki, Мое i działanie, «Wiadomosci Literackie», 1932, № 427.
110
что произведение «правдиво» именно тем, что оно заключает в себе эту особую силу воздействия. В связи с этим последним случаем следует сказать еще об одном часто встречающемся понимании «правдивости» произведения искусства.
VII. «Истинное» («правдивое») произведение искусства
В этом случае произведение искусства «правдиво» в том смысле слова, что является и «вправду» (ценным) произведением искусства. Правдивость понимается здесь в том смысле, в каком мы говорим, например, что какой-нибудь камень является «взаправдашним» бриллиантом, а не осколком, скажем, искусно отшлифованного стекла, хотя он, не будучи имитацией, подделкой под бриллиант, «взаправду» бриллиантом не является. Надо при этом оговориться, что когда идет речь о «правдивости» произведения искусства в этом смысле слова, то понятие произведения искусства сужается вместе с тем до такой степени, что имеется в виду лишь ценное произведение искусства и при этом ценное именно как произведение искусства, а не в силу каких-либо иных, второстепенных по отношению к нему или производных соображений.
VIII. «Истина» («правда») в произведении искусства как содержащаяся в нем идея
Еще в одном случае эту ценность произведения искусства соединяют с «правдивостью», связанной каким-то (не очень ясным) путем с различными, выше охарактеризованными «правдивостями» и одновременно тяготеющей к такому значению, в силу которого произведение содержит определенную «истину» («правду») и «истина» эта не что иное, как «идея» произведения. Но в связи с появлением понятия «идеи произведения искусства» возникают новые споры. За существование ее в произведении искусства выступают те критики или теоретики искусства, которые в произведении искусства стремятся обнаружить так называемую «идеологию» автора. Существование данного понятия отрицают,
111
напротив, так называемые формалисты, видящие в произведении искусства лишь так называемую «форму» (по-разному понимая ее). Введение понятия «идеи» произведения искусства усложняет в свою очередь всю сумму вопросов, связанных с его «правдивостью», ибо вокруг данного понятия нагромождено столько неуточненных понятий, теорий, противоречащих друг другу тенденций, иногда выходящих за пределы науки, что проблематика эта требует более подробного рассмотрения, с тем чтобы, разобравшись в понятиях, расчистить почву для дискуссии на данную тему1
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
После охарактеризованного нами разграничения понятий более осязаемым и определенным покажется, может быть, затронутый вначале вопрос о том, должно ли произведение искусства, «правдивое» («истинное») в том смысле слова, что и «вправду» является ценным произведением искусства, быть вместе с тем «правдивым» («истинным») также и в других названных выше значениях, а если да, то в каких именно: во всех ли здесь перечисленных или же только в некоторых, а может быть, еще в каком-нибудь значении? И является ли эта «правдивость» («истинность») в различных ее значениях, если она действительно составляет необходимое условие «взаправдашней» ценности (художественной или иной) произведения искусства, одновременно и достаточным ее условием, или же она вовсе для этого недостаточна и от произведения требуются еще какие-то другие качества, чтобы оно и «вправду»
1 Быть может, я сумею когда-нибудь специально заняться этим вопросом. Здесь же, чтобы не навлечь на себя упрека в нежелании занять в этом вопросе четкую позицию, позволю себе сослаться на свою изданную 16 лет назад книгу о литературном произведении, где я попытался показать, в каких, на мой взгляд обоснованных, значениях произведение художественной литературы может иметь свою «идею». Я сделал это там довольно бегло, но, как мне кажется, с достаточной степенью ясности, чтобы меня приняли за «формалиста». Вместе с тем слово «формалист» так же многозначно, как и слово «форма». Только выяснение понятия «формы» произведения искусства позволило бы установить, в каком смысле слова «формалистами» являются выступающие у нас «формалисты». В некоторых отношениях я занимаю сходную с ними позицию; а в некоторых с ними расхожусь.
112
было произведением искусства? И наконец: являются ли все эти «правдивости» в различных значениях слова (как я отмечал в начале этих рассуждений) ценными сами по себе, и если да, то все ли они являются художественными (или же