Geum.ru

Сопредседатели Оргкомитета: филатов сергей Александрович

Вид материалаДокументы

Содержание


Первое ложное утверждение
Второе ложное утверждение
Третье ложное утверждение
Подобный материал:
1   ...   11   12   13   14   15   16   17   18   ...   25

Современные интерпретации распада СССР. После ликвидации СССР в разных трактовках большинства западных обозревателей, это событие стало рассматриваться как абсолютно позитивное явление в мировой и российской истории. Этот подход занял доминирующие позиции в определяющей мере под влиянием борьбы Ельцина с Российским Парламентом и особенно после его уничтожения. - Последний рассматривался как , якобы, сила, стремящаяся «восстановить СССР». Основываясь на таком совершенно искусственном методе (скорее, в пропагандистских целях) американский президент-демократ Б. Клинтон, вместе с германским канцлером Гельмутом Колем, дали «добро» Ельцину на жестокую расправу с Российским. Парламентом. При этом недавние еще восторги Запада по поводу демократических реформ Горбачева (1985-1991 гг.), также как и непомерное «восхищение» перед российскими парламентариями, одолевшими путч ГКЧП, были преданы забвению. Было забыто и то, что, Рональд Рейган, назвавший в 1981 году СССР «империей зла», отказался от этого клейма в ходе визита в Москву, стоя рядом с Горбачевым в Кремле, у царь-пушки. Им же было объявлено о конце эпохи «холодной воны» и стремительном продвижении СССР к демократическим ценностям. Помнится, читая рейтинги мировых политических деятелей в конце 1997 года, я был поражен тем обстоятельством, что Горбачев - «дружественный Горби» - как стали называть его на Западе, опережал по популярности ведущих государственных деятелей Запада, в том числе Рейгана в Америке. А СССР по праву стал восприниматься как современное государство, вполне демократическое, избавляющееся от остатков тоталитаризма мирным, законным образом, через волеизъявление его народа.


И вдруг, после декабря 1991 и октября 1993 годов, всю советскую историю, включая горбачевскую эпоху, и в российской, и в западной печати - вопреки исторической правде - стали представлять как «семь десятилетий сурового и безжалостного полицейского государства»25. Так, возвеличивая Ельцина, его вклад в разрушение и СССР, и уничтожение Парламентарной республики, сотрудник центра Гувера при Стэнфордском университете М. Макфолл пишет (в «The Washington Post»), что кончина самого " жестокого режима, который являлся величайшей угрозой для западной цивилизации, можно назвать « предотвращенный Армаггедон»26.

Американские аналитики в своей основной массе , поддерживая такой «усеченный», весьма ограниченный подход к этим двумя событиям, видимо исходят из той посылки, что он позволяет им очень просто объяснить сложнейшие процессы, связанные с двумя величайшими трагедиями (1991 и 1993 гг.) и оправдать позиции правящих кругов западных держав, поддержавших действия Ельцина в обеих событиях. Реформы же Горбачева, которые реально ликвидировали всесилие коммунистической партии и дали возможность нам, российскому Парламенту, выдвинуть Ельцина своим лидером, защитить его в 1990-1991 гг., не дать свергнуть Союзным властям и т.д. - все это стали называть «химерами». Крайняя ограниченность такого подхода была видна даже при самом простом анализе - выходило, что Ельцин, как древеегипетский фараон, сам себя породил - вне демократических норм, порядков и процедур, которые быстро вводились в тот период в СССР, и вне Российского Парламента, всенародно избранного на самом пике развития демократического процесса в СССР в 1990 году.

И соответственно, они стали утверждать, что «Советский Союз умер от «отсутствия альтернатив, невозможности его реформирования». Однако, не все аналитики, даже в западных странах, согласны с такой крайне обедненной трактовкой этого грандиозного события. Так, высказывается вполне обоснованное суждение: «Даже в свете последовавших в 90- годы человеческих трагедий большинство специалистов не задавалось вопросом о том, не мог ли реформированный Советский Союз стать самой лучшей надеждой для посткоммунистического будущего России. Большая часть обозревателей не задавалась также вопросом о том, не могло ли сохранение Советского Союза быть более полезным для международных дел. Напротив, они пришли к выводу, что все советское необходимо уничтожить, «разрушив до основания всю систему политических и экономических отношений». Такое твердое мнение, безусловно, является сегодня единственным политически корректным в американской (да и в европейской) политике, средствах массовой информации и научных кругах»27.

При этом они оправдывают действия Ельцина, как инициатора развала СССР, так и могильщика российской парламентской демократии.

Например, С. Сестанович, один из видных деятелей при президентстве Клинтона, а ныне - сотрудник Колумбийского университета, пишет, что к лету 1991 года Ельцин был единственным советским политиком, имевшим достаточную поддержку в народе, чтобы решиться на какие-то действия. Это - в корне неверное мнение о политиках СССР и России того периода. Выдающейся поддержкой народа в тот период пользовался, прежде всего, Верховный Совет России, всенародно избранный в ходе самой демократической избирательной кампании за всю историю страны. В составе Верховного совета было множество популярных политиков, а сам он являлся генератором идей, на базе которых чаще всего выступал его председатель - тогда им был (до 12 июня) Ельцин. Без мощной поддержки Верховного Совета Ельцин не продержался бы в тогдашних условиях ни одного дня.

Такая переоценка роли Ельцина и недооценка российского Парламента, всенародно избранного, вводит заблуждение Сестановича, уводит его аналитические конструкции в сторону от реальной российской действительности. В частности, Сестанович утверждает, что Ельцин стал демократически избранным президентом России в силу того, что никто другой не был в состоянии взяться за решение сразу трех кризисов, сломивших его предшественника этнических противоречий, экономического хаоса и прогнившей политической системы. («The Washington Post»). Это - откровенное сочинительство, покоящееся либо на не знании реальных фактов, либо на стремлении «подвести базу» под неразумные действия Ельцина.

Первое ложное утверждение: По поводу решения Ельциным этнических противоречий - он, Ельцин, лично стимулировал их взрывной рост и расширение, в частности, бросив лозунг российским автономиям - «глотайте столько суверенитета, сколько проглотите». Россия на распалась не потому, что Ельцин развязал и вел две кровопролитные войны в Чечне, а потому, что Верховный Совет сумел в конце марта 1992 года заключить со всеми регионами и ее республиками Федеративный Договор, в котором были достаточно четко распределены полномочия между Центром и провинциями. И в нем самом были в основном преодолены сильнейшие противоречия между федеральным центром и его провинциями.

Второе ложное утверждение: Действия Ельцина, в частности, его произвольные «указы» в сфере экономики, абсолютно иррациональная экономическая политика его «первого реформаторского правительства» - это все привело страну к немыслимому хаосу. И только эффективная деятельность Законодателя не позволила в 1992 году полностью блокировать производственно-экономической процесс в масштабах страны.

Третье ложное утверждение: Реформирование прогнившей экономической системы, что также приписывается Сестановичем в заслугу Ельцину. И здесь автор показывает свое полное незнание ситуации. Немедленно после формирования в мае-июне 1990 года, Верховный Совет России, приступил к коренной политической реформе. Он принял законы и поправки к Конституции, утверждающие принцип разделения властей, в том числе о президенте, местном самоуправлении, правительстве, судебной системе, Армии, МВД и спецслужбах, образовал Конституционный Суд, принял законодательство по приватизации экономики, созданию новой банковской системе и т.д.

Таким образом, все три «кризиса», которые, Ельцин, якобы, стремился «решить», согласно Сестановичу, были на самом деле порождены самим Ельциным, его иррациональной «указной» деятельностью. Главная «проблема Сестановича», как аналитика, и других, состоит в том, что они пытаются оправдать незаконные действия Ельцина, ссылаясь на то, что, якобы «иного, законного» пути «их решения», не было и искажая реальный демократический потенциал нового демократического и реформаторского Российского Парламента.

Возможно, приведенный подход американских аналитиков в определенной мере объясняется и тем, что они находятся в плену огромной исторической литературы посвященной периоду падения царской Империи в феврале-октябре 1917 года, когда говорить о роли «закона» и деятельности Парламента не приходилось, а История, как это блистательно показал Джон Рид, определялась волей и решительностью «вождей» революции. Аналитики почему-то очень быстро «забыли», что в отличие от обстановки всеобщего хаоса в результате 4-ех летней Первой мировой войны, в которой пребывала Российская Империя накануне Февральской революции 1917 года, Горбачев получил от предыдущих Генеральных секретарей в «наследство» могучую мировую державу, проблемы которой он , Горбачев - и он был в этом совершенно прав - мог и должен был решать строго в соответствии с Законом. И если закон был негодным - его следовало изменить, а не подталкивать «Ельциных» к нарушению закона.

Горбачев до основания расшатал мощное и устойчивое здание СССР. Его экономические реформы приобрели хаотический, неуправляемый характер, страна вернулась к давно забытым очередям и дефицитам - даже на хлеб, масло, спички и пр. Это вызывало сильнейшее раздражение во всех стратах советского общества, ожидавшего улучшения своего материального положения, в то время как оно столкнулось с начавшимся процессом отката от достигнутого его уровня в начале 80-х годов.

Политика демократизации (перестройка и гласность) привела в движение мощные сепаратистские силы в системе самой партократии союзных и автономных республик при нарастающем «рыхлении» государственной власти. Именно они подтолкнули к массовым выступлениям против Государства части населения в Узбекистане (насилия против курдов), в Грузии (Тбилисские события апреля 1989 года). И самое главное - республиканская партократия Армении и Нагорного Карабаха в определяющей мере породили армянско-азербайджанскую войну. Безнаказанность лиц, стоящих за этими преступными событиями придали мощный толчок развитию освободительных процессов в Прибалтике, уверенность политических элит в достижении своих целей на фоне стремительно слабеющего Союзного государства во главе с Горбачевым.

На этом фоне само событие ГКЧП в августе 1991 года и его подавление Российским Парламентом явились сокрушительным ударом по целостности СССР. Возможно, Горбачеву удалось бы сохранить СССР как конфедерацию из 8-9 союзных республик, если бы «три славянских лидера» не «распустили бы Советский Союз».

Все эти действия, безусловно, были преступными, откровенно противоречили Закону. Мощная организация КГБ должна была, прежде всего, обеспечить защиту Государства от преступных посягательств, но возглавляемая слабым, недалеким Крючковым, она показала свое бессилие.

Американские же аналитики, ссылаясь на якобы «плохие законы» и «плохие парламенты», стремятся оправдать авантюристические действия ельцинистов, преступивших Закон и Конституцию страны. Это касается, прежде всего, их пренебрежительного отношения к факту огромной разрушительной силы - расстрелу Парламента осенью 1993 года. На деле это событие, по своей важности - такого же или почти такого же, уровня, как сам распад СССР. В непонимании масштаба этого явления - проявление крайнего легкомыслия, как российских, так и иностранных аналитиков.

Большей объективностью, на мой взгляд, является точка зрения профессора Нью -Йоркского университета С.Коэна, который отличался высокой степенью объективности еще в период нагнетания напряженности в американских СМИ вокруг Российского парламента в 1993 году. Он и тогда, в 92 и 93 годах, предостерегал американское правительство от чрезмерного вмешательства в «русские дела». И прогнозировал неизбежный рост антиамериканских настроений в России в результате такого вмешательства на стороне Ельцина. И спустя 15 лет после этих событий, Коэн дает достаточно объективное представление как причин распада СССР (усматривая эту причину не в некой «исторической предопределенности», а в субъективной деятельности политиков - и союзных и республиканских), так и расстрела Ельциным российского Парламента

С.Коэн правильно отмечает, что большинство западных аналитиков оставляют без внимания очевидную тенденцию, когда СССР при Горбачеве быстро продвигался к демократии - его статья так и называется « Распад Советского Союза прервал марш России навстречу демократии». Но если демонтаж СССР предоставил республиканским властям возможность бесконтрольного (от Союзного центра) осуществления своей власти, то уничтожение Российского Парламента, позволил, по Коэну, захватить колоссальную по своим масштабам государственную собственность ельцинской чиновничьей элите28.

При этом все аналитики старательно уходят от анализа последствий уничтожения парламентарного строя в России: скоротечного принятия совершенно не демократической «ельцинской конституции», в которой мало места для парламента, – не только как выразителя интересов народа, но и главной базы реальной демократии; установления олигархического и автократического политического режима; колоссального расцвета коррупции, откровенного ограбления народа в результате классической бюрократической приватизации (мошеннической) и пр.; и наконец, связи между современными «отклонениями» от демократии, которые так остро обсуждает политическая мысль Запада и тем расстрелом демократии, который осуществил Ельцин в 93 году при прямой поддержке западных лидеров. Отсюда – падение морального авторитета России как притягательной силы для народов СНГ. Этот фактор в особенности усиления в результате двух кремлевско-чеченских войн. НАТО двинулся на Восток; устрашенные действиями Москвы, восточноевропейские страны ускорили движение на Запад. Россия снова стала вызывать если не страх, то обеспеченность в мире, к тому же не способная наладить добрососедские отношения с ближайшими своими соседями.